Вводный урок – лекция в 11 классе по теме:

Литература начала ХХ века.

Характеристика литературного процесса начала XX века. Многообразие литературных направлений, стилей, школ, групп.

Цели урока: дать понятие о связи исторического и литературного процессов начала XX века; выяснить, в чём особенности развития литературы в начале ХХ века, отметить своеобразие реализма в литературе рубежа эпох, познакомить с новым направлением в искусстве – модернизмом, его содержанием, направленностью. Развивать навыки конспектирования лекционного материала. Воспитывать интерес к русской классической литературе.

1. Истоки и характер литературных исканий начала ХХ века.
2. Направления философской мысли начала ХХ века.
3. Характеристика литературного процесса начала ХХ века.
4. Своеобразие реализма в русской литературе начала ХХ века.
5. Многообразие литературных направлений, школ, групп.
6. Декаданс. Модернизм.

Эпиграф к уроку.

Начало века было у нас временем большого умственного и духовного возбуждения… Целые миры раскрывались для нас в те годы… Начало ХХ века ознаменовалось для нас ренессансом (возрождением) духовной культуры, ренессансом философским и литературно-эстетическим. Никогда еще русская культура не достигала такой утонченности.

Н. Бердяев

1.Условно историки разделяли страны всего мира к началу ХХ века на три эшелона: первый – страны с высоким уровнем развития капитализма. В нем движутся правовые государства с развитой демократией, те страны, в которых на ранних стадиях прошли буржуазные революции. Англия. Франция. Второй эшелон – страны, в которых революции произошли несколько позднее, буржуазия потерпела поражение и вынуждена была делить власть с дворянством, но это были устойчиво развивающиеся по капиталистическому пути государства. Германия. Италия. Япония. В третьем эшелоне двигались страны, в которые капитализм завезли «извне». Америка. Африка. Страны Азии. Политически и экономически эти страны были подчинены сильным капиталистическим державам.

Куда поместить Россию?

Умом ее не понять, аршином общим не измерить…

Основная часть населения - крестьяне. В городах живет 16-18% населения.

Дворянский класс к тому времени деградирует окончательно. Остались совсем небольшие группы помещиков Шереметьевых, Голицыных, Долгоруковых. Земли их закладывались и перезакладывались. Сами они большую часть жизни проводили за границей. Поднимается новый социальный пласт купечества и буржуазии. Капиталисты Рябушинские, Прохоровы, Морозовы. Мамонтовы. Рождается еще один новый социальный класс – пролетариат. К тому времени в России проживало 60% грамотных мужчин и 40% грамотных женщин.

На рубеже веков Россия вступила в период войн и революций. Ожидание перемен, казалось, пропитало саму атмосферу общественно-политической жизни России. Как хотелось отбросить прошлое и ворваться в новый неизвестный мир. Поднимающийся пролетариат казался таким привлекательным. Освобождение личности казалось возможным. Искусство и литература развиваются под воздействием ожидания и свершения надвигающихся больших событий. Три революции в начале века. Две войны.

1905-1907

Война 1904-1905 - Русско-японская

Война 1914-1918 - Первая мировая.

Таких стремительных перемен и изменений в общественной жизни. В политической, в психологии народа не знает ни одна страна.

В это бурное и грозное время противоборствовали 3 политические позиции:

Сторонники монархии,

Защитники буржуазных реформ,

Идеологи пролетарской революции.

Программы перестройки страны

«сверху» «снизу»

Средствами «самых путем «ожесточенной,

Исключительных кипучей войны классов,

законов» (Столыпин) которая называется рево

Люцией» (Ленин)

Однако русское искусство и литература, в том числе, никогда не принимала идей насилия и буржуазного практицизма. (Вспомним героев Достоевского, Толстого, Гончарова, Тургенева).

Спасение не

«сверху» и не «снизу»,

а только

«ИЗНУТРИ»,

через нравственное преображение.

Ощущение всеобщей катастрофичности, разобщенности и мечта о духовном возрождении человека, всеобщем единении, гармонии с природой – проблемы, которые пытается решать философская и литературная мысль России, суть характера философских и литературных исканий.

2. Острые противоречия жизни, растерянность, отчаяние, потеря веры в близкие социальные перемены во многом определили не только общественную атмосферу в России, но и развитие философских течений. Преодоление всеобщего разобщения и дисгармонии восходило к духовному возрождению человека и человечества. Болезненная реакция на призыв к борьбе, к насилию породила НЕОрелигиозные искания эпохи. (См. приложения из «Рабочей тетради» на стр. 6)

Религиозные мыслители Н.Ф. Федоров, В.С. Соловьев призывали к пробуждению «в себе» божественного начала. «Благая весть» Христа привела Федорова к убеждению: «сыны человеческие могут стать воссоздателями разрушенной связи поколений и самой жизни, превратив слепую силу природы в сознательное творчество гармоничного духа. Соловьев защищал идею воссоединения омертвелого человека с вечным божественным началом. Достичь такого идеала, считал он, возможно силой разных прозрений – в религиозной вере, высоком искусстве, совершенной земной любви.

Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков, В.В. Розанов, Д.С. Мережковский. Всех их согревала греза о приобщении слабого, заблудшего человека к божественной истине. Они мечтали не о социальной деятельности, которая приведет к переменам, а о «религиозной общественности», способной разбудить сонную душу современников, нравственно преобразить страну.

Целые литературные, поэтические объединения тяготели к своим кумирам:

символисты - к Соловьеву, футуристы - к Федорову. Аналогичные тенденции наблюдались в музыке, живописи, театре.

3. Литературу «золотого века» и литературу века Серебряного всегда сближало чувство трагической ответственности за общую судьбу. Идет сознательный анализ вечных проблем: духовность, смысл жизни, культура и стихия. В ХХ веке (в самом его начале) это происходит на фоне сложных общественно-политических (разрушительных) процессов. «Старым мастерам», по мнению Анненского, было присуще «чувство гармонии между элементарной человеческой душой и природой». А художники начала ХХ века искали потаенную силу противодействия «инертному состоянию».

Выделяются:

«Я», которое хочет стать целым миром. (И. Анненский)

«Я», замученное сознанием одиночества и неизбежности конца. (А. Блок)

«Я», угнетенное загадкой и бесцельностью земного существования.

(Б. Зайцев)

Творческое преображение действительности характерно для литературного процесса начала ХХ века, зримо проступает оно в поэзии.

Сторонники революционного движения создали новое направление в литературе. Появилась группа «пролетарских поэтов», которые связывали поэзию с конкретными задачами социальной борьбы. Среди них были интеллигенты Кржижановский, Радин, Богданов, рабочие и крестьяне Шкулев, Нечаев, Гмырев, Демьян Бедный. Это было стихийное творчество масс традициями народного фольклора. Воспевались жизнь и труд фабричных рабочих. Исторический оптимизм характерен для этой поэзии. Они старались пробудить гордость, самосознание, желание восстать против убожества окружающей жизни, изменить эту жизнь. Поэты прибегали к условно-романтическому стилю, употребляя его характерные элементы: эпитеты «праведная кровь», «роковой гнет», «святое рабочее дело», «светлый путь»; аллегорические образы восхода, зари, весны. Они использовали известные народные русские песни, переделывали европейские, придавая им новое звучание.

Ведущие жанры – песни, стихи, памфлеты, басни, фельетоны, эпиграммы, открытые социальные призывы. Организация «Пролеткульт» старалась создать новую литературу силами самих рабочих и для рабочих, отрицая всю предшествующую культуру и классическое наследие. (См. учебник стр. 11-12, хрестоматия Баранникова).

4. Своеобразие реализма литературы начала ХХ века.

Реализм (От лат. Realis – действительный, вещественный, подлинный) – художественный метод, который определял характер творчества русских писателей 19 века. Критический реализм представляет собой художественное исследование жизни, постижение и воссоздание лежащих в ее основе закономерностей (типичного в ней ).

Реализм начала ХХ века называют «одухотворенным реализмом». Каковы его черты?

Это реализм, ищущий истину, обретающий истину;

Это реализм, из которого исчез образ, адекватный идеалу писателя, образ, который воплощал его заветные мысли, образ-носитель представлений художника (сочувствие не этим людям, а неясной мечте);

В литературу пришел «герой средней руки» (чиновник, офицер, интеллигент, бедняк);

Реализм далек от обличения заблудшей личности, от иронии, его волнует загадка самой природы человеческой дисгармонии;

Обновление жанровых структур, рассказ-малютка может вместить проблемы огромного масштаба, и наоборот, большая повесть рассказывает о событиях двух дней;

В реализме начала ХХ века нет нравоучительных интонаций, он призывает к со-переживанию, к со-творчеству;

Анализ реальных процессов совмещался со смелой романтической мечтой, реализм ХХ века сродни романтизму, импрессионизму, экспрессионизму, символизму;

Неустанное влечение к классическому наследию.

Реалистическая «одухотворенная» проза начала ХХ века звала к дискуссии.

1. Многообразие литературных направлений.

Направление, или метод (от греч. Methodos – исследование) – способ исследования, принцип, лежащий в основе изучения жизни. В худ. л-ре основные принципы, которыми руководствуется писатель, изображая в художественных образах жизненные явления.

Самостоятельная работа с учебником.

Учащиеся работают с материалом учебника под редакцией В.П. Журавлёва (ч.I) стр. 20-26. Главы: Особенности новейшей поэзии, Символизм, Акмеизм, Футуризм – читают и делают краткие записи.

Параллельное возникновение все новых и новых поэтических школ - одна из интереснейших тенденций эпохи. Происходило нарастание личностного начала, повышение статуса творческой индивидуальности в искусстве.

Поэты «непохожи друг на друга, из разной глины. Ведь это все русские поэты не на вчера, не на сегодня, а навсегда. Такими нас не обидел Бог» (О. Мандельштам). Литературная школа (течение) и творческая индивидуальность – две ключевые категории литературного процесса начала XX века. Эстетическое своемыслие – общая тенденция в лирике серебряного века.

Характерными фигурами, стоящими вне направлений («Одинокие звезды»), были М. Цветаева, М. Кузьмин, В. Ходасевич.

Стремление выразить более сложные, летучие или противоречивые состояния души потребовало нового отношения к слову-образу:

Я – внезапный излом,

Я – играющий гром,

Я – прозрачный ручей,

Я – для всех и ничей. К. Бальмонт

Звучало предчувствие «грядущих мятежей»:

Где вы, грядущие гунны,

Что тучей нависли над миром?

Слышу ваш топот чугунный

По еще не открытым Памирам. В. Брюсов

В стихотворения входят экзотические образы и мотивы как противодействие размеренно-мещанскому быту («Жираф», «Озеро Чад» Н. Гумилева).

Поэты-футуристы провозглашают решительное «нет» наследию классики, разрушая «эстетику старья» (стихи В. Маяковского, В. Хлебникова и др.)

Подведение итогов урока.

– Что вы получили на уроке для понимания характерных особенностей литературного процесса в России начала XX века?

Домашнее задание:

1. С опорой на материал лекции подготовьте рассказ на тему «Социально-экономическое и культурное развитие России в начале XX века».

2. Самостоятельная работа с учебником стр. 7-26

– Каков смысл определения «серебряный век»?

– Как Н. Оцуп различал «золотой» и «серебряный» века русской литературы?

– Какие традиции классики восприняла реалистическая проза нового времени?

– В чем состоят особенности литературного героя новой эпохи

– Что отличает модернизм от реализма?

– Что сближает разные течения модернизма?

– Каковы особенности прозы начала века?

– В чем причины возникновения различных литературных группировок?

ЛИТЕРАТУРА НАЧАЛА XX ВЕКА
Истоки и характер литературных исканий. Русская ли­
тература конца XIX - начала XX в. сложилась в неполные
три десятилетия (1890-1910-е гг.), но пришла к удиви­
тельно ярким, самостоятельным по значению достижениям.
Они определились очень быстро, несмотря на одновремен­
ность с творчеством ряда великих художников-классиков.
В этот период Л. Н. Толстой завершил роман «Воскресе­
ние», создал драму «Живой труп» и повесть «Хаджи-Му­
рат». На рубеже веков вышли в свет едва ли не самые заме­
чательные произведения А. П. Чехова: прозаические «Дом
с мезонином», «Ионыч», «Человек в футляре», «Дама с со­
бачкой», «Невеста», «Архиерей» и др. и пьесы «Чайка»,
«Дядя Ваня», «Три сестры», «Вишневый сад». В. Г. Коро­
ленко написал повесть «Без языка» и работал над автобио­
графической «Историей моего современника». В момент за­
рождения новейшей поэзии были живы многие ее предтечи:
А. А. Фет, Вл. С. Соловьев, Я. П. Полонский, К. К. Слу-
чевский, К. М. Фофанов. Молодое поколение авторов было
кровно связано с русской классической литературой, одна­
ко по ряду объективных причин проложило свой путь в ис­
кусстве.
В результате октябрьских событий 1917 г. жизнь и куль­
тура России претерпели трагический катаклизм. Интелли­
генция в большинстве своем не приняла революцию и воль­
но или невольно уехала за границу. Изучение творчества
эмигрантов надолго оказалось под строжайшим запретом.
Первую попытку принципиально осмыслить художествен­
ное новаторство рубежа веков предприняли деятели Русско­
го зарубежья.
Н. А. Оцуп, некогда соратник Н. С. Гумилева, ввел
в 1933 г. (парижский журнал «Числа») многие понятия
и термины, широко признанные в наше время. Эпоху Пуш­
кина, Достоевского, Толстого (т. е. XIX столетие) он уподо­
бил завоеваниям Данте, Петрарки, Боккаччо и назвал оте­
чественным «золотым веком». Последовавшие за ним «как
8
бы стиснутые в три десятилетия явления, занявшие, напри­
мер, во Франции весь девятнадцатый и начало двадцатого
века», именовал «серебряным веком» (ныне пишется без
кавычек, с большой буквы).
Оцуп установил сходство и различие двух пластов поэти­
ческой культуры. Они были сближены «чувством особен­
ной, трагической ответственности за общую судьбу». Но
смелые провидения «золотого века» сменились в период
«все и всех поглотившей революции» «сознательным ана­
лизом», сделавшим творчество «более - в человеческий
рост», «ближе к автору».
В столь образном сопоставлении немало прозорливого.
Прежде всего - влияние революционных потрясений на ли­
тературу. Оно, разумеется, было совсем не прямым, а весьма
своеобразным.
Россия начала XX в. пережила, как известно, три револю­
ции (1905-1907 гг., Февральскую и Октябрьскую 1917 г.)
и предшествующие им войны - Русско-японскую (1904-
1905), Первую мировую (1914 -1918). В бурное и грозное
время противоборствовали три политические позиции: сто­
ронников монархизма, защитников буржуазных реформ,
идеологов пролетарской революции. Возникли неоднород­
ные программы кардинальной перестройки страны. Одна -
«сверху», средствами «самых исключительных законов»,
приводящих «к такому социальному перевороту, к такому
перемещению всех ценностей... какого еще не видела исто­
рия» (П. А. Столыпин). Другая - «снизу», путем «ожесто­
ченной, кипучей войны классов, которая называется рево­
люцией» (В. И. Ленин). Русскому искусству всегда были
чужды идеи любого насилия, как и буржуазного практициз­
ма. Не принимались они и теперь. Л. Толстой в 1905 г.
предчувствовал, что мир «стоит на пороге огромного пре­
образования». Изменению «форм общественной жизни» он
предпослал, однако, духовное самоусовершенствование лич­
ности.
Стремление к творческому преображению мира. Ощуще­
ние всеобщей катастрофичности и мечта о возрождении че­
ловека предельно обострились у младших современников
Л. Толстого. Спасение усматривалось не «сверху» и тем
паче не «снизу», а «изнутри» - в нравственном преображе­
нии. Но в кризисную эпоху значительно ослабела вера в воз­
можную гармонию. Вот почему «сознательному анализу»
(Н. Оцуп) заново подвергались вечные проблемы: смысла

В.А. Беглов
(Стерлитамак)

Характер и характерология
в эпических исканиях русской литературы середины ХIХ века

Категория “характер” занимает в литературоведении особое место: сколь высока частотность употребления термина, столь и неопределенным остается его наполнение. Об этом говорилось в начале 60-х годов С.Г. Бочаровым в программном коллективном труде по актуальным вопросам теории литературы ; с аналогичного тезиса начинает свою работу другой исследователь четыре десятилетия спустя: “Литературоведами неоднократно отмечалось отсутствие строгой дифференциации понятий “характер”, “человек”, “личность”, “литературный герой”, “образ”. Близость этих понятий обусловила частое употребление их в одном синонимическом ряду” . Ситуация осложняется еще и тем, что разнообразные литературные явления последних столетий не могут быть описаны во всей полноте вне упоминания о характере. Усиление противоречий в обществе, вызванное эмансипацией личности, оказалось столь очевидным, что потребовало философского обоснования господствующего положения характера в новой литературе .

В решении проблемы характера преодолевались две крайности. В первой, восходящей к традициям русской критики ХIХ века, преобладало видение в характере отпечатка эпохи, действительности. Так, Г.Н. Поспелов полагал, что “реализм произведения заключается в основном в том, что писатель заставляет своих героев действовать в соответствии с особенностями их социальных характеров (курсив мой.– В.Б .), с их внутренними закономерностями, создаваемыми общественными отношениями их страны и эпохи, - типическими обстоятельствами” . Сам текст, законы его саморазвития отодвигаются на второй план и, по сути своей, выводятся за пределы собственно литературоведческого анализа.

Аналогичным образом подходили к рассмотрению характера и сторонники другой точки зрения, в качестве первоисточника обращавшиеся к психической сфере: “Характер – это совокупность психических свойств, из которых складывается личность человека и которые проявляются в его действии, поведении” . В этом определении А.М. Левидова, как и у Г.Н. Поспелова, литературный характер по своей природе вторичен – он выступает как производное других сфер бытия.

Характер – важнейшее звено организации текста. Он устанавливает “границы степени адекватности” внутри парадигматических отношений “действительность – произведение”, “произведение – текст”, “текст – автор”, “автор – образ”, “образ – персонаж” и проч. И действуют характеры внутри особого мира, не тождественного миру действительности . Примером продолжения и развития данного подхода являются работы В.Е. Хализева, закрепившие в научном обиходе выражение “художественный характер” . Большинство современных теоретиков литературы понимают характер как “образ человека, увиденный не изнутри, не с последней смысловой позиции самой личности, а извне, с точки зрения другого, и увиденный как,другой”, а не как,я”. Поэтому характер – в конечном счете объектный образ. Он предполагает наличие всезнающего автора, обладающего по отношению к герою авторитетной и бесспорной позицией вненаходимости, с которой он может завершить и объективизировать свое создание” . В нашем случае характер оказывается жанрообразующей компонентой текста, ибо очерчивание границ характера предполагает разговор о границах эпоса вообще.

Характер в литературе – продукт исторического развития словесного творчества, отсюда и эволюция характерологии есть следствие процессов как в жанровой системе в целом, так и в отдельно взятом жанре.

Расширяется и категориальный минимум, описывающий данное явление. Н.В. Драгомирецкая предлагает ввести в научный обиход “понимание категории отношения автора и героя как особого,раздвоения” содержательной сферы литературы, инварианта отношения формы и содержания” . Характер, таким образом, можно рассматривать в качестве показателя жанровой природы произведения; в системе внутритекстовых связей он выступает в качестве способа обнаружения субъекта сознания в субъекте (субъектах) речи.

По мнению А.В. Михайлова, эпопейный и романный способ видения мира реализуются в двух типах характера. Первый, “греческий charactēr”, “постепенно обнаруживает свою направленность,вовнутрь” и, коль скоро это слово приходит в сопряженность с,внутренним” человека, строит это внутреннее извне – внешнего и поверхностного. Напротив, новоевропейский характер строится изнутри наружу: ,характером” именуется заложенная в натуре человека основа или основание, ядро, как бы порождающая схема всех человеческих проявлений” . В этом смысле интерес к эпопее к середине ХIХ в. поддерживался надеждой на восстановление (восполнение) утраченного характера.

Традиционное деление персонажей на группы, составление различного рода классификаций, классическим примером чему служит статья М.В. Авдеева “Наше общество (1820 – 1870) в героях и героинях литературы” , теряет собственно литературную специфику. Критерии выделения характеров должны быть иными, нежели называние психологических или социальных черт и, тем более, составление своего рода “портретов” героев и антигероев времени по этическим признакам (добрые и злые, хитрые и простодушные, эгоисты и альтруисты и проч.). Категория характера указывает на формальную сторону изображения человека в эпосе.

До ХVIII века включительно литература стремилась в представлении человека к смысловой завершенности. В эпосе полнее всего этот принцип выдерживала, несомненно, эпопея. Угасание магической силы героического эпоса было для 40-х гг. ХIХ крайне болезненным. К.С. Аксаков восклицал: “Мы потеряли, мы забыли эпическое наслаждение; наш интерес сделался интересом интриги, завязки: чем кончится, чем объяснится такая-то запутанность, что из этого выйдет? Загадка, шарада стала наконец нашим интересом, содержанием эпической сферы, повестей и романов, унизивших и унижающих, за исключением светлых мест, древний эпический характер” .

В 40-годы ХIХ века сосуществовали два подхода к характеру, принципиально отличавшихся друг от друга, причем не только и не столько в плане идеологическом, как это обычно представляется, сколько в области характерологии.

Современники, включая К.С. Аксакова, обращали внимание на то, что в большинстве журнальных публикаций этого периода сюжет представляет собой развертывание уже сложившихся представлений о персонажах, пребывающих в состоянии неведения. Их сущность точнее всего выразила героиня повести Г.Ф. Основьяненко “Фенюшка”: она “не понимала ничего, что происходило с ней. Ей показалось все сном. Она ничего не могла сообразить” . В этой группе текстов сюжет не выходит за пределы фабульного ряда, что объясняет обилие произведений с прогнозируемыми продолжениями, в чем особенно преуспел Н.В. Кукольник (“Эвелина де-Вальероль”, “Два Ивана, два Степаныча, два Костылькова”, “Дурочка Луиза” и др.), дальнейшая публикация которых могла быть как приостановлена, так и возобновлена в любой момент. Характеры столь статичны, что говорить о разветвленной системе субъектных отношений в тексте не приходится вообще. Смена художественных ориентиров была столь разительной, что литературная общественность не могла не пребывать в ожидании перемен.

Не их ли удовлетворением объясняется успех как у критики, так и у читателей “Петербургского сборника”, романа Достоевского “Бедные люди”. “Библиотека для чтения” восторженно отмечала: “Это не классические неподвижные изваяния (курсив мой. – В.Б .) <…>; это образы действующие, обреченные закону развития, движущиеся и движущиеся при всей их свободе и случайности обстоятельств, всегда по указанному направлению к одной цели” . В дальнейшем неоднократно случалось соединение названных тенденций. В.М. Маркович усматривает их в романе Герцена “Кто виноват?”, сравнивая первую (где действие “лишь реализует то содержание характеров, которое уже в основном раскрыто и объяснено биографиями” ) и вторую (в которой происходит взаимообогащение автора и характера в сюжетном действии) части. Неожиданным образом оказывается, что литературная эпоха жила не идеологическими расхождениями, а поисками адекватных форм художественного эпического выражения. И в этом смысле вопросы характерологии играли не последнюю роль.

В статье “Портрет Н.В. Гоголя”, появившейся в 1842 году в журнале “Современник”, названы способы создания характеров. Первый традиционен, он называет в характере главное, основное, тяготеет к максимальной определенности. Заметим попутно, что этот принцип декларировался в физиологическом очерке, стремившимся дать о человеке исчерпывающую информацию. Другой путь оставлял персонажу широкий спектр эволюции. Иначе говоря, ставится вопрос о том, что – в терминологии ХХ века – характер должен быть амбивалентным. В наиболее сложном положении оказался читатель, воспитанный на нормативных традициях классицизма, сентиментализма, отчасти романтизма. В эпосе 40-х годов оппозицию непритязательным вкусам составили, в первую очередь, произведения Гоголя и Лермонтова. Диапазон возможностей развития характера в их произведениях оказывался широчайшим: от персонажа, переступившего черту “родовых” интересов, до героической фигуры (Андрий в “Тарасе Бульбе”), от махинатора, поправшего нравственные нормы, до “почти поэта”, сердцем ощущавшего биение национальной жизни (Чичиков), от “прорехи на человечестве” до глубоко драматической фигуры (Плюшкин), от заведомого мизантропа до человека, готового даже врага заключить в объятия (Печорин). Подобный ряд примеров можно продолжить. В них – признание сложности и внутренней противоречивости человека, что позволяло авторам использовать все многообразие внутритекстовых связей. Амбивалентный характер выходит за пределы, очерченные субъекту речи; в своей цельности он становится субъектом сознания по отношению к предполагаемым векторам собственного развития.

Примечательно, что в отстаивании этого пути сближались позиции авторов, принципиально расходившихся во взглядах на многие вопросы общественного и литературного строительства. И напротив, порой отдалялись те, сторонники которых занимали в их решении близкие, если даже не тождественные позиции. Думается, что скорый распад натуральной школы объясняется все теми же причинами. Рассказы Тургенева из “Записок охотника” (в первую очередь “Бурмистр” и “Бирюк”), повести Достоевского, появившиеся после “Бедных людей” и крайне настороженно встреченные Белинским, - важнейшие звенья в ряду перемен в художественном сознании эпохи.

Наконец, третья сторона рассматриваемой проблемы. Она касается взаимоотношений автора и героя. По справедливому замечанию Н.В. Драгомирецкой, “в сдвигах, трансформациях отношения автора и героя могут быть раскрыты дело и душа всей человеческой истории” . Если характер динамичен и если его основу составляют принципы амбивалентности, то автор не называет, а обозначает свое присутствие в тексте именно в характерах. Этим даром великолепно владел Пушкин. Анализируя его произведения, Р. Якобсон ввел специальный термин “колеблющаяся характеристика” , а П. Лаббок использовал выражение “скользящая характеристика” , актуализировавшие активную роль субъектов речи в литературе ХIХ – ХХ вв.

Но более всего проблема характера в литературе середины ХIХ века обнаружила себя в связи с понятиями типа и типизации. Диапазон толкований термина “тип” варьируется ныне от воплощенной в персонаже черты, какого-либо повторяющегося свойства до любого воплощения общего в индивидуальном. В характере преобладает внутреннее движение, в типе – устойчивые, сформировавшиеся признаки. Стремительность жизни, быстрота перемен вынуждали искать стабильные признаки даже ценой застывших форм. Результат стоил того: отсекалось случайное, сущность вытесняла явление, причина – следствие. Критик “Современника”, описав несколько типов в романах Бальзака (влюбленного, скряги, священника, ростовщика и др.), с восторгом восклицает: “… все эти различные типы, по большей части неизвестные романистам прежних веков, составляют самое прочное основание литературного здания г. Бальзака” . Логика литературного развития здесь, очевидно, такова: человек – характер – тип. Но всякая модель не является самоцелью, а создается для того, чтобы в конечном итоге быть дешифрованной. Выскажем предположение, что в 40-е годы сосуществовало не менее трех исходов в парадигматике “характер – тип”.

Первый нашел полновесное выражение в классических произведениях натуральной школы и, в первую очередь, в физиологическом очерке. Герой в них – “социальный тип в чистом виде” , индивидуальный план сведен к минимуму, изображаемый человек – один из многих. Показательный пример – еще одно произведение Основьяненко: “Жизнь и похождения Петра Степанкова сына Столбикова”. Чиновники, съехавшиеся в дом губернатора, пребывают в ожидании скорых перемен. До появления хозяина дома еще есть время, и автор пытается составить коллективный портрет гостей. Удивительно, но все они будто бы на одно лицо. Объявленная отставка губернатора вызывает немедленную реакцию присутствующих: “Иной поражен истинною горестью, у иного радость просияла на лице, у другого злобная, коварная улыбка. <…> Один из председателей задрожал, и холодный пот выступил у него на лице. <…> Всех и не перепишешь (курсив мой. – В.Б .)” . Да в этом и нет никакой необходимости. Завершенность характера в типе определила пафос произведений откровенной социальной окрашенности.

Второй из возможных исходов дилеммы “характер – тип”, как, впрочем, и следующий, основан на осознании того, что тип – не конечный пункт, а определенное звено в цепи, связывающей характер и автора. Характер вырастает в тип словно бы для того, чтобы быть отраженным другим “я”. Мало кто из классиков ХIХ века прошел мимо этого способа, восходящего, скорее всего, к Лермонтову, но концептуальную завершенность получившего в романах Гончарова (сошлемся на оппозиции Петр – Александр Адуевы, Штольц – Обломов). На каких-то стадиях сюжетного действия кажется, что Александр – абсолютный романтик, а его дядя не выходит за рамки прагматизма. Но Гончаров постоянно опасается превращения подвижных характеров в закостенелые типы, поэтому далее контуров типов дело обычно не заходит. Закрепившаяся практика взаимного отражения постепенно перерастает (в первую очередь у Достоевского) в двойничество. Продуктивность приема объясняется тем, что расшатывается завершенность типа, того, к чему он изначально тяготеет.

И, наконец, последнее. Назовем это явление прозрачностью или проницаемостью типа. Актуализируется оно тогда, когда абстракция или обобщение возводят тип в сверхтип. Но и это – не самоцель, а средство, позволяющее характеру обрести себя в новом качестве. Полнее всего это явление выразил Тургенев. Персонажи его произведений – от мальчиков из “Бежина луга” и посетителей придорожного трактира из “Певцов” до романных героев-идеологов – оказываются на пересечениях, связывающих Гамлета и Дон Кихота. Сверхтипы рождает и национальная традиция; именно об этом писал А.А. Григорьев применительно к “стремительным” и “осаживающим” персонажам русской литературы. В сверхтипе происходит мгновенное слияние субъектов сознания и субъектов речи, авторская позиция обнажается до предела. Сверхтип словно бы достигает критической массы, и в высшей точке его развития возникает новая потребность трансформации в динамический характер. Именно так разворачивается триада “характер – тип – сверхтип” в “Рудине” или “Отцах и детях”. Таким образом, для романа характер столь же естественен, сколько для эпопеи – сверхтип.

Создается впечатление, что проблемы характера в эпической литературе и эпопее как жанре эпоса в 40-е годы ХIХ века развивались исключительно параллельно, вне зависимости друг от друга. Однако существовала одна очень важная точка пересечения – поиск героя , найденного и запечатленного в эпопее в далеком прошлом и утраченного в прежнем виде в дальнейшем. Поэтика эпопеи, таким образом, в опосредованном виде влияла на становление – особенно в связи с характерологией – романа и других жанров малого эпоса.

Примечательно и то, что эпос середины ХIХ века стал своеобразной экспериментальной почвой для жанровых исканий последующих литературных эпох.

Библиографический список

1. Авдеев А.В. Наше общество (1820-1870) в героях и героинях литературы. - Спб., 1874.
2. Аксаков К.С. Несколько слов о поэме Гоголя: Похождения Чичикова, или Мертвые души// Аксаков К.С., Аксаков И.С. Литературная критика. М., 1982.
3. Бочаров С.Г. Характеры и обстоятельства// Теория литературы. Основные проблемы в историческом освещении. Образ. Метод. Характер. - М., 1962.
4. Бройтман С.Н. Историческая поэтика. - М., 2004.
5. Гегель Ф. Эстетика: В 4 т. Т. 3. - М., 1971.
6. Гинзбург Л.Я. О литературном герое. - Л., 1979.
7. Драгомирецкая Н.В. Автор и герой в русской литературе ХIХ-ХХ веков. Диалектика взаимодействия. Автореферат дис. …. докт. филол. наук. - М., 1989.
8. Есаулов Е.А. Спектр адекватности в истолковании литературного произведения. “Миргород” Н.В. Гоголя. - М., 1995.
9. Кирилюк З.В. Проблема характера в русской литературе первой трети ХIХ века. Дис. … докт. филол. наук. - Киев, 1988.
10. Кьеркегор С. Или-или// История эстетики: В 5 т. Т. III. - М., 1967.
11. Левидов А.М. Автор – образ – читатель. - Л., 1983.
12. Маркович В.М. И.С. Тургенев и русский реалистический роман ХIХ века (30-50-е годы). - Л., 1982.
13. Михайлов А.В. Языки культуры. - М., 1987.
14. Никитенко А.В. Петербургский сборник, изданный Н. Некрасовым. Статья первая// Библиотека для чтения. - Спб., 1946. Т. 75. № 3.
15. Основьяненко Г.Ф.Фенюшка// Современник. 1841. Т. ХХII.
16. Поспелов Г.Н. Проблемы исторического развития литературы. - М., 1972.
17. Современник. Спб., 1841. Т. ХХI.
18. Современник. Спб., 1841. Т.ХХIV.
19. Хализев В.Е. Основы теории литературы. Ч. I. - М., 1994.
20. Якобсон Р. Работы по поэтике. - М., 1987.
21. Lubbok. The Graft of Fiktion. L., 1921.

Русская литература XX века ("Серебряный век". Проза. Поэзия).

Русская литература XX века - наследница традиции золотого века русской классической литературы. Ее художественный уро­вень вполне сопоставим с нашей классикой.

На протяжении всего столетия возникает в обществе и в литера­туре острый интерес к художественному наследию и духовному по­тенциалу Пушкина и Гоголя, Гончарова и Островского, Толстого и Достоевского, творчество которых воспринимается и оценивается в зависимости от философских и идеологических течений времени, от творческих поисков в самой литературе. Взаимодействие с традици­ей носит сложный характер: это не только развитие, но и отталкива­ние, преодоление, переосмысление традиций. В XX веке в русской литературе рождаются новые художественные системы - модер­низм, авангардизм, социалистический реализм. Продолжают жить реализм, романтизм. Каждой из этих систем присущи свое понима­ние задач искусства, свое отношение к традиции, языку художест­венной литературы, жанровым формам, стилю. Свое понимание лич­ности, ее места и роли в истории и национальной жизни.

Литературный процесс в России XX века во многом определялся воз­действием на художника, культуру в целом различных философских сис­тем и политики. С одной стороны, несомненно влияние на литературу идей русской религиозной философии конца XIX начала XX века (труды Н. Фе­дорова, В. Соловьева, Н. Бердяева, В. Розанова и др.), с другой - марксист­ской философии и большевистской практики. Марксистская идеология, начиная с 1920-х годов, устанавливает в литературе жесткий диктат, изго­няя из нее все несовпадающее с ее партийными установками и строго рег­ламентированными идейно-эстетическими рамками социалистического реализма, директивно утвержденного основным методом отечественной литературы XX века на Первом съезде советских писателей в 1934 году.

Начиная с 1920-х годов, наша литература перестает существо­вать как единая национальная литература. Она вынужденно разде­ляется на три потока: советская; литература русского зарубежья (эмигрантская); и так называемая «задержанная» внутри страны, то есть не имеющая выхода к читателю по цензурным соображени­ям. Эти потоки вплоть до 1980-х годов были изолированы друг от друга, а читатель не имел возможности представить целостную кар­тину развития национальной литературы. Это трагическое обстоя­тельство составляет одну из особенностей литературного процес­са. Оно же во многом обусловило трагизм судеб, своеобразие твор­чества таких писателей, как Бунин, Набоков, Платонов, Булгаков и др. В настоящее время активная публикация произведений писате­лей-эмигрантов всех трех волн, произведений, долгие годы проле­жавших в писательских архивах, позволяет увидеть богатство и многообразие национальной литературы. Появилась возможность подлинно научного ее изучения во всем объеме, постигая внутрен­ние закономерности ее развития как особой, собственно художе­ственной области общеисторического процесса.

В изучении русской литературы и ее периодизации преодолевают­ся принципы исключительной и прямой обусловленности литератур­ного развития социально-политическими причинами. Конечно, лите­ратура реагировала на важнейшие политические события времени, но в основном в плане тематики и проблематики. По своим художест­венным принципам она сохраняла себя как самоценную сферу духов­ной жизни общества. Традиционно выделяются следующие периоды :

1) конец XIX века - первые десятилетия XX века;

2) 1920-1930-е годы;

3) 1940-е - середина 1950-х годов;

4) середина 1950-х-1990-е годы.

Конец XIX века были переломным ис­торическим периодом в развитии общественной и художественной жизни России. Это время характеризуется резким обострением социальных конфликтов, ростом массовых выступлений, полити­зацией жизни и необычайным ростом личностного сознания. Че­ловеческая личность осознается как единство многих начал - со­циального и природного, нравственного и биологического. И в ли­тературе персонажи не определяются исключительно и по преиму­ществу средой и социальным опытом. Появляются разные, порой полярные, способы отражения реальности.

Впоследствии поэт Н. Оцуп назвал этот период «серебряным ве­ком» русской литературы. Современный исследователь М. Пьяных так определяет этот этап отечественной культуры: «Серебрянный век» - в сравнении с «золотым», пушкинским, - принято назы­вать в истории русской поэзии, литературы и искусства конец XIX - начало XX столетия. Если иметь в виду, что у «серебряного века» был пролог (80-е годы XIX в.) и эпилог (годы Февральской и Октябрь­ской революций и гражданской войны), то началом его можно счи­тать знаменитую речь Достоевского о Пушкине (1880 г.), а концом - речь Блока «О назначении поэта» (1921), тоже посвященную «сыну гармонии» - Пушкину. С именами Пушкина и Достоевского свя­заны две основные, активно взаимодействующие между собой тен­денции в русской литературе как «серебряного века», так и всего XX столетия - гармоническая и трагедийная».

Тема судьбы России, ее духовно-нравственной сущности и историче­ских перспектив становится центральной в творчестве писателей разных идейных и эстетических течений. Обостряется интерес к проблеме на­ционального характера, специфике национальной жизни, природы че­ловека. В творчестве писателей разных художественных методов они решаются по-разному: в социальном, конкретно-историческом плане реалистами, последователями и продолжателями традиций критическо­го реализма XIX века. Реалистическое направление представляли А. Се­рафимович, В. Вересаев, А. Куприн, Н. Гарин-Михайловский, И. Шмелев, И. Бунин и др. В метафизическом плане, с использованием элементов ус­ловности, фантастики, уходя от принципов жизнеподобия - писателя­ми-модернистами. Символистами Ф. Сологубом, А. Белым, экспрессиони­стом Л. Андреевым и др. Рождается и новый герой, «непрерывно расту­щий» человек, преодолевающий оковы угнетающей и подавляющей его среды. Это герой М. Горького, герой социалистического реализма.

Литература начала XX века - литература философской пробле­матики по преимуществу. Любые социальные аспекты жизни при­обретают в ней глобальный духовный и философский смысл.

Определяющие черты литературы этого периода:

интерес к вечным вопросам: смысл жизни отдельного челове­ка и человечества; загадка национального характера и истории Рос­сии; мирское и духовное; человек и природа;

интенсивный поиск новых художественных средств вырази­тельности;

появление нереалистических методов - модернизма (симво­лизм, акмеизм), авангардизма (футуризм);

тенденции к взаимопроникновению литературных родов друг в друга, переосмысление традиционных жанровых форм и напол­нение их новым содержанием.

Борьба двух основных художественных систем - реализма и модернизма - определила развитие и своеобразие прозы этих лет. Несмотря на дискуссии о кризисе и «конце» реализма, новые воз­можности реалистического искусства открывались в творчестве позднего Л.Н. Толстого, А.П. Чехова, В.Г. Короленко, И.А. Бунина.

Молодые писатели-реалисты (А. Куприн, В. Вересаев, Н. Телешов, Н. Гарин-Михайловский, Л. Андреев) объединились в московский кружок «Среда». В издательстве товарищества «Знание», руково­димом М.Горьким, они публиковали свои произведения, в которых развивались и своеобразно трансформировались традиции демо­кратической литературы 60-70-х годов, с ее особым вниманием к личности человека из народа, его духовным исканиям. Продолжа­лась чеховская традиция.

Проблемы исторического развития общества, активной созида­тельной деятельности личности поднимал М.Горький, в его творче­стве очевидны социалистические тенденции (роман «Мать»).

Необходимость и закономерность синтеза принципов реализма и модернизма обосновывали и осуществляли в своей творческой практике молодые писатели-реалисты: Е. Замятин, А. Ремизов и др.

Особое место занимает в литературном процессе проза симво­листов. Философское осмысление истории характерно для трило­гии Д. Мережковского «Христос и Антихрист». Историю и стили­зацию истории мы увидим в прозе В.Брюсова (роман «Огненный ангел»). В романе «без надежды» «Мелкий бес» Ф. Сологуба фор­мируется поэтика модернистского романа, с его новым осмысле­нием классических традиций. А. Белый в «Серебряном голубе» и «Петербурге» широко использует стилизацию, ритмические воз­можности языка, литературные и исторические реминисценции для создания романа нового типа.

Особенно интенсивные поиски нового содержания и новых форм происходили в поэзии. Философские и идейно-эстетические тенденции эпохи воплотились в трех основных течениях.

В середине 90-х годов в статьях Д.Мережковского и В.Брюсова тео­ретически обосновывался русский символизм. Большое влияние на символистов оказали философы-идеалисты А. Шопенгауэр, Ф. Ницше, а также творчество французских поэтов-символистов П. Верлена, А. Рем­бо. Символисты провозгласили как основу своего творчества мисти­ческое содержание и символ - основное средство его воплощения. Красота - единственная ценность и главный критерий оценки в поэзии старших символистов. Творчество К. Бальмонта, Н. Минского, З. Гиппиус, Ф. Сологуба отличает необычайная музыкальность, оно ориентировано на передачу мимолетных, озарений поэта.

В начале 1900-х годов символизм переживает кризис. Из симво­лизма выделяется новое течение, так называемый «младосимволизм», представленный Вяч. Ивановым, А. Белым, А. Блоком, С. Со­ловьевым, Ю. Балтрушайтисом. На младосимволистов огромное влияние оказал русский религиозный философ В.Соловьев. Они разрабатывали теорию «действенного искусства». Для них была ха­рактерна трактовка событий современности и истории России как столкновения метафизических сил. В то же время для творчества младосимволистов характерно обращение к социальным вопросам.

Кризис символизма обусловил появление нового течения, про­тивостоящего ему, - акмеизма. Акмеизм сформировался в круж­ке «Цех поэтов». В него входили Н. Гумилев, С. Городецкий, А. Ах­матова, О. Мандельштам, Г. Иванов и др. Они пытались реформиро­вать эстетическую систему символистов, утверждая самоценность реальной действительности, сделали установку на «вещное» воспри­ятие мира, «вещную» ясность образа. Для поэзии акмеистов харак­терна «прекрасная ясность» языка, реализм и точность деталей, жи­вописная яркость изобразительно-выразительных средств.

В 1910-е годы возникает авангардистское течение в поэзии - футуризм. Футуризм неоднороден: внутри него выделяются не­сколько групп. Наибольший след в нашей культуре оставили кубофутуристы (Д. и Н. Бурлюки, В. Хлебников, В. Маяковский, В. Камен­ский). Футуристы отрицали социальное содержание искусства, культурные традиции. Им свойственно анархическое бунтарство. В своих коллективных программных сборниках («Пощечина обще­ственному вкусу», «Дохлая луна» и др.) они бросали вызов «так на­зываемому общественному вкусу и здравому смыслу». Футуристы разрушали сложившуюся систему литературных жанров и стилей, на базе разговорного языка разрабатывали близкий к фольклору тонический стих, проводили эксперименты со словом.

Литературный футуризм был тесно связан с авангардистскими течениями в живописи. Почти все поэты-футуристы были профес­сиональными художниками.

Свое особое место в литературном процессе начала века зани­мала новокрестьянская поэзия, опирающаяся на народную культу­ру (Н. Клюев, С. Есенин, С. Клычков, П. Орешин и др.)

Осмысливая основные тенденции, которые характеризуют литературу Запада XX века, следует рассмотреть структуру и идейно-тематическое своеобразие художественного процесса, сделать выводы о его состоянии, о направлениях его движения. Необходимо выделить и обобщить определяющие черты художественного сознания, главные тенденции в теории и практике литературы.

Картина художественных явлений XX века разнообразна — сюрреализм, символизм, экзистенциализм, постнатурализм, экспрессионизм, мифологический роман, постмодернизм. Любое деление литературы на периоды и стили весьма условно и искусственно. Сложно точно определить границы того или иного литературного направления. Творчество многих писателей не укладывается в рамки единого стиля. Художественное творчество намного богаче, чем любая теория, его описывающая.

Панорама литературных явлений западной литературы XX века позволяет проследить историческое движение художественной мысли. Однако деление литературы на периоды не принимает во внимание в достаточной мере место, роль, значимость и длительность различных философских и эстетических идей и направлений в современном художественном сознании. Фрейдизм, к примеру, получает широкое распространение в начале XX века, но это не мешает ему занимать центральное место в культуре всего столетия. Или иной пример: экзистенциалистские концепции, рожденные литературой в первой половине века, продолжают влиять на художественные поиски конца столетия.

Западная литература XX века отличается широким спектром философско-эстетических исканий, свидетельствующих о пересмотре традиций литературы XIX века, равно как и о попытках соотнести известные художественные принципы с изменяющейся исторической реальностью. Если сравнить эстетическую теорию и практику словесности XIX века с литературными явлениями XX столетия, то можно обнаружить существенные изменения самой ориентации мышления культуры последнего столетия. Многие писатели ориентируются на принципы субъективного идеализма, получает широкое распространение и во многих отношениях господство субъективно-идеалистический подход при анализе и решении основных эстетических и исторических проблем. Субъективизм - один из наиболее характерных признаков художественного мышления западных художников слова.

Просматривается отрыв искусства от объективных измерений художественно-эстетических явлений и проблем действительности, а зачастую полное игнорирование их в пользу все более полной абсолютизации субъективного начала в художественной деятельности. В художественных поисках писателей все чаще звучат тема трагического сознания и мотив отчуждения.

Подвергается переоценке понятие «художественный образ ». Проблема искусства и художественного образа как отражения или даже как изображения реальной действительности все чаще подменяется проблемой искусства как знака, символа и мифа. Абсурд и «безобразное» возводятся в степень правомерного современного художественного мироощущения.

Крушение гуманистических принципов и критериев в буржуазно-эстетическом анализе художественных ценностей, активно развивает процесс дегуманизации искусства . Произведения многих писателей наполнены идеями пессимизма и отчаяния, нигилизма и отчуждения. Категории прекрасного и возвышенного подвергаются девальвации. Во многом этому способствовал психоанализ 3. Фрейда .

Психоанализ не эстетическое, а психологическое учение, исследующее структуру человеческой психики, ее глубинные пласты. Художественные произведения служили для Фрейда сферой применения психоаналитического метода, сводящего многоплановое художественное содержание к общему знаменателю бессознательного.

Искусство, по мнению Фрейда, — это не только плод и проявление бессознательных влечений, но и весьма эффективная психотерапия, предупреждающая эмоциональные срывы как у создателя произведения, так и у читателя. Теория Фрейда во многом определила художественные поиски литературы XX века.

Многие произведения западной литературы созданы под влиянием общего для XX века ощущения кризиса культуры, следствием которого является осознание человеком потерянности в мире и в связи с этим его гипертрофированная погруженность в себя , в мир своих переживаний.

Новую интерпретацию получает и тема порочности общественных догм. Всесторонне разработанная реализмом XIX века, в произведениях XX столетия она переносится на отношения между людьми, мир видится страшной угрозой, силой, жестоко расправляющейся с любыми попытками человека отстоять гуманистические идеалы.

Дегероизация получает широкое распространение, во многих художественных опытах исчезает не только образ человека, созданного литературой XIX века, — богатый, многосторонний и полнокровный, но и вообще большинство персонажей освобождаются от обязательств иметь узнаваемый человеческий облик.
Само отрицание авангардистским искусством классической литературы, являющееся объединяющим признаком его различных течений, во многом стало следствием духовного кризиса, связанного с осознанием противоречий между перспективностью научного прогресса и консерватизмом общественной системы. Первая мировая война породила ощущение бессилия гуманистических теорий, усилила напряжение и дисгармонию между человеческой личностью и пугающим миром, который порождает и обесчеловечивает эту личность.

Классические повествовательные формы, созданные реализмом XIX века, в ряде случаев переставали соответствовать характеру изменяющейся действительности. Выявилась потребность в новом художественном языке . Модернистские формы искусства часто доказывали свою перспективность и становились эстетически действенными. Однако модернизм не только отклик на кризис буржуазного сознания, но и порождение этого кризиса. Это проявилось в усилиях модернистов мистифицировать процессы действительности, свести всю гамму бытия к единственному настроению, как правило, трагическому, и представить ее в формальной логике изобразительных средств.

Безусловно, нельзя только критически относиться к изменениям, произошедшим в литературе последнего столетия. Писателями не зависимо от их эстетических и философских пристрастий выдвигаются важные проблемы, позволяющие разобраться в сложных перипетиях отношений человека и мира. Не только модернистские тенденции определяют своеобразие литературного процесса XX века. Сохраняются и реалистические традиции культуры, звучит критика декадентско-индивидуалистской интерпретации искусства, многие произведения отличает гуманистический пафос, верность идеям солидарности между людьми.

XX век пересматривает идеалы и художественные решения предшествующего столетия. Музыка обращается к автономному звуку, живопись — к мазку, поэзия — к математическому языку. Первоэлементы выстраивают основу нового мифологического пространства, разрушающего классическую традицию. Эксперимент XX века связан с пониманием того, что классические формы художественности не в состоянии выразить беспрецедентный исторический опыт мировых трагедий. Многие этико-эстетические формулы XIX века были скомпрометированы частым использованием, доведены до хрестоматийности и в изменившемся мыслительном контексте перестают быть значимыми. Ревизии подвергается и язык: Россия увлечена аббревиатурами, Англия — упрощением лексикона. В эйфории эксперимента кажется, что обретен новый художественный язык, обладающий беспрецедентным потенциалом. Постепенно приходит разочарование, осознается тщетность попыток с помощью математической логики и эксперимента разъяснить существо вечных коллизий. Понимается необходимость насытить культуру «эстетикой человеческого». Ощущается потребность возвратить эстетические лейтмотивы, отвергнутые эпохой, разложившей традиционные литературные решения на структурные первоэлементы.