«В мире идет настоящая война, вот только ее не объявляли официально. Невероятные приключения Death In June в США: сорванные концерты, разбитые судьбы

В Москву едут двое классиков апокалиптического фолка - британцы Death in June и Sol Invictus. Связаны они не только общим жанром, но и общей биографией: Дуглас Пирс и Тони Уэйкфорд, лидеры этих групп, вместе начинали в панк-группе Crisis, потом вместе играли в составе Death in June, а потом навсегда поссорились. Тем не менее у них до сих пор много общего: искренняя любовь к старой Европе, романтический оккультизм и оккультная романтика, восприятие музыки как ритуала, а слов - как оружия. «Афиша» поговорила с обоими.

Дуглас Пирс (Death in June): «Вы когда-нибудь видели несчастного исламского террориста?»

— Неофолкеров обычно считают нелюдимыми самоедами — вот и вы отказываетесь давать интервью по телефону, предпочитая электронную почту. Вы можете назвать себя мизантропом? Связано ли это с тем, что в ваших песнях постоянно идет речь о смерти, насилии и конфликтах?

— Я скорее с подозрением отношусь к людям, чем с презрением. Хотя и держу в голове, что мизантропия — это урок номер 1 (Пирс отсылает к альбому Death in June «Lesson 1: Misanthropy». — Прим. ред. ). На самом деле, любые интервью отнимают очень много времени, поэтому уж лучше я потрачу его на хорошие, продуманные ответы — а их сложно давать в устном разговоре, тем более по телефону. К тому же, насколько я помню, мой голос по радио звучит так, будто кто-то душит попугая. Что до тем, которые меня интересуют и отражаются в творчестве Death in June, то это Любовь, Магия Жизни, Разочарование и Вдохновение. То есть совсем не так просто, как то, что вы назвали.

— В этом году Death in June исполняется 30 лет, немалый срок. Вы когда-нибудь думали о том, чтобы оставить музыку и заниматься чем-то иным?

— Столь бессмысленные гипотезы и разрушительные мысли редко задерживаются в моей голове. К чему они? С самых ранних дней я знал, что Death in June — это нечто особенное, что борьба стоит того. Да, были очень мрачные, бесцветные годы, но все равно — Death in June всегда были моей личной историей успеха.

Так выглядело последнее на сегодняшний день выступление Death in June

— Как вы стали сотрудничать с Миро Снейдром — словаком, который написал всю музыку к вашему последнему альбому, «Peaceful Snow »? Вы будете делать еще что-то вместе?

— Нас с Миро познакомили поклонники Death in June: мне показали несколько видео на YouTube, где он исполнял инструментальные версии песен с моего предыдущего альбома «The Rule of Thirds». Мне понравилось, и я попросил его сыграть целый альбом из своих любимых песен DiJ в таком ключе — так получился «Lounge Corps» (вторая половина «Peaceful Snow». — Прим. ред. ). «Peaceful Snow» появился позднее: я слушал записи Миро в конце 2009 года, размышляя над теми разрушениями, которые произошли в моем имении в Австралии из-за поздних зимних бурь, — и придумал новый альбом. Записав несколько демоверсий под гитару, я понял, что больше не хочу делать «гитарные» альбомы, просто не могу это больше слышать. Я очень хотел вообще избежать роли музыканта и попросил Миро, чтобы он сделал фортепианные версии новых песен. А потом мы уже записали мой вокал поверх них. В итоге мне так понравился результат нашего удаленного сотрудничества, что я решил соединить эти два альбома в один. Это был уникальный, очень убедительный и искупительный опыт. Чтобы сохранить это чувство, я, скорее всего, не буду его больше повторять. А что касается других экспериментов в рамках Death in June — время покажет. Совершенно точно, что за эти годы я не сделал ничего подобного второй половине альбома «All Pigs Must Die», который вышел десять лет назад.

Примерно это Пирс имеет в виду, когда говорит о второй половине «All Pigs Must Die»

— Вы же в какой-то момент переехали из Англии в Австралию — почему? Что думаете о беспорядках в Лондоне?

— С точки зрения социальной напряженности в Великобритании с годами становилось все хуже и хуже. Существует развращенная, почти дикая часть населения, может, не слишком заметная на первый взгляд — но сильно увеличившаяся в последнее время. Это была их первая попытка показать мускулы. Особой неожиданности тут нет: свыше 80% из полутора тысяч арестованных во время и после беспорядков уже имели приводы в полицию и были хорошо известны следствию. Великобритания — это сплошное разочарование. К счастью, Судьба и Любовь привели меня в Австралию. Что я думаю по поводу будущего Европы? Это печально, но ей предстоит испытать множество неприятных потрясений.

— На последнем альбоме есть строчка «Murder Made History» — и песня с таким названием. Что вы имели в виду?

— Кажется, эта фраза пришла мне в голову пару лет назад — когда я посмотрел документальный телефильм о мировом терроризме после 11 сентября. В Москве, Лондоне, Мадриде, Нью-Йорке, Вашингтоне, Израиле, Ираке, Афганистане, Пакистане, Индии сотни тысяч людей — буквально сотни тысяч — погибли в результате террористических атак. Преимущественно от рук исламистов. Я был поражен, узнав такие колоссальные цифры, — оказывается, мы даже не о каждом теракте узнаем. В мире идет настоящая война, вот только ее не объявляли официально. И в этой войне «убийство сотворило историю, убийство сотворило радость». Вы когда-нибудь видели несчастного исламского террориста?

Тот самый номер «Murder Made History» с последнего альбома Death in June

— А что за история с одеждой, брендированной логотипами Death in June, которой торгует уберхипстерский нью-йоркский магазин «Мишка »? Какой в этом смысл?

— «Мишка» несколько лет неофициально использовал один из логотипов группы на некоторых моделях одежды, но я ничего не предпринимал по этому поводу — решил, что это, видимо, такой оммаж. А в прошлом году они связались со мной и сказали, что хотят выпустить капсульную линию одежды этой осенью. Это совпало с 30-летним юбилеем Death in June, и я подумал, что линия одежды от «Мишки» может стать неожиданным и интересным дополнением к празднованию круглой даты. Честно говоря, меня не беспокоит их репутация, поскольку я давно знаю, что множество настоящих фанатов Death in June работают в больших домах моды по всему миру. Мне даже говорили, что мои песни звучат на модных показах! Что, по-моему, прекрасно. На самом деле, это отличное продолжение истории, начатой еще нашим сотрудничеством с Энрико Чарпарином, который работал на Донну Каран и Prada, — он оформлял нам диски еще в девяностых. Да и вообще: если бы ГУМ вышел на меня и дал карт-бланш, я бы им тоже сделал коллекцию!

«Rose Clouds of Holocaust», классическая старинная песня Death in June, без которой на концерте наверняка не обойдется

Death in June выступят в московском клубе «Шестнадцать тонн» в это воскресенье, 9 октября.

Тони Уэйкфорд (Sol Invictus): «Большинство людей в этой стране - полная дрянь»

— Вы считаете себя мизантропом?

— Раньше я был куда большим мизантропом, чем сейчас. Теперь моя неприязнь к человечеству сбавила обороты: есть, конечно, ужасные люди, и их большинство, но есть и те, кто вполне себе ничего, и мне нравится быть с ними рядом. Что мне помогло изменить свои взгляды? Не знаю, может быть, то, что я женился? С годами становится сложнее делать все в одиночку, и тогда начинаешь ценить помощь со стороны достойных представителей человечества. Приходит день, и ты понимаешь, что все вокруг далеко не черно-белое. Хотя я все равно настроен пессимистично.

Одно из последних на сегодняшний день появлений Уэйкфорда на публике

— В ваших песнях постоянно встречались образы войны, убийств и так далее. Это уже в прошлом или вы до сих пор склонны поэтизировать насилие?

— Меня никогда не привлекал милитаризм сам по себе, меня привлекает война как тема, как эстетика, как место и время, где смешиваются низость и героизм. Милитаризм — это метафора, я ни в коем случае не воспеваю войну.

— Одна из ключевых тем в вашей музыке — это закат Европы. Как вы думаете, насколько связан этот процесс с постепенным уменьшением влияния христианства?

— Христианство как движущая сила современной Европы совершенно точно пребывает в агонии, но это сопутствующее явление, и я не уверен, что оно в данном случае является первичным. Это просто неизбежный процесс: цивилизация по своей природе является таким же организмом, как и отдельно взятый человек, и она стареет и в конце концов умирает, как и все живущее. Англия, будучи одной из стран, рано познавших христианство, переживает этот процесс тяжелее других — но я не могу сказать, что это хорошо или плохо. Таков порядок вещей — можно сколько угодно переживать, что ты умрешь, но этим не отменишь сам факт смерти. Поймите, я не против христианства как такового, как многие думают. Если твоя религия делает тебя лучше, то это хорошо, но не стоит забывать, что есть и обратная сторона — когда люди начинают обращаться с другими как с низшими существами только по той причине, что они не разделяют их веру.

— Вы когда-то спели: «And when we fall, we’ll fall like Rome». Не кажется ли вам сейчас, что прав был скорее Элиот, написавший, что этот мир закончится не взрывом, но всхлипом?

— Полностью с этим согласен. Закат Англии — он ведь совершенно английский по духу: эта страна уходит, как это принято у нас, незаметно, не привлекая внимания. Правила хорошего тона, эгоизм и равнодушие — вот что потопило Англию.

«An English Garden»: пасмурная британская эсхатология Sol Invictus в лучшем виде

— Вас это самого не задевает? Вам не хочется бороться? Или позиция наблюдателя вас полностью устраивает?

— Как я уже сказал, это неизбежный процесс, просто именно мы стали его свидетелями. Я не испытываю желания вступать в конфликт с природой вещей — с тем же успехом можно бороться с наступлением зимы. Я провел очень много времени, занимаясь изучением различных идеологий, проповедующих великие утопии, и, честно говоря, ни одна из них не выдерживает критики. Они похожи на речи влюбленных подростков, считающих, что их чувства продлятся всю жизнь, а жить они будут вечно. Что до меня — один человек, сочиняющий музыку, не может ни на что повлиять. Я больше наблюдатель, чем участник.

— Я прошу прощения, но вы производите впечатление очень уставшего от жизни человека — и по вашим последним работам это тоже заметно. Осталось еще хоть что-то, что вас по-настоящему задевает?

— Я не обижаюсь на правду. Я действительно пожилой уставший человек, проблемы со здоровьем меня беспокоят больше, чем какие-либо другие (смеется ). Я предпочитаю проводить время в Лондоне, с теми, кто мне близок, читать книги. Кроме того, я постоянно занимаюсь административной стороной своего дела, различными переговорами с издателями и промоутерами — это тяжкий труд, но он по-своему увлекает, позволяет отвлечься.

«Fools Ship»: песня с последнего, вышедшего в этом году альбома Sol Invictus, который, если по правде, непросто дослушать до конца

— Что вы думаете о беспорядках в Лондоне?

— Для атомизированного, разодранного изнутри капиталистического общества это очень предсказуемые события. Когда нет ценностей, которые можно было бы уважать, именно такие вещи и происходят. Это очень хорошая политическая метафора: люди, которые грабят тех, кто успел обзавестись чем-то ценным, попутно разрушая сами ценности. Я думаю, что в первую очередь беспорядки являются следствием того, что большинство людей в этой стране — полная дрянь.

— Вас не удивляет, что до сих пор находятся те, которые протестуют против ваших концертов, обвиняя вас в фашизме — только на основании ваших связей с Британским национальным фронтом четверть века назад?

— Тут ответ будет похож на предыдущий. Да, всякий раз находится горстка людей, которым нужно кого-то обвинять и демонстрировать свой страх и ненависть, основываясь лишь на паре фактов из обширной истории группы. С другой стороны, приятно, что все известные антифашисты и их организации просто игнорируют подобные затеи, у них есть более серьезные занятия. А так... Что мы можем сделать с пятью идиотами, которым просто нравится привлекать к себе внимание?

«Believe Me» — еще одна классическая вещь Sol Invictus

Sol Invictus выступят в московском клубе «Дом» в субботу, 22 октября.

Название группы является отсылкой к дате расстрела Гитлером штурмовиков Эрнста Рема 30 июня 1934 года. В 1983 году, после выхода дебютного альбома The Guilty Have No Pride, Вэйкфорд уходит из группы, чтобы вскоре основать Sol Invictus. Его заменяет Ричард Батлер, который также вскоре покидает группу - в декабре 1984 года. В мае 1985 года, почти сразу после выхода альбома Nada!, уходит и Патрик Лигас, который основывает Sixth Comm. Таким образом, Дуглас Пирс по сути становится единственным участником Death In June, сделав этот проект отражением исключительно собственных мыслей и видений.

Ранние работы Death In June были данью прошлому музыкантов, более грубыми и резкими, с явным влиянием Joy Division. В то время музыканты стремились донести свои идеи до слушателя, не очень заботясь о мелодичности и настроении музыки. Однако уже к моменту выхода Nada! музыка группы в подавляющем большинстве стала тем, чем остается до сих пор - мрачные, ритмичные песни, исполняемые на акустической гитаре, с примесью синтезаторов, скрипок, и многих других инструментов.

В творчестве Пирса причудливо смешаны акустическая гитара, обширная перкуссивная секция, электронные сэмплы, образы классиков ХХ века Юкио Мисима и Жана Жане, вдохновляющих Пирса на протяжении многих лет, ссылки на оккультизм и эзотерику, символизм. Все это создает неподдельное чувство печали, красоты и поэтики отчаяния. И постоянное ощущение трагедии и вечной скорби, на высоком уровне связанных с индивидуальностью самого Дугласа Пирса и его интересом к таким трагическим периодам истории, как вторая мировая война. Он является одним из родоначальников явления в современной музыкальной культуре, получившего название "апокалиптический фолк", и основателей одного из наиболее интеллектуальных и влиятельных сегодня в Европе издательских проектов - World Serpent Distribution, объединившего музыкантов с общей идеологией творчества. В ее основе - общее ощущение надвигающегося Конца, когда вся история человечества воспринимается как "история подготовки к последней Битве не между силами Света и Тьмы, но Свободы и Пустоты".

Сегодня Дуглас Пирс живет и работает в Австралии, где с помощью своего лейбла New Europian Recordings (NER) продолжает свой монолог с миром. В конце 1995-го он открыл в Загребе восточноевропейский филиал NER - Twilight Command.

"Из всех форм искусства музыка наиболее мощно пробуждает мои чувства. Когда я слышу знакомые песни или какие-то памятные мелодии, то все запахи, вкусы, эмоции могут нахлынуть вновь. Она имеет ни с чем не сравнимую грусть, и за это я люблю ее больше всех", - Дуглас Пирс.

Wolf grey Adonis

A cruel life dawns

Curse me with obsessiveness

Futility and scorn

«Come Before Christ And Murder Love»

Пожалуй, ни про одну неофолк-группу, за исключением разве что Current 93, Coil и Blood Axis, не было столько всего написано, сказано и вымышлено, как про Death in June (DIJ). С самого своего появления группа окружала себя аурой таинственности и отчужденности; поводом для различных слухов послужил и выбор названия для группы, о котором даже сами члены оригинального состава высказывались несколько противоречиво:

«Тот, кто читал современную историю, поймет смысл названия нашей группы» (Tony Wakeford)

«Название навеяно очень важной датой в истории 20-го столетия, которая имеет для нас особое значение и вызывает особый интерес». (Patrick Leagas)

«Название Death in June появилось чисто случайно, и именно тогда мы стали задумываться над его «значением». В нем сокрыты разные действия разных людей, к которым принадлежим и мы – как отдельные лица и как все человечество в целом. Оно относится к одному конкретному событию, когда люди решили поменять историю» (Douglas Pearce).

Случайное появление названия было вызвано простым недопониманием между Пирсом и Лигасом. Под событием, о котором говорится в цитате, вероятнее всего подразумевалась «ночь длинных ножей», которая произошла в июне 1934 года (об этом мы еще поговорим далее). Дуглас Пирс позже прояснил, что дополнительные интерпретации названия группы появились во многом благодаря стараниям самих музыкантов. Родство названия группы с англоязычным названием рассказа Юкио Мисимы “Death in Midsummer” («Manatsu no shi», «Смерть в середине лета», 1954), а также с названием знаменитой новеллы Томаса Манна “Tod in Venedig” (“Death in Venice”, «Смерть в Венеции», 1913) также могло играть важную роль вследствие близости этих произведений к художественной составляющей DiJ – гомосексуализму, упадку и смерти, – однако для этого нет никаких документальных подтверждений. Также стоит принять во внимание магическую коннотацию цифры 6, которая часто встречается в короткой записи названия группы «DI6» в качестве числового значения руны Kenaz (см. Sixth Comm).

Death In June – это средство выражения интересов и мыслей Дугласа Пирса, основавшего музыкальный проект вместе с Тони Уэйкфордом в 1980 году. Раньше они оба играли в лево-ориентированной группе английской панк-сцены Crisis (остальные члены Crisis – Luke Rendall и Lester Jones – позже присоединились к пост-панк-группам Theatre Of Hate и Carcrash International). Несмотря на то что Crisis в музыкальном плане тяготел скорее к The Buzzcocks, нежели к Sex Pistols, и использовался в качестве рупора для социалистически-троцкистской пропаганды и антирасизма – об этом говорят тексты песен “No Town Hall” и “White Youth” (“We are black and we are white / Together we are dynamite”), – Пирс и Уэйкфорд в своем новом проекте DIJ хотели отмежеваться от каких-либо политически-активистских течений:

«Поскольку Crisis поддерживал политику крайне левых сил, мы с Тони решили, что Death in June будет держаться отдельно от существующей политической арены. Предрассудки масс оставили в нас неприятный осадок. Между Crisis и Death In June никогда не было ничего общего». Лишь в 1997 году на лейбле World Serpent выходит сборник, составленный из треков Crisis, которые издавались ранее только в виде виниловых синглов или EP. Двойной CD носит название «We Are All Jews And Germans (Nous Sommes Tous Les Juifs Et Les Allemands)», что, по всей видимости, намекает на лозунг “Nous sommes tous les juifs allemands” («Мы все немецкие евреи»), который скандировался в мае 1968 года французскими студентами, выступая реакцией на запрещение въезда Даниэля Кон-Бендита. Идея, лежащая в основе высказывания «Мы все евреи и немцы» (каждый из нас является потенциальной жертвой и убийцей), нашла свое отражение в песне DIJ ” C’est un Rêve ” (1984).

Обложка альбома Crisis “Holocaust Hymns”

Вскоре после основания к группе присоединился ударник Патрик “O’Kill” Лигас. Вступление в DIJ произошло благодаря Уэйкфорду, который некоторое время участвовал вместе с Ричардом Батлером и Патриком Лигасом в экспериментальном панк-проекте «Runners From 84» (намек на роман Оруэлла «1984»). Runners, как и Crisis, покорили панковские сердца в 1979/80 «песнями против апартеида и фашизма, задолго до того, как появилась мода петь об этом». В 1978 году вышел 4-трековый EP под названием «Back Of Our Mind». Первые записи под именем Death In June были опубликованы в 1981-83 – EP «Heaven Street», «State Laughter/Holy Water», а также дебютный мини-альбом «The Guilty Have No Pride». Музыка на данных альбомах тяготеет к пост-панку и New Wave; в ней прослеживается сильное влияние Joy Division. Бас-гитара Уэйкфорда доминирует над ломаными гитарными риффами; грохот барабанов Лигаса склоняется к военным ритмам (навык, который Патрик получил в бытность свою барабанщиком в по-военному организованной команде скаутов). Также в рамках DIJ сохраняется визуальное влияние группы Runners From 84: ношение камуфляжной одежды и черных костюмов борцов за свободу. Выступления команды (наряду с униформой, отсылающей к SS, а также белыми рубашками с черными галстуками и руническими знаками) вместе с темами, к которым обращаются музыканты в ранних треках, вызвали в английской музыкальной сцене недоумение и непонимание. То же самое было несколькими годами ранее со сценической эстетикой группы Joy Division, которая «совершенно неоправданно была воспринята как нацистская. Эти неверные представления подпитывались, прежде всего, выбранной одеждой, которая явно копировала стиль 40-х годов. Группа практически всюду сталкивалась с тупой предвзятостью, которая и сломала ее». Похожие упреки преследовали Death In June и других неофолк-групп в последующие годы.

Трек «Heaven Street», написанный еще во времена Crisis, посвящен довольно щекотливой теме, которая передается через грубое New Wave-звучание:

Take a walk down Heaven Street

The soil is soft and the air smells sweet

Paul is waiting there

Now only memories run on railway tracks […]

Waiting feet frozen to the ground

The earth exploding with the gas of bodies

Rifle butts to crush you down […]

This road leads to Heaven.

Этот текст кажется непонятным, если не смотреть, скажем, документальный фильм Клода Ланцмана «Шоа» (Shoah, 1985), посвященный Холокосту. В нем объясняется понятие «Himmelstraße» («Дорога в Небо» – тропа концлагеря Собибор, по которой узников вели в газовые камеры), и бывший эсэсовец рассказывает, что «земля вздувалась от трупных газов погребенных». Сам Пирс назвал «Heaven Street» более проницательным и удачным продолжением песни Crisis «Kanada Kommando», которая также повествует о страданиях заключенных концентрационного лагеря. В течение этих лет DIJ выступают на различных антифашистских концертах, продолжая антифашистскую линию Crisis, что выглядит как отказ от своих прошлых аполитических идей.

В начале 80-х годов Пирс и Уэйкфорд активно затрагивают в своих песнях историю штурмовиков SA и расцвет Третьего Рейха. Наиболее ярко это проявляется в треке «Till The Living Flesh Is Burned», описывающем ликвидацию Эрнста Рёма и всего руководства СА:

Believers of the new past

Were shown His true face

The once proud brownshirt now stained by

Engineers of Blood, Faith and Race.

Название песни, по всей видимости, отсылает к одной из речей Гитлера, в которой он объясняет необходимость ликвидации СА: «Все язвы нашего общества – все “отравители колодцев” – должны быть выжжены калёным железом […] вплоть до сырого мяса». Трек также появился в 1987 под названием «Knives» на лайв-альбоме «Oh How We Laughed». Он открывается громовой речью Роланда Фрейслера – отрывком из процесса по делу Штауффенберга (покушение на убийство Гитлера). Интересный обзор «Oh How We Laughed» и заслуживающий прочтения очерк о переходе Crisis к DIJ можно найти в 11 главе романа Defiant Pose (1991) Стюарта Хоума.

Само собой разумеется, возникал вопрос: почему ранние Death in June ссылались на данные исторические события, и не являлось ли это политическим разворотом к прославлению или, напротив, умалению времени нацизма и личности Рёма. Некоторые тогдашние музыкальные журналисты, к примеру, полагали, что в названии Death In June кроется радость и удовлетворение от устранения единственного серьезного соперника Гитлера, что, однако, сам Дуглас решительно отвергал. Вот что он сам сказал о значении событий, произошедших 30 июня: «Как я могу себе это представить, мы жили бы в совершенно другом мире […] Интересен тот факт, что всего лишь несколько человек в такое короткое время держали в своих руках судьбу мира и человечества, но у их ничего не вышло; если бы им это удалось, все могло бы пойти совершенно иначе». Из слов Пирса можно подумать, что Рём заранее запланировал путч – однако это был всего лишь слух, который использовался как предлог для ликвидации СА. Кроме того, учитывая беспощадность СА, выглядит очень сомнительным высказывание, что Рём был бы «лучшим выбором», нежели Гитлер. Этими словами Пирс переоценивает историческую значимость Ночи длинных ножей. Тем не менее, 30 июня 1934 года считается, пожалуй, «окончательной датой национал-социалистического захвата власти после 30 января 1933», поскольку теперь убийство было публично «узаконено» как политическое средство. Дело Рёма могло также заинтересовать Пирса еще и потому, что сам Рём был гомосексуалистом: конфликт между гомосексуальностью и национал-социализмом – тема, играющая не последнюю роль в творчестве Death in June. И не только в нем: режиссер-гомосексуалист Лукино Висконти, к примеру, исходил из «революционного потенциала СА» и инсценировал в своей семейной саге Die Verdammten (La caduta degli dei, 1969) резню руководства СА в Бад-Висзе (небольшая нестыковка с реальными событиями – на самом деле никакой резни не было, штурмовиков просто арестовали и отправили в тюрьму, где уже впоследствии и казнили), представляющую собой болезненный балет смерти под музыку Вагнера с гомо-эротическими декорациями.

Начиная с конца 80-х годов, ссылки на штурмовиков и национал-большевизм перестают появляться в творчестве группы. Все это стало «ушедшей в прошлое частью Death in June». Однако нельзя сводить все ранние творческие интересы Death in June лишь к этим темам; вот что сказал Патрик Лигас о раннем периоде творчества группы: «Если взглянуть на содержание текстов группы Death in June в период 1980-1985, то можно заметить антивоенные и антихристианские темы, песни о любви и песни об отчаянии, оккультные и мистические “She Said Destroy” и “Calling” (обе с LP Nada!)». Широкий список тем ранних DIJ типичен для эпохи пост-панка: урбанистические страхи перед одиночеством в безликих мегаполисах, паранойя, серийные убийцы, насилие и порнография – эти аспекты нашли свое отражение, прежде всего, в текстах, написанных Тони Уэйкфордом: “In The Nighttime” и “All Alone in Her Nirvana” (наследие еще со времен Crisis):

She’s too scared

She’d crack up if

The lights went out

There’s this man

Who’s been hanging about

I wish they wouldn’t

Let the mentals out.

All alone in her Nirvana […]

Начиная со второй пластинки Burial (1984), в творчестве группы появляются концептуальные и текстовые отсылки, характерные практически для всех последующих неофолк-групп: европейская идея, которая, к слову говоря, не была чем-то новым для английской панк- и wave-сцены. Jean-Jacques Burnel, басист и исполнитель группы Stranglers (песни этой группы, как и в случае с ранними DIJ, были подвержены влиянию Мисимы), еще в 1978 году своим сольным альбомом «Euroman Cometh» определил европоцентристский манифест, который был сформулирован более явно и откровенно, чем в песне DIJ “Sons Of Europe”. На альбоме Burial к указанным идеям примешивается также отказ от культурного и капитального империализма США: «В Death Of The West прослеживается (как и в случае с ранними Changes) влияние Освальда Шпенглера – по крайней мере, его культурно-пессимистические взгляды, поскольку Шпенглер, вопреки ошибочному толкованию названия его работы, не горевал о Закате Западного мира. Лирика, написанная Уэйкфордом к песне «Fields», описывает бомбардировки второй мировой войны (“Dresden burning in the night / Coventry is still alight”); песня возникла после посещения Тони солдатского кладбища в Европе, где «все эти кресты […] мне напомнили о резной трости, которую один из моих родственников получил в подарок от узника концлагеря в знак благодарности за его освобождение». Впоследствии эта антивоенная песня еще не раз будет переиздана на альбомах Sol Invictus.

Одновременно с перечисленными выше темами в музыку DIJ приходят первые, пока еще скудные фольклорные элементы. Акустические гитары, трубы, колокола и разнообразная перкуссия подчеркивают и дополняют прежнее звучание. В начале 1985 года появляется пластинка «Nada!». На ней уже можно выделить несколько песен, полностью подходящих под описание фолка. Интересным в контексте названия альбома выглядит отрывок из эссе Маргерит Юссенар «Mishima ou la vision du vide» («Мисима, или Врата в Пустоту»), в котором она повествует о жизненном пути характеров из тетралогии «Море изобилия»(1968-70): «Остается только догадываться, являлось ли это Ничто, которое, быть может, и выступало тем самым nada испанских мистиков, полностью совпадающим с тем, что мы зовем на французском rien». И потому остается открытым вопрос, об этой ли мистической Пустоте идет речь в эзотерических и очень личных текстах песен DIJ, таких как, к примеру, “Crush My Soul”:

Like empty shells

Just emptiness […]

Перед публикацией «Nada!» в составе Death in June произошли первые изменения – группу покинул Тони Уэйкфорд, что произошло прямо во время европейского турне. О точных причинах такого поступка до сих пор имеются лишь слухи; есть предположение, что это связано с ультраправыми взглядами (и деятельностью?) Уэйкфорда, к чему Пирс относился крайне негативно. Сам Уэйкфорд либо не комментирует данный вопрос, либо ограничивается расплывчатыми объяснениями: «Одни слухи просто возникали из воздуха, другие, дабы быть справедливым, несли в себе разумное зерно. Если верить распускаемым слухам некоторых людей, то я являлся вождем «арийских штурмовой группы по уничтожению тюленёнков». В действительности же я интересовался оккультизмом – в частности, рунами, – и, должен признать, имел тягу к некоторым другим, более или менее приемлемым и осмысленным вещам». Что в действительности скрывалось под «тягой» к таким вещам, можно лишь предполагать. Возможно, это были какие-либо политические интересы, а может, под данными словами Уэйкфорд подразумевал временную работу драгдилером в середине 80-х. Для последующего творчества Death In June и для нового проекта Уэйкфорда Sol Invictus это прошлое – от которого Уэйкфорд сегодня энергично дистанцируется – не имело никакого значения.

Наряду с фолковыми нотами, на альбоме «Nada!» можно найти и другие, совершенно новые музыкальные элементы – электронные ритмы, синтезаторные вкрапления и эффекты. Треки, такие как “Rain Of Despair” (на прошлых концертах носил название “Christine The Lizard”) или “Foretold”, наполнены необычайно холодной и мертвой атмосферой, которую можно было бы обозначить как Cold Wave. Напротив, трек “C’est un Reve” можно смело отнести к современному индастриалу – в этой песне гипнотизирующие зацикленные сэмплы накладываются на сложный ритм и дополняются спорным на первый взгляд текстом о военном преступнике, эсэсовце Клаусе Барби:

Ou est Klaus Barbie?

Il est dans le coeur

Il est dans le coeur noir

C’est un reve.

Оглядываясь назад, Патрик Лигас отметил: «Дуг не пел хвалебные оды действиям этого человека, трек лишь говорит о том, что многие из нас, если не все, при определенных обстоятельствах готовы к насилию, или по крайней мере к жестоким фантазиям; это не обязательно делает человека монстром, в то время как Барби, очевидно, был им». Время Лигаса в составе Death in June также подходило к концу, и в начале 1985 года он покидает группу, поскольку он «стоял на краю обрыва, который продолжал лишь увеличиваться на протяжении нескольких лет». Как и следовало ожидать, об этом уходе также поползли различные противоречивые высказывания и слухи. В своем более позднем интервью Лигас назвал основной причиной ухода из группы одно событие, произошедшее в Nada!-туре: «мы отыграли концерт в Болонье и уже покинули сцену, как к нам подошла девушка и прокричала: «я надеюсь, твоя мать тебя ненавидит!» Мы надели SS-униформу в городе, в котором ультраправые террористы расправлялись над невинными людьми. Мне стало совестно перед собой, потому я покинул Death in June сразу после тура». Этот уход произошел в атмосфере дружеского понимания; позже Пирс сказал, что сам ничего не знал об инциденте в Болонье, потому был обижен уходом Лигаса и изобразил это так, будто Патрик ушел по желанию Дугласа: «Я чувствовал, что наши взгляды разошлись, и я хотел, чтобы он покинул группу». В 1985 Лигас основал свой собственный проект Sixth Comm, который мы изучим в следующей главе. Возможные споры между ним и Пирсом о неправомочной публикации архивных материалов DIJ на лейбле Патрика Eyas (к примеру, Oh How We Laughed) быстро сошли на нет; в 1998 по случаю концерта в Лондоне произошло даже короткое объединение первоначального состава DIJ «Пирс/Уэйкфорд/Лигас»; в апреле 2005 Дуглас и Патрик также выступали вместе в Лондоне по случаю 20-летнего юбилея «Nada!».

Отныне другим музыкантам в DIJ отводится лишь гостевая роль – вне зависимости от того, какой объем работ они выполняют. На первом месте среди них для Пирса стоял, вне всяких сомнений, Дэвид Тибет, который с 1983 года до начала 90-х принадлежал к самому близкому кругу друзей Дугласа Пирса. Познакомились они, когда Дэвид с другими членами группы Psychic TV – фанатом которой был Пирс – посетили один из первых DIJ-концертов в Лондоне. Тибет принимает участие в работе над «Nada!» и вносит свой вклад в изданную Пирсом компиляцию “From Torture To Conscience” (на обложке которой изображен памятник жертвам Холокоста в Дахау), выступая в основном как автор текстов: тексты песен “Behind The Rose”, “She Said Destroy” и “The Torture Garden” по большей части написаны им. Название последнего трека относится к роману «Le Jardin des Supplices» (1899) французского декадента Октава Мирбо. В этом романе героиня испытывает сексуальное влечение при виде традиционных китайских методов пыток и смертной казни. Лирика Тибета же представляет собой в большей степени апокалиптическую интерпретацию ницшеанской максимы «Воля к Власти».

Помимо Тибета, на следующей крупной публикации – 2-LP “The World That Summer” (1986) – Пирсу помогает лишь Андреа Джеймс из английской avantgarde-ambient-группы Somewhere in Europe (Пирс издал несколько их дисков на своем лейбле NER в начале 90-х). Название альбома навеяно немецким телефильмом “Die Welt in jenem Sommer” (1979, режиссер Ilse Hofmann), который, в свою очередь, базируется на одноименном автобиографическом романе (1960) Роберта Мюллера: «Действие фильма проходит в 1936 году в нацистской Германии, в Гамбурге, как мне кажется. Он повествует о мальчике, который живет в те годы. Он очарован олимпийскими играми, которые проходят в то время. Приходит время вступить в Гитлерюгенд. Однако он колеблется между своей еврейской бабушкой и своей «арийской» семьей, не понимая, что ему дороже. В конце концов, этот конфликт становится для него невыносимым, в результате чего он отказывается от всех и вся, пока не становится полностью апатичным. Фильм заинтересовал меня потому, что он неоднозначен и запутан, плюс ко всему я увлечен этим разделом истории. Там были представлены несколько конфликтов, которые происходили ранее со мной».

Тем не менее, «The World That Summer» (или «The Wörld Thät Sümmer») – это не концептуальный альбом в прямом смысле этого слова, даже учитывая то, что все треки на нем связаны друг с другом общей темой. В музыкальном плане на альбоме можно найти как простые, мелодичные, почти попсовые фолк-песни, такие как “Torture By Roses” (название песни относится к английскому изданию Barakei, книге, выпущенной в 1963 году с фотографиями Мисимы за авторством Eikon Hosoe, в которой японский фотограф преподнес себя в самых разных позах: начиная от воинственных и заканчивая эротическими), “Come Before Christ And Murder Love” и “Break The Black Ice” (легкость восприятия которых соседствует с аурой глубокой меланхолии и отчаяния), так и местами агрессивные, разбавленные электронным звучанием треки («Rule Again», «Blood Victory», «Hidden Among The Leaves»). Упомянутое последним название трека является переводом японского слова Hagakure, заголовка эссе Tsunetomo Yamamoto начала 18 века, в котором обобщаются этические ценности и нормы самураев и который представлял определенную ценность для Юкио Мисимы.

Объемный труд Мисимы (1925-1970) (наряду с произведениями писателя-гомосексуалиста Жака Жене, о котором пойдет речь ниже), любимого писателя Пирса и самого известного на Западе японского писателя, повествует, прежде всего, «о падении красоты, о деструктивности смерти, которая в его произведениях неотделима от удовольствия». Единство любви и смерти, пера и меча, являлось для писателя, ненавидящего впитывающую в себя все западное Японию (однако против самой западной культуры он ничего не имел!), чем-то большим, чем просто художественным образом для романов и фотографий: он основал частную военную организацию и совершил попытку путча (скорее понимаемую как символ культурного протеста), после ожидаемого провала которого он совершил вместе со своим приятелем сеппуку – ритуальное самоубийство. Лирика альбома «The World That Summer», написанная Тибетом и Пирсом (Тибет на данном альбоме участвует под кроулиански-каббалистическим псевдонимом Christ 777), имеет явно выраженные магические и мифологические идеи и отсылки. В непонятных образах скрываются личные переживания (“Rocking Horse Night”, “Break The Black Ice”) и темы, характерные для концепции DIJ: утрата, война, любовь, вера. Особняком стоит пятнадцатиминутный звуковой коллаж “Death Of a Man”, который проходит под ритуальный барабанный бой; трек насыщен различными эффектами и сэмплами. Можно услышать, к примеру, гимн «Общества щита», приватной военной организации Мисимы, обрывки диалогов из французских фильмов, песню Ханса Альберса и Хайнца Рюмана «Jawoll, meine Herr’n» из снятого киностудией UFA фильма «Der Mann, der Sherlock Holmes war» (1937), которая также звучит в самом начале фильма «Die Welt in jenem Sommer». Гнетущий ропот Пирса, связанный с утратой идеализма, подпитывался многочисленными личными проблемами, возникшими в этот период (в качестве примера можно назвать конец длительных отношений):

In our Shroud of Regrets

Where Wars of Idealism

Are Fought – And Lost!

To the Bitter Angels of our Nature.

Название трека вновь отсылает к фотоальбому со снимками Мисимы (Otoko No Shi, автор – Kishiro Shinoyama, 1970), а также к смерти французского писателя Жака Жене (1910-1986), о которой Дуглас узнает во время записи трека. Как и Мисима, Жене оказал на Пирса значительное влияние – наряду с пьесами и эссе, он создал пять романов, написанных по большей части во время нахождения в тюрьме, которые затрагивали темы гомосексуальности, преступлений и предательства и находились где-то между откровенным (сексуальным) реализмом и поэтической идеализацией.

Альбом «Brown Book» 1987 года в музыкальном плане оказался более цельным, нежели его предшественник. Электронно-экспериментальный аспект ограничен здесь всего лишь несколькими треками («We Are The Lust», исполненный Джоном Бэлэнсом из Coil, и “Punishment Initiation”, исполненный Дэвидом Тибетом). На альбоме доминируют мелодичные, простые по своей структуре фолк-поп-песни, в которых вкрадчивое пение Пирса изредка разбавляется легким голосом Rose McDowell. Лирика по-прежнему содержит в себе отсылки к произведениям Жене (“To Drown a Rose” и “The Fog Of The World” с цитатами из романа «Pompes Funebres», 1947) и Мисимы (“Burn Again”; минималистическое гитарное полотно напоминает о музыке к кинофильмам, создаваемой Эннио Морриконе, которую Дуглас очень ценил). Кроме того, становится все более отчетливым увлечение Пирса магическими принципами и скандинавской мифологией – он поет о “Runes And Men”, а текст песни “Hail! The White Grain” представляет собой парафраз фрагмента о руне Hagal из англосаксонской поэмы о рунах (примерно 11 век). Вот что рассказал сам Пирс о названии альбома и своем отношении к рунному учению: «Руны оказали на меня очень сильное влияние. Они скрывают в себе определенную силу, которую можно выпустить наружу. Они действительно действуют, в чем я не сомневаюсь. […] Идея альбома Brown Book пришла ко мне уже к концу его записи. Я хотел дать ему двусмысленное название, и это было бы безопасным ходом. Мы сидели с Тибетом в кафе неподалеку отсюда [Лондон], когда к нам подошел Стив Стэплтон . Из своей сумки он достал книгу, которую хотел показать нам – издание Braunbuch, найденное в мусорном баке. Странным было то, что он не знал тогда, как будет называться мой новый альбом (Brown Book)! Поразительный случай! И по сей день эта книга стоит у меня дома на полке. Он отдал мне ее, подтвердив тем самым еще раз, что я выбрал для себя верный путь, и что магические силы благоволят ко мне». Braunbuch («Коричневая книга») – изданный еще во времена ГДР реестр нацистских военных преступников, которые занимали в ФРГ по-прежнему высокое положение (книга была разделена на несколько глав, таких как, к примеру, «Гестапо, СС и СД в государстве и экономике», «Пятая колонна Гитлера в Бонне» и «Духовные отцы геноцида снова отравляют общественность»); однако еще до Второй Мировой войны уже ходили различные «коричневые книги», которые издавались Комитетами и повествовали о положении дел в нацистской Германии. За овеянным легендами титульным треком альбома “Brown Book” скрывается песня Хорста Весселя, гимн СА, который был исполнен Иэном Ридом (см. Sol Invictus и Fire+Ice) акапелла на немецком языке. Песне предшествует отрывок из фильма «Die Welt in jenem Sommer», в котором уже упомянутая выше еврейская бабушка аллегорически описывает сложившуюся в те времена гнетущую ситуацию:

«Тут была река, и девушка спасалась, перебираясь по плавучим льдинам. Однако льдины постепенно становились все меньше, медленно таяли. И тогда ее увлекло вниз по течению, вместе с бурным потоком. То же самое происходит и сейчас. Перебираясь по льдинам, мы в конце концов тонем».

Ближе к середине трека можно услышать (также отрывок из фильма) насмешливый голос офицера SA, который называет всех членов СС «педиками»; Пирс хотел подчеркнуть очевидную иронию этого утверждения. Вопреки всем представленным противоречиям и связям, исполнение песни Хорста Весселя часто воспринимается как доказательство праворадикальности взглядов членов группы. Однако аналогичный упрек должен был бы коснуться и группы Current 93, которая использовала ту же самую песню (причем подлинную запись со времен национал-социализма) на своем вышедшем примерно в то же время альбоме Imperium. Сам Пирс назвал этот трек интерпретационной ловушкой: «Мне нравится тот факт, что люди попадаются в эту ловушку. Все это похоже на фильм. И это единственный случай, когда я намеренно хотел создать провокацию». Эти провокационные намерения снова проявят себя в ремиксе трека на сборнике 91 года “Cathedral Of Tears” (на одном из них, поскольку есть несколько изданий): песни Хорста Весселя больше нет; центральное положение занимает образ еврейской бабушки, который отражает, по мнению Пирса, один из «распространенных взглядов на жизнь» (В качестве небольшого примечания стоит отметить, что еще влиятельный американский блюз-музыкант Джон Фэи в своем треке «Requiem For Molly» с альбома «Requia» 1968 года задолго до DIJ и C93 (за 20 лет до появления этих групп) смешал меланхолическое гитарное звучание с отрывками песни Хорста Весселя; также Ив Монтан и Мильва использовали эту песню – сначала в качестве контрапункта к песне движения Сопротивления, затем в виде пародии на Бертольда Брехта).

«Runes And Men» – это одна из самых примечательных и одновременно самых спорных песен группы Death In June. Спорных, потому что Пирс грезит здесь о непонятных “greater times”, попивая при этом “German wine”, в то время как на заднем плане, наряду с веселым напевом Rose McDowall, раздается речь, но не Гитлера – как это часто ошибочно считают из-за сильного сходства голосов, – а Адольфа Вагнера, мюнхенского гауляйтера (сэмпл из фильма «Triumph des Willens» Лени Рифеншталь). Вагнер оправдывает в своей речи резню штурмовиков, аллегорически говоря о том, что революция не смогла бы привести «к полной монархии».

Последующие годы для Пирса были омрачены тяжелыми личными проблемами: «Я был полностью потерян. […] Я был мертв, духовно опустошен, когда я вернулся [из Австралии в Англию]. В октябре 1989 года я почти достиг своего полного небытия». Тем не менее, в 1989 году вышла в свет ограниченным тиражом пластинка «The Wall Of Sacrifice». Название альбома, одноименный шумовой коллаж (Nikolas Schreck из Trash-Goth-группы Radio Werewolf помогал работать над ним) относится к пророческому сну Пирса. Десятиминутный заглавный трек содержит в себе многочисленные сэмплы, которые отвечают противоречивой концепции DIJ: наряду с оригинальными записями песен, таких как “Heil dir, mein Brandenburger Land”, в треке можно услышать отрывки из «Die Welt in jenem Sommer» (“Freut euch des Lebens”) и уже упомянутой ранее документальной картины «Shoah». Трек “Giddy Giddy Carousel”, по крайней мере, в музыкальном аспекте, заметно контрастирует с первой песней: акустические гитары, барабаны, прелестно-наивное пение Rose McDowall, лирика, находящаяся под сильным влиянием Мисимы, – все это вместе складывается в легкую фолк-песню. Далее следует меланхоличная баллада «Fall Apart», которая по праву принадлежит к самым известным трекам DIJ: простой, но эффективный гитарный аккорд выступает единственным аккомпанементом к сонорному голосу Пирса. Лирика «Fall Apart» повествует о конце любви:

And if I fall from Dreams

All my Prayers are Silenced

To Love is to lose

And to lose is to Die…

And why did you say

That things shall fall

And fall and fall and fall

Аналогично структурированы в музыкальном плане такие песни, как «In Sacrilege» (Тибет здесь исполняет вокальные партии) и «Hullo Angel»; последняя в несколько измененной форме присутствует на альбоме Current93 «Swastikas For Noddy». Трек «Bring In The Night», напротив, комбинирует воинственно-угрожающие барабанные ритмы с фидбэками; под данный аккомпанемент Бойд Райс произносит свой монолог о «всеобъемлющей мощи разрушения, которое присуще силе жизни». Завершает альбом шумовая, состоящая из кучи сэмплов оргия “Death Is A Drummer”.

В конце 80-х/начале 90-х годов Дуглас посещает США и Австралию – куда он позже эмигрирует; в этот период он сотрудничает с Boyd Rice (альбом «Music, Martinis & Misanthropy») и Current 93 (принимает участие в работе над несколькими альбомами). Помимо этого, в 1992 году Пирс издает альбом «Ostenbraun», созданный совместно с французской группой “Les Joyaux De La Princesse”. После преодоления некоторого творческого кризиса в том же самом году Пирс выпускает знаковый альбом, представляющий собой музыкальную веху в неофолке: «But, What Ends When The Symbols Shatter?» По признанию самого Пирса, постиндустриальные элементы в творчестве DIJ изжили себя, поэтому он решил взять курс на чистый, атмосферный фолк. Несмотря на по-прежнему царящую меланхолию и грусть, некоторые мелодии выбиваются из общей канвы альбома, представая в более оптимистичной и доступной форме, нежели раньше – красота здесь царит в неведомых доселе масштабах. Гитары, господствующие в каждом треке, дополняются воздушными клавишными пассажами и сдержанной перкуссией. Также на альбоме снова возникает Дэвид Тибет, который создает тексты для двух песен – “Daedalus Rising” и “This Is Not Paradise”, – причем последняя исполняется как на английском, так и на французском языках (в буклете тексты представлены на английском, французском, итальянском и немецком, что понималось Пирсом как европейский жест). Кроме Тибета, в создании альбома принимали участие: Джеймс Мэннокс (Current 93, Sol invictus) и Майкл Кэшмор (Nature and Organisation); последний отвечал за музыку и клавишные к песне «Giddy Edge Of Light» – с ним Пирс познакомился во время совместной работы над альбомами Current 93. Особую роль на этом альбоме и на следующих публикациях играл Саймон Норрис. Норрис в конце 80-х годов принадлежал к окружению группы Psychic TV и связанной с ней магической организации «Temple Of Thee Psychic Youth»; во время записи альбома «Thunder Perfect Mind» (Current 93) он знакомится с Пирсом. Впоследствии Саймон помогает Пирсу записывать некоторые треки, играя на мелодике, виброфоне и клавишных. Затем Норрис короткое время сотрудничает с Fire+Ice, после чего присоединяется к группам Coil и Cyclobe.

Курьезность альбома «But, What Ends…» состоит в том, что треки “He’s Disabled”, “Because Of Him” и “Little Black Angel”, невзирая на свою музыкальную и лирическую неразрывность с выбранной концепцией альбома, основаны на песнях, написанных вождем гайанской секты Джимом Джонсом для своих религиозных служений. Эта секта была активна в 70-х годах, до тех пор, пока 913 ее членов по наставлению Джонса не совершили в 1978 году массовое самоубийство. Пирс внес в лирику альбома некоторые поправки, сделав из христианских песнопений типичные для DIJ-треки, которые следует воспринимать как критику религиозного фанатизма, сдобренную доброй порцией черного юмора. Похожим образом обстоят дела и с треком “Ku Ku Ku”, основанным на сне Пирса, в котором он стал свидетелем появления Чарльза Мэнсона в телепередаче… Титульная песня “But, What Ends…” представляет собой меланхолическую рефлексию об одиночестве и пресыщении жизнью, а также о надежде ее преодоления; сам по себе трек имеет вид легкой фолк-поп-песни:

When life is but disappointment

And “nothing” is amusing

The one wild hunt

Is a life without God

Is an end without love

And soulless tomorrow […]

Oh, we struggle for the Joy

That life is haunted by […]

But, What ends when the symbols shatter?

And, who knows what happens to hearts?

Октябрь 1992: Death in June (в составе Пирс/Норрис) – первая британская группа, выступившая в Хорватии после Балканского конфликта. Результатом этой поездки стал двойной альбом «Something Is Coming», на котором присутствовала запись акустического концерта в Загребе и небольшое выступление для местной радиостанции. Значительная часть от прибыли направляется непосредственно Загребской больнице «Klinički Bolnički Centar», в которой оказывают помощь раненым гражданским лицам и военным (в том числе из Сербии): «мрачный взгляд безруких и безногих мужчин, женщин и детей произвел на меня неизгладимое впечатление. Я понял, что должен что-то сделать. Доход, полученный от двойного LP/CD «Something Is Coming», записанного в Хорватии, пошел на покупку различного оборудования для госпиталя. Это действие было интерпретировано как поддержка «разжигателей войны», а сам концерт – как фашистская «мистификация смерти». Также ходили слухи вокруг посещения Пирсом хорватской штаб-квартиры военной организации HOS, к чему его подтолкнул тот факт, что она находилась в здании бывшего гей-клуба, и что это были именно те люди, которые в случае боевых действий на фронте, где он как раз находился, могли оказать достаточную защиту. Организация HOS (Hrvatske Obrambene Snage), опирающаяся на традиции фашистского движения Ustasa, представляла собой в то время «винегрет» из добровольцев-защитников Хорватии, среди которых было много иностранных наемников и ультраправых. Сам Пирс ничего не говорил по поводу данных исторических связей; сам он указал лишь на «атмосферу крайней дисциплинированности» тогдашней штаб-квартиры, состоящей из «чарующих своей сюрреалистической элегантностью» людей. Также интересно, «что никто из хорватов, которых обвиняли в военных преступлениях, не являлся членом каких-либо существующих хорватских военизированных вооруженных сил, за исключением Хорватской армии – так много детей и гражданского населения вырезали «нацисты» из HOS». Поскольку о посещении Хорватии и концерте в Загребе (в частности, о его возможно фашистском, прославляющем смерть характере) по-прежнему ходит много легенд и домыслов, мы решили задать пару вопросов Tomi Edvard Sega, вокалисту одной из самой известной хорватской Gothic-группы Phantasmagoria, ди-джею во всех загребских клубах, в которых выступала группа DIJ на протяжении многих лет. Также он принимал участие в концерте Someting Is Coming.

Tomi Edvard Sega

Какая публика была на концерте в Загребе в 1992 году – солдаты, «типичные» неофолк-фанаты, готы, панки, обычные люди?

В клубе Jabuka в Загребе Death In June в 1992 году выступали по большей части перед альтернативной публикой (возможно, среди них и были несколько солдат, но не в униформе), людьми, которых можно было обозначить как готы или дарквейверы. Билеты на концерт были полностью распроданы, нацистов среди публики я не видел. Хорватские нацисты не слушали DIJ, они на тот момент даже не знали о существовании такой группы. После этого концерта DIJ выступали и в других загребских клубах: два раза в Gjuro II (обычный клуб с самыми разными концертами) и дважды в популярном (антифашистском) альтернативном клубе Mochvara. На концерте DIJ в Загребе не было никаких эксцессов, и никто не связывал эти концерты с каким-либо видом «нацистского ритуала». Люди не видели в них нацистскую группу, поэтому у них и не было проблем с выступлениями в Хорватии. Возможно, немногочисленная часть людей считала по-другому, но это не важно.

Как можно описать клуб Jabuka, какие мероприятия там проходят?

Jabuka здесь очень известен, это один из старейших альтернативных клубов в Загребе. Он существует с конца 60-х, но самым важным временем для него стало начало 80-х, когда там проходили первые мероприятия в жанрах Dark-Wave и Alternative; можно сказать, что они популяризировали «темную сцену» в Загребе. В Jabuka выступали самые разные группы, будь то рок, панк, Metal или Gothic – такие группы, как White Zombie, Carter Usm, Inca Babies, Pankow, Uk Subs, The Vibrators… В общем, самые разные группы из Хорватии, Сербии, Словении и Македонии, представляющие разные музыкальные стили и направления».

В начале 1995 года на рынке появляется самая зрелая в музыкальном плане работа DIJ – альбом «Rose Clouds Of Holocaust». Некоторые критики сравнивали его с альбомом «Tilt» Скотта Уокера; также были проведены параллели с творчеством Леонарда Коэна. С помощью инструментов, таких как виброфон, мелодика и труба, создается хрупко-интимная музыка, имеющая замкнутый, герметичный характер. Как и на альбоме «But, What Ends…», здесь раскрывается мистический облик фолк-музыки, которая оставляет за своей спиной все модные взгляды, и вряд ли может интерпретироваться в контексте какого-либо существующего музыкального направления. В песне «13 Years Of Carrion», к примеру, труба Campbell Finley и виброфон Норриса придают мягкой музыке джазовый оттенок. Тексты – хотя преобладающей темой на альбоме является, по всей видимости, любовь – сильно зашифрованы и метафоричны, о чем можно судить по названиям песен «God’s Golden Sperm», «Omen-Filled Season» и «Symbols Of The Sun». В таких треках, как «Luther’s Army», музыка стала настолько легкой и доступной для слушателей, что некоторые рецензенты даже предположили, будто Пирс находится в поисках идеальной поп-песни. На альбоме снова отметился Тибет – на сей раз он написал и исполнил песню “Jerusalem The Black”, которая со своими библейскими намеками на черный Иерусалим и золотой Вавилон выглядит не менее зашифрованной, нежели лирика самого Пирса. Трек заканчивается фрагментом из музыки к итальянскому художественному фильму «Il Portiere di Notte» («Ночной Портье», 1973). Этот достаточно спорный фильм, снятый ученицей Феллини Liliana Cavani, повествует о безграничной, всепоглощающей любви между бывшим смотрителем концлагеря (которого играет Dirk Bogarde) и дочерью (еврейского?) социалиста (Charlotte Rampling); в концентрационном лагере их связывали садомазохистские отношения, которые вновь повторяются во время случайной встречи в Вене в 1957 году – с фатальными последствиями.

Титульный трек «Rose Clouds Of Holocaust» вызывает сильные разногласия; Пирсу, к примеру, ставят в упрек, что он прославляет сжигание гомосексуалистов во времена Третьего Рейха, или что он эксплуатирует особенно циничный вариант ревизионизма Холокоста («розовые облака» из дымовых труб концлагерей?) Однако такие интерпретации по многим причинам являются надуманными: участвующие музыканты (Норрис, McDowall, Тибет, которому принадлежит формулировка названия), безусловно, не согласились бы с этими толкованиями; с английского языка термин Холокост означает, в первую очередь, массовое уничтожение, и может использоваться также в устаревшем значении как «ритуальная жертва» – песня вдохновлена праздником солнцестояния в Исландии; наконец, текст сам по себе – в противоположность ранней “Heaven Street” – не имеет прямого отношения к Холокосту:

Rose clouds of holocaust

Rose clouds of flies

Rose clouds of bitter

Bitter, bitter lies

And, when the angels of ignorance

Fall down from your eyes

Rose clouds of holocaust

Rose clouds of lies…

Rose clouds of twilight truth

Rose clouds of night

Rose clouds of harvested

Love, all alight

And when the ashes of life

Fall down from the skies

Rose clouds of holocaust

Rose clouds of lies…

And, festivals end

As festivals must

From the hooded crows of Rome

To the falcons of Zagreb

Oh, mother victim of Jesus

Lie down in Sydney’s dust

For festivals end

As festivals must

Вот что думает Пирс об историческом ревизионизме: «У меня нет ревизионистских тенденций. Я считаю, что ревизионизм – это пустая трата времени. Факты – это факты. Истина – это истина». Ничуть не меньше критикуется вышедший перед этим сингл «Sun Dogs» – обложка которого содержит в себе левостороннюю свастику, составленную из собачьих голов и дополненную розой в центре. В этой сомнительной, неоднозначно интерпретируемой графике можно найти явный признак мнимой идеологии Пирса; тогда остается открытым вопрос, зачем Пирсу понадобилось украшать таким сюрреалистичным образом свое политическое послание и скрывать его, не говоря уже о том, кто вообще принял бы его всерьез в таком виде.

В 1994 году Пирс записывает песню “My Black Diary” для дебютного альбома группы Майкла Кэшмора Nature And Organisation; впоследствии эта песня в измененном виде (собственно, единственное общее, что имеют эти две версии – это текст) появляется на компиляции “Im Blutfeuer”. В 1995 году выходит EP «Death in June presents Occidental Martyr», на котором Дуглас сотрудничает с австралийским актером Max Wearing (его можно видеть в антивоенном фильме Gallipoli (1981) с Мэлом Гибсоном). Wearing декламирует тексты песен с альбомов «The World That Summer», «Brown Book» и «Rose Clouds of Holocaust», в то время как Дуглас добавляет к этому какофонический бэкграунд, варьирующийся от органного гудения до рёва сирен и сэмплов Beach Boys. В том же самом году Pearce и Wearing сотрудничают с хорватским техно-рейв-проектом Future Shock 2001 (их голоса можно услышать в некоторых треках) – пожалуй, самый коммерческий проект, в котором до сих пор можно было слышать Дугласа, поскольку эти треки завоевали, по крайней мере, хорватские чарты… Max Wearing, он же Occidental Martyr, издал в 2001 году под названием De Valsiginto диск «Herooj Kaj Martiroj» с австралийской музыкой и лирикой на эсперанто; в работе над альбомом принял небольшое гостевое участие и Дуглас Пирс. В 1996 году Дуглас сотрудничает с Ричардом «Левиафаном» Леви из австралийской группы Strength Through Joy (позднее Ostara), первый альбом которой он выпустил и опубликовал на своем лейбле NER под названием «Death in June presents Kapo!», отражающий хорватские события. Тексты связывают эту тематику с известными концепциями европейской мысли («Only Europa Knows») и мистическими отсылками к Черному Солнцу (“Lullaby To A Ghetto”) наряду с лаконичным порицанием зверств в бывшей Югославии:

So, This is your Life

This is your World

In a Lullaby To A Ghetto

Where you Murder Boys And Girls.

Символ Черного Солнца сопровождал человечество на протяжении тысячи лет, представая в разном виде. Он появляется не только в качестве оксюморона в стихах Нерваля и Мандельштама; Kadmon (Allerseelen), к примеру, нашел его в египетской и ацтекской космологии, в откровениях Иоанна, гнозисе и алхимии, в произведениях Лотреамона и Арто, в трудах Кроули, в треках Coil и в магии хаоса, а также в орнаменте замка Вевельсбург, расположенного неподалеку от Падерборна, который Гиммлер хотел сделать замком святого Грааля для SS. Вообще, следует проводить тщательную дифференциацию, чтобы неофолк-группы и ультраправые объединения не сваливались в одну общую кучу, ибо последние (опираясь только на вышеупомянутый пункт) вырывают Черное Солнце из его общеисторического и оккультного контекста, используя его в качестве политического опознавательного знака.

Исполненный на английском и немецком языках экспериментальный трек «Headhunter», по всей видимости, был вдохновлен романом Жене «Pompes Funebres». В музыкальном плане «Kapo!» связан с двумя предыдущими альбомами DIJ; новые инструменты – скрипки и виолончели – плавно дополняют звучание, а инструментальные треки, такие как “A Sad Place To Make A Shadow” и “Wolf Wind – Reprise”, помогают создать кино-музыкальную атмосферу. Исполненная Левиафаном песня в стиле «spoken words» – “The Rat And The Eucharist” – частично относится к роману «На мраморных скалах» (1939) Эрнста Юнгера, который критикует в форме притчи ужасы NS-господства и предупреждает начало Второй мировой войны: «On the marble cliffs, above the waves / Beneath the rising inferno of History». «Kapo!» – это итальянское название для тех арестантов концентрационного лагеря, которые (зачастую попадая под репрессии) представляли собой связующее звено между руководством лагеря и остальными арестантами. Ричард Левиафан об этом: «тема совместной работы отражает грани европейской катастрофы: альбом выступает за сочувствие, осознание войны, понимание ее истоков в европейском контексте». Дуглас говорит об этом в более аллегорической манере: «Для меня термин Kapo имеет отношение к арестантам, которые охраняли арестантов. Все мы – стражи самих себя. Все мы строим вокруг себя свои собственные небольшие камеры». В результате симбиоза довольно угнетающей музыки и текстов с художественным оформлением CD – включая некрологи павшим в войне христианам и мусульманам – свет увидела «одна из самых глубоких и одиозных художественных зарисовок на тему балканской войны», подчеркивающая «противоречивую многоплановость» группы DIJ.

Также в 1996 году выпускается двойной LP-альбом «Heaven Sent» проекта Scorpion Wind (см. Boyd Rice/NON), представляющий собой нечто вроде продолжения альбома “Music, Martinis & Misanthropy”; на нем Пирс и Райс сотрудничают с шумовым перкуссионистом Джоном Мерфи (в новом тысячелетии последний выступает в качестве ударника в live-выступлениях DIJ). Затем следует массовое турне DIJ с NON и Strеngth Through Joy по Северной Америке, Европе и Австралии. На концерте в Мюнхене в 1996 году Дуглас знакомится с австрийским музыкантом и кутилой Альбином Юлиусом (The Moon Lay Hidden Beneath A Cloud, der Blutharsch), и наряду с общим пристрастием к спиртным напиткам обнаруживают стремление к совместному музыкальному сотрудничеству. В результате этого симбиоза в 1998 году выходит альбом “Take Care & Control”, который представляет собой некоторый отход от линии, взятой DIJ в 90-х годах. Магически-герметичная атмосфера разбавляется (само-)ироничным настроением, а воинственные ритмы и синтетическая инструментовка замещает собой мистический фолк, который можно было слышать на альбомах “But, What Ends” и “Rose Clouds of Holocaust” (лишь в треке «Kameradschaft» можно услышать расположенные на заднем плане звуки акустической гитары). Некоторые критики писали о данном альбоме, что он скорее принадлежит к творениям проекта Альбина Юлиуса Der Blutharsch, нежели к работам DIJ, однако сам Дуглас имел на данный счет другое мнение: «’Kapo!’ послужил лишь пусковым механизмом для моих коллабораций, но ему не доставало того эмоционального, тонального и психического качества, присущего DIJ. ‘Take Care And Control’ справился со всеми этими условиями, потому у меня не было другого выбора, кроме как отнести его к новому альбому DIJ».

Новые песни по-прежнему насыщены сэмплами из различных источников: “Smashed To Bits (In The Peace Of The Night)” включает в себя фрагменты из экранизации Райнера Фассбиндера романа Жене «Querelle de Brest»; французская актриса Жанна Моро исполняет шансон, а в качестве основы взят текст из «Баллады Редингской тюрьмы» Оскара Уайльда – “Each man kills the thing he loves”. В маршевой песне “Power Has A Fragnance” можно слышать сэмплы из фильма Фассбиндера “Eine Reise ins Licht – Despair” (1997), перемежающиеся с сэмплами из фильмов Богарда. Наряду с реминисценциями из Фассбиндера и Богарда, слушателей в буклете также призывают не забывать об этих умерших гомо-иконах. Немецкие сэмплы речей (“Gegen dich” – «Против тебя», “Jeder Frevel, Verbrechen, jede Untat ist der Zweck” – «каждое злодеяние, преступление, каждое убийство – это цель»), фрагменты траурного марша из «Гибели Богов» Вагнера, а также небольшое самоцитирование в таком нагромождении могут пониматься лишь в качестве выражения иронии – местами невозможно отделаться от впечатления, что «Take Care & Control» представляет собой преднамеренную пародию эстетической концепции DIJ, даже учитывая тот факт, что названия “A Slaughter Of Roses”, “The Odin Hour” и “Wolfangel” вроде бы соответствуют старому художественному образу.

В еще большей степени это касается выпущенного в 1999 году альбома «Operation Hummingbird», продолжающего линию своего предшественника; треки для него были записаны примерно в то же самое время, что и «Take Care & Control». Некоторые из треков в текстовом и атмосферном плане имеют отношение к старым записям, однако на данном альбоме появляется и совсем другой материал, выглядящий как отрицание прежних эстетических требований. То же самое относится и к фотографиям группы в буклете (и к оформлению изданного в том же самом году Live-CD «Heilige!») Вокал Пирса отодвинулся на задний план, гитары исчезли. Музыкальные критики сделали вывод, что группа DIJ пошла другим путем: «тот, кто пьет шампанское каждый день и загорает на жарком солнце (или в солярии), полюбит это альбом еще сильнее». Самоирония выглядит здесь отчасти как реакция на постоянные обвинения в том, что DIJ распространяет ультраправые мысли под прикрытием своего творчества; после запрета на выступление группы в Лозанне DIJ записали песню “Gorilla Tactics” (Der Blutharsch, Fire+Ice и NON все же выступили в Лозанне 19.11.1998. Этот случай поднял некоторую шумиху вокруг DIJ, и многие группы, частные лица и журналисты выразили свою солидарность с Пирсом).

В 2001 году вышел альбом «All Pigs Must Die», который продолжил линию, положенную треками “The Only Good Neighbour” (со сборника «The Pact… Flying In The Face», 1995) и “Unconditional Armistice” (со сборника «Der Tod Im Juni», 1999): короткие, мелодичные фолк-песни, напоминающие чуть ли не о поп-песнях 60-х годов, с полными ненависти, циничными текстами. Негодование Пирса направлено против владельцев лейбла World-Serpent, с которыми он состоял в продолжительной судебной тяжбе, связанной с гонорарами, правами на издания альбомов и т.д., которая в итоге решилась в его пользу (“We Said Destroy”, или коротко WSD – аббревиатура от World Serpent Distribution – шумовой трек, опубликованный годом ранее на одноименном Split-сингле с Fire+Ice, указывающий, по всей видимости, на этот случай). Альбом-проклятие выступил в качестве отдушины для скопившегося разочарования Пирса – вряд ли какой-нибудь другой альбом имел в себе столько злобы в лирике, чем этот: владельцы World Serpent названы здесь не иначе как «three little piggies» (три маленьких поросенка), которые должны быть убиты. Однако Алан Тренч из WSD, вопреки существующим ссорам, поддержал сей мрачный юмор, высказав мнение, что проклятие, содержащееся в альбоме, не попало в цель и вызвало бушевавший в 2001 году в Англии ящур (тремя годами позже, однако, WSD заявили о своем банкротстве)… Согласно распространившимся слухам, альбом «All Pigs Must Die» являлся «антисемитской поделкой», нацеленной не против World Serpent, а против «жидов»: ложный вывод, сделанный из злонамеренной шутки, опубликованной в почтовой рассылке C93, по всей видимости, не без помощи World-Serpent-окружения.

Саркастичные названия треков одновременно раскрывают их содержание в плане лирики: “All Pigs Must Die”, “Disappear In Every Way” и “Lords Of The Sties”. Дуглас ссылается на Чарльза Мэнсона (“Some Night We’re Going To Party Like It’s 1969” – намек на убийство Tate-LaBianca и знаменитый хит Prince «1999»); название альбома схоже с «All Things Must Pass» Джорджа Харрисона. В музыкальном плане первые шесть песен выигрывают за счет аккордеона – за который отвечает Андреас Риттер из немецкой группы Forseti – и трубы Campbell Finley; также впервые с выхода «The Wall Of Sacrifice» на альбоме DIJ появляется Бойд Райс, исполняющий вокальные партии. Оставшаяся часть альбома состоит из грозных шумовых коллажей и достаточно странных моментов – таких как, к примеру, сэмплы национального праздника австралийцев немецкого происхождения, а также смешные попытки Пирса передать «послание» альбома на немецком языке. Даже учитывая частичное возвращение к фолку, более-менее забавное оформление и содержание диска, ясно становится одно – былого уровня и былой атмосферы, как на “But, What Ends…” или “Rose Clouds…”, здесь нет. Похожим образом обстоят дела с совместными работами Пирса и Бойда Райса – «Wolf Pact» и «Alarm Agents». Коллекция старых труднодоступных песен и новых записей DIJ доступна на компиляции «The Abandon Tracks» (2005).

В общем, вернемся к истории. Для понимания DIJ необходимо учитывать внешнее оформление и повторяющееся использование метафор. Внешний вид публикаций идет рука об руку с содержанием – розы, руны и мужественную красоту следует понимать как краеугольный камень всей эстетики DIJ. Руны мы уже рассмотрели – более подробно мы вернемся к ним в главе III. Розы – цветы с самыми разными мифическими и мистическими коннотациями; они используются для возрождения в ритуальном смысле, и выглядят символически как в средневековых, так и в арабско-персидских стихах. В контексте DIJ розы появляются как в лирике (“Behind The Rose”, “Torture By Roses”, “To Drown A Rose”, “A Slaughter Of Roses”), так и на фотографиях группы и обложках альбомов (среди коллекционеров востребованными являются два первых издания LP «The World That Summer», на защитном конверте которых изображена роза в роскошной рельефной печати). Для DIJ важно, в первую очередь, значение, которое вкладывается в розу в произведениях Жана Жене. В «Miracle de la Rose» (1946) Жене пишет, к примеру, что роза символизирует «любовь, дружбу, смерть – и тишину» – все эти образы встречаются в лирике Пирса и играют немаловажную роль. Кроме того, от внимательного наблюдателя не ускользнет фаллический и анальный план обложки «Rose Clouds Of Holocaust».

Гомосексуальность Пирса была уже упомянута нами, и это обстоятельство важно потому, что многие аспекты творчества DIJ имеют (мета-)эротическое значение. С этим связано и пристрастие к камуфляжной униформе, в которой Дуглас любил выступать, и легкий садомазохистский оттенок символов, как, к примеру, логотип, впервые появившийся в середине 80-х годов и представляющий собой кожаную перчатку с кнутом, и даже лирика, как, к примеру, “Death is The Martyr Of Beauty” (с альбома “But, What Ends…”):

Drunk with the nectar of submission

I feel nothing more that existence.

A loneliness that will not come off

In the narcissism of the harbour .[…]

Этот текст имеет прямые отсылки к Жану Жене: выражение «нарциссизм гавани» взято непосредственно из книги «Querelle de Brest, агиографии очаровательного матроса Кэреля, который через убийства и унижения достигает апофеоза. Фетишизация воинственной, мужественной красоты, которая отражена в произведениях основных менторов Пирса – Жене и Мисимы (а также в некоторых областях гомосексуальной субкультуры), – передается через фотографии воинственно выглядящих – однако зачастую и андрогинных – статуй на обложках альбомов, таких как “The Cathedral of Tears”, “But, What Ends…” и “Rose Clouds Of Holocaust”, чей героизм находится в тесной связи с гомоэротическими текстами треков: “The Fog Of The World”, “Runes And Men” и “The Honour Of Silence”. Изредка DIJ (а также der Blutharsch, NON и Blood Axis) – без каких-либо конкретных на то оснований и несмотря на тот факт, что во всех этих проектах женщины также играли не последнюю роль – проявляет свою близость к мужским союзам, где «женственность воспринималась как опасность, а связи с женщиной виделись как грязь – как падение во что-то низменное, инстинктивное. Такое значение соотносится с открытым признанием Пирса в своей гомосексуальности».

Особенно важное для концепции DIJ сцепление сексуальности, одиночества и печали проявляется в треке “The Honour Of Silence”:

He stood like Jesus

He smellt like Heaven

His eyes were Winter.

The March of the Lonely […]

My tall stranger

Cry from your body

The strength and the cruelty

In your gentle nature.

We honour the silence between ourselves.[…]

Достаточно часто используемый – что было очень рискованным и смелым действием – логотип DIJ представляет собой несколько измененный символ Тотенкопф («Мертвая голова») SS, который украшал собой, в частности, альбомы конца 80-х. Череп символизирует смерть, цифра 6 в эмблеме – номер месяца июня; логотип является своеобразным отражением названия группы. Кроме того, изображение кнута и камуфляжной униформы, наряду с названием группы, добавляет этим символам сексуальную мотивацию, как это сделано, к примеру, в садомазо-ориентированных гей-барах Америки (см. также некоторые эротические рисунки Тома оф Финланда и скинхед-картины Attila Richard Lukacs). Шестерка в эмблеме может также восходить к «Пленнику номер 6» из любимого Дугласом английского телесериала “The Prisoner” (сэмплы из этого сериала используются на изданном в 1989 году EP “93 Dead Sunwheels”); пленник делает о себе следующий вывод: «я – не просто номер!» (этот сэмпл использовала также легендарная английская Metal-группа Iron Maiden). Символ «Тотенкопф» может восприниматься также как шифр, в котором кроется как абсолютная преданность Пирса своему проекту DIJ, так и его активно провозглашаемая независимость (иными словами: Дуглас просто использует этот символ, невзирая на любую реакцию). Сексуальные, магические и исторические отсылки образуют бэкграунд для нумерации различных публикаций, выпущенных на собственном лейбле Пирса NER (New European Recordings), имеющем интересную историю. Помимо DIJ, Fire+Ice, Strength Through Joy и Occidental Martyr, на NER были опубликованы не только первые виниловые пластинки Legendary Pink Dots (Brighter Now, 1985) и In The Nursery (Sonority-EP, 1985), но также работы Joy Of Life (английская пост-панк-группа, образованная Gary Carey, который принимал участие в записи альбомов DIJ/C93), Clair Obscur (французские пионеры Cold Wave, которые впоследствии сделали себе имя в области авангардного шансона и театральной музыки), Somewhere in Europe (английский дуэт, находящийся под сильным влиянием дадаизма и сюрреализма, создающий эмбиентные звуковые коллажи; Пирс помогал этой группе с записью CD «Gestures», 1992 и CD «The Iron Trees Are In Full Bloom», 1994), Tehom и Splinter Test. Название хорватского проекта Tehom (CD «Despiritualisation Of Nature», 1996; «Theriomorphic Spirits», 2000) – который можно отнести к атональной ритуальной музыке и за которым стоял Siniša Ocuršcak, погибший в результате военной контузии, – относится к еврейскому эквиваленту шумерского absu и скандинавского ginnungagap, что означает «первичная вода» или «древнейшая пучина». Пирсом был записан и выпущен даже Avantgаrde-Technoid-альбом Sulphur (1997) проекта Пи-Орриджа Splinter Test. В период с 1994 по 2002 год были выпущены альбомы “Nada!”, “Brown Book”, “The Wall Of Sacrifice” и “Not Guilty And Proud” в новом издании – в виде Picture-LP с работами итальянского художника Enrico Chiarparin, который также сотрудничал с Sol Invictus и Current 93. В 1993 году в Милане прошла выставка под названием «The Dusk Of Hope», на которой наряду с произведениями Chiarparin были также показаны фотографические работы Пирса (Chiarparin с тех пор работал со многими именитыми модельерами – такими как Кельвин Кляйн и Донна Каран).

Неизменный атрибут всех выступлений DIJ – это маска, которая, по всей видимости, носит символически-магический, шаманский характер. Как сказал сам Пирс: «Группа DIJ всегда несла маску – и продолжит это делать. В этом выражается презрение DIJ ко всему миру». Если на фото в буклете к «Nada!» Дуглас и его спутники Тибет и Andrea James стоят, повернувшись спиной к камере, то на “The World That Summer” они уже носят пластиковые маски, и этот «элемент мистической деперсонализации», напоминающий маски трагедийных актеров Древней Греции, будет отныне играть достаточно важную роль. Пирс появляется на фотографиях и на концертных выступлениях в разной маскировке; начиная с японско-буддистских масок в виде листьев и венецианских масок, невольно навевающих рассказы Эдгара По о Красной смерти, и заканчивая масками свиней и противогазами. На концертах, проходивших с середины по конец 90-х годов, Пирс снимает с себя маску, что происходило чаще всего во второй половине выступления при исполнении акустических треков. Еще один атрибут таинственной ауры DIJ: неправильно склоненные треки с альбомов “Brown Book”, “The Wall Of Sacrifice” и CD-сборника «The Corn Years»: “Heilige Tod”, “Heilige Leben”, и просто “Heilige!” Эти треки представляют собой просто короткие интродукции или интерлюдии, которые в текстовом плане состоят из одного лишь названия, повторяемого Rose McDowell в виде мантры, положенной на мелодию детской песенки «Hänschen klein» («Маленький Ганс»). Интересным является и тот факт, что в буклете Les Joyaux De La Princesse к «Die Weiße Rose» содержится эпиграф «Heilige Liebe. Heilige Leben. Heilige Nichts» («Святая любовь. Святая жизнь. Святое ничто»). Последняя часть фразы может представлять собой очередную отсылку к словам Юрсенар о nada.

На Пирса оказали влияние многие творческие люди; как говорил сам Пирс, они пробудили в нем «Purity Of Intent», т.е. «чистоту намерений». Наряду с Мисимой и Жене, в эту категорию попали проекты из ближайшего окружения Пирса – музыканты и группы Scott Walker, Love, Ennio Morricone, Pet Shop Boys, Beatles и Velvet Undeground, а также художники Энди Уорхол и Гилберт и Джордж. Между тем, сам Пирс говорил, что на его музыку в большей степени повлияло кино, нежели творчество других музыкантов. В качестве своих источников вдохновения он называет такие фильмы, как (наряду с уже упомянутыми Il Portiere di Notte, Die Welt in jenem Sommer, Un Chant d’Amour и фильмами Фассбиндера) Taxi Driver, The Night Of The Hunter, The Haunting, Don’t Look Now, «Пианист» Романа Полански, русский антивоенный фильм «Иди и Смотри», а также телесериал «The Prisoner». В 1997 году произошел актерский дебют Дугласа Пирса – вместе с Бойдом Райсом и Max Wearing он снимается в австралийском художественном фильме «Pearls Before Swine» (режиссер: Richard Wolstencroft) в роли торговца порножурналами. В 2005 году он выступает в роли рассказчика в американском независимом фильме “The Doctor” (режиссер: Thomas Nöla), который повествует о мнимых жизненных переживаниях и обращениях к психологам. Вот что говорит сам Дуглас по поводу того, видит ли он DIJ как часть современного или прошлого интеллектуально-художественного движения: «что бы это ни было, я думаю, что это очень тяжело классифицировать, и до сих пор это не получило какого-то одного определенного названия. Я думаю, что его можно описать в первую очередь как ‘ориентированное на Европу’». С евроцентризмом в неофолке мы познакомимся ближе в главе 3.

Мы решили воздержаться от подробной интерпретации текстов DIJ, поскольку это выходит за рамки данной книги; в качестве литературы на данную тему мы можем посоветовать издание «Misery & Purity» Роберта Форбса, которое было одобрено самим Пирсом. Книга Форбса является рекомендуемой потому, что автор сразу предупреждает о том, что он может ошибаться в некоторых интерпретациях: в проекте DIJ скрыто слишком много личного, необъяснимого. На вопрос, часто ли его неоднозначный и противоречивый символизм понимается в верном ключе, Пирс ответил довольно подробно. Пирс объяснил, что образы используются им для того, чтобы снять ограничивающие взгляд шоры, чтобы избавиться от известных предубеждений и предрассудков: «Большая часть людей впадает в ступор, когда слышит DIJ, поскольку люди, увидев название группы или обложки альбомов, ждут что-то совершенно иное, нежели то, что получают, и таким образом вся музыка проходит мимо них. Такое поведение понятно, потому что у этих людей уже изначально были некоторые предубеждения. Это еще одна форма расизма, сексизма или чего-то похожего – люди отворачиваются, когда видят кого-то с черным цветом кожи или кого-то с гомосексуальной ориентацией, поскольку им это не нравится – все это лишь узколобость, ограниченность. Практически то же самое у них случается и при знакомстве с DIJ».

Название группы является отсылкой к дате расстрела Гитлером штурмовиков Эрнста Рема 30 июня 1934 года. В 1983 году, после выхода дебютного альбома The Guilty Have No Pride, Вэйкфорд уходит из группы, чтобы вскоре основать Sol Invictus. Его заменяет Ричард Батлер, который также вскоре покидает группу - в декабре 1984 года. В мае 1985 года, почти сразу после выхода альбома Nada!, уходит и Патрик Лигас, … Читать всё

Название группы является отсылкой к дате расстрела Гитлером штурмовиков Эрнста Рема 30 июня 1934 года. В 1983 году, после выхода дебютного альбома The Guilty Have No Pride, Вэйкфорд уходит из группы, чтобы вскоре основать Sol Invictus. Его заменяет Ричард Батлер, который также вскоре покидает группу - в декабре 1984 года. В мае 1985 года, почти сразу после выхода альбома Nada!, уходит и Патрик Лигас, который основывает Sixth Comm. Таким образом, Дуглас Пирс по сути становится единственным участником Death In June, сделав этот проект отражением исключительно собственных мыслей и видений.

Ранние работы Death In June были данью прошлому музыкантов, более грубыми и резкими, с явным влиянием Joy Division. В то время музыканты стремились донести свои идеи до слушателя, не очень заботясь о мелодичности и настроении музыки. Однако уже к моменту выхода Nada! музыка группы в подавляющем большинстве стала тем, чем остается до сих пор - мрачные, ритмичные песни, исполняемые на акустической гитаре, с примесью синтезаторов, скрипок, и многих других инструментов.

В творчестве Пирса причудливо смешаны акустическая гитара, обширная перкуссивная секция, электронные сэмплы, образы классиков ХХ века Юкио Мисима и Жана Жане, вдохновляющих Пирса на протяжении многих лет, ссылки на оккультизм и эзотерику, символизм. Все это создает неподдельное чувство печали, красоты и поэтики отчаяния. И постоянное ощущение трагедии и вечной скорби, на высоком уровне связанных с индивидуальностью самого Дугласа Пирса и его интересом к таким трагическим периодам истории, как вторая мировая война. Он является одним из родоначальников явления в современной музыкальной культуре, получившего название "апокалиптический фолк", и основателей одного из наиболее интеллектуальных и влиятельных сегодня в Европе издательских проектов - World Serpent Distribution, объединившего музыкантов с общей идеологией творчества. В ее основе - общее ощущение надвигающегося Конца, когда вся история человечества воспринимается как "история подготовки к последней Битве не между силами Света и Тьмы, но Свободы и Пустоты".

Сегодня Дуглас Пирс живет и работает в Австралии, где с помощью своего лейбла New Europian Recordings (NER) продолжает свой монолог с миром. В конце 1995-го он открыл в Загребе восточноевропейский филиал NER - Twilight Command.

"Из всех форм искусства музыка наиболее мощно пробуждает мои чувства. Когда я слышу знакомые песни или какие-то памятные мелодии, то все запахи, вкусы, эмоции могут нахлынуть вновь. Она имеет ни с чем не сравнимую грусть, и за это я люблю ее больше всех", - Дуглас Пирс.

У Дугласа Пирса из Death In June проблемы. Несколько концертов его сентябрьского тура по США были сорваны антифашистами. Истерия вокруг личности Дуги в Америке растет с каждым днем.

Текст : Служба вчерашних новостей Sadwave

Пока мы тут сидим сложа руки, наши друзья из антифашистского ЛГБТ-фронта Сан-Франциско делом заняты. На прошлой неделе им удалось сорвать у себя в городе концерт британского дарк-фолк дуэта Death In June. Да-да, того самого, в котором участвуют геи в смешных касках и с тотенкомфом на всех возможных местах.

«Если вы натурал, пожалуйста, не вставайте во главе протеста. Как вы знаете, Дуглас Пирс – гей-фашист, так что будет лучше, если в первом ряду встанут геи», — говорится в призыве радужного антифа-фронта, опубликованном в местном активистском блоге Who Makes The Nazis . Ниже авторы коммюнике призывают своих сторонников проводить ненасильственные акции протеста против выступлений Death In June во всех городах, до которых доберется Дуги со своей каской.

Фух. Нам по наивности казалось, что после того, как несколько лет назад участники десятков панк- и хардкор-групп начали внезапно выступать в футболках Death In June, а хипстерская фирма «Мишка» выпустила – вдумайтесь – бушлаты с их провокационным логотипом, этот скандал, протухший, как блевотина на футболке со свастикой Сида Вишеса, наконец, окончательно занял почетное место на свалке истории. Но нет, как говорится, ничто не забыто. Эта история, кажется, обречена раз за разом повторяться в виде глупого фарса а-ля «Том и Джерри».

Подойдя к клубу, толпа из 20 мирно настроенных активистов увидела, что в очереди на вход стоят несколько человек в нацистской форме, которые, заприметив оппонентов, начали показывать им фиги и факи, а также свои нацистские татуировки. Ничего честнее, видимо, не могли придумать. Внезапно выяснилось, что охрана клуба чуть более чем полностью состоит из темнокожих ребят – и вот он, этот неловкий момент! Выслушав протестующих, те решили не препятствовать не только (мирному) избиению 10 фашиков, но и – внимание – разносу клуба. В итоге, всласть надругавшись над наверняка вычурными интерьерами заведениями, антифашисты успешно скрылись до приезда полиции.

Впрочем, некоторые из них оказались умнее, решив «остаться и проскользнуть внутрь». Выражаем ребятам респект, мы бы на их месте поступили так же. О том, состоялся ли в итоге концерт, не сообщается, однако некоторые свидетели побоища заметили, что освещать драку приехали падкие на кровь и сиськи представители журнала VICE. Об этом случае, те, впрочем, не написали, зато написали о другом.

Спустя несколько дней после сорванного концерта в Сан-Франциско Death In June выступали в Бруклине. Представители VICE без потерь попали внутрь и опросили посетителей шоу , что они думают о столь противоречивой репутации кумиров. Результат исследования можно сформулировать в двух словах: всем плевать. Особенно тому парню из Кентукки. Но на этом история не заканчивается.

Американские антифашисты решили вести хронику сорванного тура Death In June . Оказалось, что за день до концерта в Сан-Франциско их силами слетело выступление Пирса в Лос-Анджелесе, после чего организаторы шоу Death In June в Салеме, штат Массачусетс решили не дожидаться погромов и сами свернули лавочку. Предварительно на них, правда, наехала полиция; в общем, осенний тур Death In June многим запомнится надолго.

И вот, мы приходим к самому главному. Нет, не к тому, оправдана ли ненависть антифашистов к Death In June, боже упаси. Хотя… мы понимаем, что наша задача — экономить ваше время (у нас-то его само собой предостаточно), поэтому нам не составило труда изучить все обличительные, по мнению бойцов из Сан-Франциско, отрывки из интервью Пирса, которые они опубликовали в своем блоге Who Makes The Nazis. Да, мы включили голову, чего без лишней надобности стараемся не делать, цените.

Ну, и что? Единственное, что Дуги сказал внятного — это признался в своей нелюбви к живущим в Британии мусульманам, которые «едят, размножаются и больше ничего не делают». В остальном же он идет по стопам, простите, Бориса Гребенщикова, не отставая от классика ни по габаритам, ни по способу художественного выражения (гитарки там, то-се), ни по умению наводить в интервью тень на плетень или, как говорят у них в Британии, напускать тумана над Биг Беном. Впрочем, если Пирс и впрямь нацист, то, частенько выступая в Израиле, он как минимум демонстрирует наличие у себя чувства юмора, что в наши дни дорогого стоит. В остальном, упаси нас Макккей высказывать свою точку зрения по этому вопросу. Никогда у нас ее не было и не будет. Покончив, наконец, с формальностями, переходим к сути.

Только никому: скоро Death In June выступят в Москве . Где? Когда? Так мы вам и сказали. Во-первых, нас за это все равно не впишут на концерт, а во-вторых, знаем мы, как у нас проходят мирные акции – много у нас было проблем с законом, но за призывы к насилию нас еще закрыть не пытались.

P.S. Помимо причин ненавидеть Death In June, в блоге Who Makes The Nazis есть ссылка на статью, в которой объясняется, почему экс-соратник Дугласа Пирса по панк-группе Crisis Тони Уэйфорд, уже много лет играющий в левой дарк-фолк команде Sol Invictus, на самом-то деле является скрытым нацистом. В частности, Тони упрекается в том, что он толстый и усталый. Ну, и кто после этого фашист?

P.P.S. Если пожилой британец в потертых штанах из военторга по-прежнему кажется вам адекватным объектом для ненависти, почитайте историю индейских бабушек из Лейта, штат Северная Дакота . Они дали суровый отпор вайт-пауэр реднекам, которые решили захватить их город, в котором живут 24 (двадцать четыре) человека. Из них 23 бабушки и один темнокожий парень. Вот это мы понимаем борьба. А вы говорите Death In June.