В каком произведении рассматривается деградация русского дворянства. Роль дворянства в судьбе россии

Содержимое:

Роман «Господа Головлевы» является одним из лучших произведений, описывающих жизнь дворянства. В романе автор показал неизбежность физического и нравственного разрушения личности под влиянием бездеятельности существования.
«Господа Головлевы «- повествует нам о моральном вымирании семейства помещиков Голавлевых, которые характеризуют нам помещиков периода крепостного права и после отмены его. Сказка описывает нам деградацию семейства Головлевых, которые неуклонно скатываются на самое дно. Головлевы постоянно бранятся, ведут борьбу между собой из-за наследства, хотя сами вполне обеспеченные люди. Они постепенно утрачивают человеческие качества, ожесточаются по отношению друг к другу.
Во главе семейства стоит Головлева Арина Петровна — властная женщина, которая главной целью своей жизни ставить преумножение богатств. Она долгое время управляла огромным имением, управляла бесспорно, умело, но напрочь забыла о материнских чувствах. На смерть дочери она реагирует более чем странно и хладнокровно, высказывает свое недовольство, что дочь оставила на нее своих двух детей, родных внуков. Арина Петровна поощряет своих сыновей к двуличности ради «лучшего куска на блюде».
Своих детей она делила на любимчиков и постылых, причем каждый день любимчики у нее были разные. Арина Петровна заглушала их природное чувство любви к родителям, уродовала их своим воспитанием. Такая нездоровая обстановка и воспитание не могла способствовать тому, что бы...
дети Головлевых выросли нормальными, здоровыми детьми. В итоге Пашка-тихоня окончательно ушел в себя, «Степка-балбес, постылый сын», продал дом и жалко существует в Москве, потратив все деньги, растут сиротки-внучки. И все это плоды ее воспитания.
На протяжении всего рома мы встречаем сцены деспотизма, морального увечия, гибели одного за других безнравственных членов семьи Головлевых. Павел умирает, его имением завладевает Иудушка Головлев. Степка-балбес спивается в одиночестве, запертый в своей комнате. В конце жизни Арина Павловна получает плоды своего жестокого воспитания. Самым морально страшным человеком вырос Порфирой, которого еще в детстве прозвали Иудушкой.
Тирания в семье научила Порфира притворятся ласковым и послушным сыном, подхалимничать перед матерью. Он быстро развил в себе до предела черты стяжательства, и в итоге он стал владельцем Головлева, овладел поместьем брата Павла, прибрал к рукам все деньги матери, уготовив ей участь одинокой старухи. Иудушка достиг пика нравственного оскудения души своей, что его трудно назвать человеком.
Свои пакости Иудушка делает потихонечку, спокойно, не противореча закону. При этом он фарисействовал, пользовался в разговорах истинами такие как: почитание семьи, вероисповедания и закона. Автор в лице Иудушки показал нам пик человеческого падения. В героях Головлевых, писатель показывает нам нежизнеспособность класса помещиков, которая приводит их к нравственным крайностям.

Прочитав книгу Жан-Мари Констана "Повседневная жизнь французов во времена религиозных войн", задумался вот о чём. В описании предпосылок революции 1789 г. часто присутствует повторяющаяся мысль о "возвышении буржуазии", происходившем на протяжении всего XVIII в. (а начавшемся, быть может, ещё раньше). Эта мысль во многом верна. Действительно, "буржуазия", то есть городские предприниматели и отчасти деревенские фермеры постепенно стала сосредотачивать в своих руках богатство, которого она раньше была лишена. Ей помогали разные факторы: протестантская бережливость, развитие торговли после географических открытий, вероятно, отдельные технические инновации.

Но вместе с тем, у любого развития, как представляется, есть некая "оборотная сторона", заключающаяся в упадке того, на чьё место заступает развивающийся. Так, неслыханный рост мощи и влияния США в ХХ в. сопровождался серьёзнейшим ослаблением Британской империи. Применительно к рассматриваемому сюжету возвышение буржуазии представляло собой оборотную сторону процесса, о котором сказано гораздо меньше, а именно - деградации дворянства.

При чтении книги Констана у меня сложилось впечатление, что применительно к Франции чуть ли не роковым рубежом стал именно XVI в., т.е. время задолго до катастрофических перипетий конца XVIII в. Для того, чтобы понять разницу между двумя эпохами, стоит взглянуть на потрет представителя каждой из них. В этом отношении богатый материал представляют собой произведения Александра Дюма-отца. Его описания дворянства в XVI в. весьма показательны (впрочем, мы имеем и настоящие источники, позволяющие понять картину).

Что же такое был дворянин XVI столетия (на примере Франции)? - На самом деле это был гловорез. Это был человек, воспитанный на презрении к смерти. Высшей доблестью для него считалось умереть на войне или дуэли, короче, в боевом столкновении. Именно потому, что дворянин был каждодневно готов к смерти, он возвышался над обыденной действительностью. Он вызывал страх у представителей других сословий, готовность служить и подчиняться.
Архетипом подобного дворянина являлся Бюсси д"Амбуаз, красочно описанный у Дюма в "Графине де Монсоро". Лестный портрет благородного влюблённого не должен обманывать читателя: "настоящий" Бюсси был типичным деятелем эпохи: человеком, во время Варфоломеевской ночи убившим собственного кузена, готовым прирезать едва ли не кого угодно. Фактически, то был убийца, но убийца с присущим эпохе лоском: дамский угодник и остроумный кавалер.

Поневоле здесь вспоминается Гегель. В "Феноменологии Духа" он описал диалектику Господина - Раба, в которой отличительной чертой Господина является готовность к риску, прежде всего, риску своей жизнью. Господин становится собой потому, что презирает смерть, чем превосходит будущего Раба, слишком любящего жизнь, чтобы пренебречь ей. Французский дворянин XVI в. - это типичный Господин. Это человек, который, как пишет Констан, едва ли не "программирует" собственную смерть, которая обязательно должна прийти "не в постели". Господство дворянина обеспечивается тем, что он готов обнажать шпагу и пускать её в ход против кого угодно без боязни. Он знает, что смерть в бою - славна. Он не боится подобного исхода. Он готов рисковать.

Теперь, если перенестись через 2 столетия, то отличия будут разительными. Представить себе кого-то подобного Бюсси в XVIII совершенно невозможно. "Неистовый" Мирабо (известный деятель французской революции) прославился как весьма необузданный дворянин, все доблести которого сводились к тому, чтобы написать пару вольнолюбивых сочинений, приударить за женщинами, сесть в тюрьму, не повиноваться отцу. Дистанция между ним и Бюсси - огромна. Представить себе типового дворянина предреволюционной эпохи, который мог бы собственноручно устроить резню, решительно невозможно. Дворянин изменился до неузнаваемости. Кем же он стал и почему?

Начнём со второго вопроса. Как я упомянул выше, исход развития дворянства был заложен ещё в XVI в. Источником этого развития стала абсолютная монархия. Классическим абсолютным монархом во Франции считается Людовик XIV, правивший в середине XVII - начале XVIII в. Но абсолютизм монарха определяется не только его качествами, но и силами сопротивления его воле. Религиозные войны XVI в. завершились не просто воцарением Генриха IV (того самого "Анри Четвёртого", который "славный был король"), не просто торжеством католицизма, не просто умиротворением общества и государства. Речь шла ещё и о поражении альтернативных вариантов политических проектов. Например, лигистское движение далеко не сводилось к католическому фанатизму, а предусматривало рост местного самоуправления. В стране также сильны были настроения в поддержку усиления значения Генеральных Штатов, их превращения в регулярно функционирующий государственный институт. Но все эти проекты оказались несостоятельны. Абсолютная монархия стала неизбежной, она поборола многочисленные угрозы, а также такие удары, как убийство Генриха IV в 1610 г.

Можно сказать, что абсолютная монархия осуществляла два параллельных процесса, которые вели к деградации дворянства. Во-первых, она коррумпировала значительную часть дворянства, превратив эту часть в придворных. Этому способствовало, между прочим, развитие так называемого "дворянства мантии", которое уже в XVI в. существовало, но не могло ещё найти своего места под солнцем. В отличие от "дворянства шпаги" дворянство мантии было "служивым", оно черпало свой престиж из обслуживания интересов монарха, превращалось в элемент чиновничьего механизма. Но дворянство шпаги также становилось слугой монарха, поэтому через 100 лет после религиозных войн, мы видим виднейших дворян вокруг Людовика XIV, в Версале. Дворянство из воинов превращается в придворных. Нечего и говорить, что это вело к изменению его ментальности, к утрате традиционных поведенческих черт. Во-вторых, абсолютная монархия начинает создавать более современное государство, в котором роль чиновничества, выдвинутого монархом и преданного ему, повышается. Появляется полиция, повышается роль региональной администрации. Размывается традиционная иерархия, в которой первую роль начинают играть слуги короля.

Таким путём дворянство коррумпируется, теряя старые черты и приобретая новые. Оно превращается в придворных, а также фермеров-землевладельцев (последняя категория также важна: не все могли жить при дворе, кому-то пришлось сосредоточиться на местных делах, в которых управление землёй вышло на первое место). Не стоит удивляться тому, что это дворянство оказывается совершенно беспомощным перед натиском 3-го сословия накануне и во время 1789 г.

Абсолютная монархия, которая скоро (1792 г.) погибнет, сама роет себе могилу, превращая своих союзников в безынициативных слуг, в тех, кто не способен энергично действовать. Дворянство к 1789 г. вырождается. Это уже не гегелевские "Господа", готовые рисковать жизнью в любой ситуации, заботящиеся о том, чтобы умереть не в постели, а на поле боя. Это получиновники, полупредприниматели. Значительная их часть эмигрирует вскоре после 14 июля 1789 г. Оставленная ими монархия гибнет. Но монархия же воспитала их, монархия сформировала этот слой, монархия упразднила личность, подменив её функцией.

Монархия погубила себя, отказавшись от дворянской индивидуальности.

Подходит памятная дата свершения Великой Октябрьской Революции 1917 г. Поэтому появилась необходимо осветить истинную роль дворянства в судьбе России, к слову, опять показавшего нам из запасников истории своё заплесневелое мурло. Зададимся вопросом, а таким ли уж благородным было происхождение потомственных дворян, так ли уж высока была их порода? Утверждаю, что нет. Даже не буду затрагивать основополагающий космический Закон Перевоплощения для того, чтобы развенчать якобы благородное происхождение так называемых дворян.

Изнеженные барыньки, выросшие в тепличной среде и пресыщенные материальными благами сверх всяких разумных мер, не имели никакой возможности вырастить в себе целомудрие (т.е. цельную мудрость), – положительное качество духа, зачатком коего обладают не многие люди этой планеты. Понятно, что юные замужние барыньки были обделены вниманием своих престарелых супругов, нередко страдавших различными хроническими заболеваниями вследствие того, что они всю свою сознательную жизнь вели нездоровый образ жизни, предаваясь всевозможным плотским излишествам.

Поэтому, нередко случалось так, что барыньки, под действием своей чувственной природы и неодолимого зова Природы по продолжению рода, пускались во все тяжкие… и производили на свет «благородных» наследников, зачатых от своих лакеев, кучеров, дворовых мужиков… и разных заезжих молодцов. Поскольку моральные, да и физические качества родителей оставляли желать много лучшего, то потомство у «благородных» дворян из одного поколения в другое только вырождалось.
Согласно тем же самым традициям, зачастую браки дворян заключались с близкими кровными родственниками, что приводило к ускоренному вырождению представителей этого класса общества.

А ведь половая связь между кузенами и кузинами, то есть между двоюродными братьям и сёстрами – это «классический» инцест – преступная кровосмесительная связь, которую осуществляют исключительно духовные выродки человечества. В подтверждение скажу, что на протяжении многих тысячелетий во всех культурных странах половых извращенцев, практикующих инцест, предавали позорной и мучительной казни. Почему? Потому что такое суровое действие здорового общества служит мощной профилактикой, сдерживающей потенциальных половых извращенцев от совершения ими преступных деяний.

Но наиболее явному и неоспоримому вырождению подвержены все монархические династии, существующие в этом подлунном мире. Гемофилия – «благородная» болезнь, которой страдали и продолжают страдать множество наследников царских тронов, есть неопровержимое доказательство вырождения монархических династий даже на физическом уровне. Таким образом, можно безо всякой натяжки утверждать, что так называемые дворяне в основной своей массе являлись жертвами преступных кровосмесительных связей и потомками далеко не самого лучшего слоя русского общества – лакеев, лизоблюдов… и прочих приживал родовых дворянских гнёзд.
Дворянство внесло значительный вклад в отравление крови русской нации, не говоря уж о духовном отравлении сознания народа.

Поясню эту мысль. Дворяне, особливо помещики тех времён, практиковали в своих родовых вотчинах мерзейший обычай. Имеется в виду то, что первый половой акт у дворовой челяди женского пола должен был состояться с «благородным» барином. И только после того, как половой извращенец надругается над девицей, как правило, даже не достигшей совершеннолетия, её выдавали замуж за простолюдина. Я хочу сказать, что практически все «благородные» баре дореволюционной России были особо опасными насильниками, страдавшими педофилией и которые абсолютно безнаказанно насиловали детей. А поскольку физическое и моральное состояние господ, как правило, было подорвано пьянством, хроническими болезнями, нередко – венерическими, то потомство, зачатое от «благородных» отцов, перенимало весь их порочный букет моральных и физических качеств.

К слову, даже после реформы 1861 года, когда на Руси было официально отменено крепостное рабство, надругательства над женщинами и детьми не прекратились – они приобрели иной характер. Ведь никто же не будет отрицать, что в дореволюционной николаевской Руси нарождающиеся капиталисты нещадно эксплуатировали женский и детский труд. Вот в так называемых работных домах, а попросту говоря, в бараках, построенных «сердобольными» российскими капиталистами для рабочего люда, происходило поголовное изнасилование несовершеннолетних работниц. Защищать работниц было некому, ибо полицейские служивые принимали самое активное участие в их изнасиловании. Неудивительно, ибо в Российской Империи законы были прописаны так, что простолюдинки, пожаловавшиеся властям на господ дворян, совершивших над ними половое насилие, могли быть запросто осуждены судами за призыв к бунту супротив существующего государственного устройства. Ну а в предреволюционные времена насильниками фабричных работниц могли быть любые особи мужеского пола, причём независимо от их материального и социального статуса в обществе. А ведь, к примеру, в те же самые времена простолюдины осуждались на пожизненные каторжные работы за оскорбление так называемых православных святынь (нынешняя ст. 148 УК РФ - оскорбление чувств верующих – рецидив из тех времён).

Простолюдины тяжко страдали от изуверских обычаев своих господ. Им ничего не оставалось делать, как только брать грех на душу и делать попытки по избавлению от ублюдков (ублюдок – ребёнок, рождённый от преступной половой связи, т.е. с нарушением законов Природы). Но простолюдинам крайне редко удавалось осуществить задуманное, ибо мракобесы-попы несколько веков прививали барским холопам позорное чувство богобоязненности (чувство боязни, страха, животного ужаса, испытываемого православным «христианами» от веры в Бога?!). Вот по этой причине в дореволюционные времена и бродили по бескрайним просторам Руси неисчислимые стада юродивых и прочих умалишённых плодов барской похоти. Да и те барские выродки, остававшиеся в крестьянских семьях, как правило, были физически слабы, они не могли выполнять тяжёлую физическую работу, поэтому часто погибали в молодые годы. Но было ещё хуже, если выродки доживали до брачного возраста и начинали плодить ещё худшее потомство в духовном и физическом отношении.

Мало того, поскольку в крепостнической Руси средняя продолжительность жизни крестьян исчислялась всего лишь тремя десятилетиями, к слову, почти таковой она оставалась и в предреволюционные времена, а детская смертность была просто ужасающей, – более половины детей не доживали до пятилетнего возраста, то «благородные» дворяне на протяжении нескольких веков принуждали своих крепостных женского пола вступать в супружеские отношения с 11-13 летнего возраста. Конечно, практикуемое половое изуверство в отношении несовершеннолетних девиц, к слову, коих в те времена государственная власть де-юре не считала полноценными людьми, то есть люди женского пола были приравнены в правах к домашнему скоту, приносило дворянству не малые экономические выгоды, ибо в родовых вотчинах дворян происходило ускоренное воспроизводство дармовой и совершенно бесправной рабочей силы. Ведь народившиеся крепостные – это пополнение имущества господ дворян, с которым можно было совершать любые гражданско-«правовые» сделки, как-то, куплю-продажу, обмен, залог, дарение, завещание… Поэтому можно утверждать, что даже в неправедной Римской Империи рабы в своей общей массе испытывали меньший гнёт со стороны рабовладельцев, чем крепостные русские люди, которых на протяжении почти пяти веков жестоко истязало дворянское сословие.

Велико преступление супротив русской нации «сливок» общества, – так называемых дворян. Я затронул только физическую сторону тлетворного влияния дворянства на русскую нацию. Во сколько же раз было сильнее тлетворное влияние дворянства на разложение коллективного сознания русской нации? – Об этом знают только Те, Которые управляют эволюцией человечества Земли.

А куда же смотрела так называемая русская православная церковь, – эта самопровозглашённая «христова невеста»? – Поповская братия была неотъемлемой частью гнилой дореволюционной «элиты» русского общества, поэтому «слуги христовы» без зазрения совести благословляли безобразия, творимые дворянством в отношении простых русских людей, и зачастую сами принимали в них участие. В те времена ходила на Руси байка, – спрашивает приезжий человек селянина: «Почему у вас в деревне столь много рыжих детей?» – «Так ведь наших баб исповедует рыжий поп!» – отвечал селянин, немало удивлённый наивности приезжего человека.

В доказательство моральной и духовной деградации дворянства, можно привести неоспоримые факты из их жизни в странах Запада, куда они эмигрировали после Великой Октябрьской Революции. Если бы «их благородия» обладали твёрдыми моральными принципами, то, находясь на чужбине, множество дворян разве же стало бы вести совершенно непотребный образ жизни. Ведь эти бывшие господа не гнушались даже сутенёрством, проституцией, мошенничеством… и прочими мерзкими делишками. Разве могла бы так резко произойти перемена в моральном облике «господ» дворян? – Конечно, нет! В эмиграции для дворян наступил момент истины… и многие из них с необычайной лёгкостью переступили через нравственное табу и стали заниматься тем, чем и было свойственно заниматься лакейским отпрыскам.

Кроме того, эта эмигрантская публика своим постоянным нытьём, поношением всего русского, своими мерзкими делишками, развратом, поразившим воображение даже представителей западного общества, – далеко не пуританского, нанесла огромный моральный вред нашему Отечеству. Эта эмигрантская сволочь, – отрыжка русской нации, уверила весь мир в недееспособности всего русского народа. Мы до сих пор пожинаем плоды их преступной деятельности, ибо народы мира судят о нас, – нынешних, по тем деградированным элементам наихудшей части русского народа. Конечно, были среди представителей дворянства и выдающиеся люди, – цвет и гордость русской нации. Но за редчайшим исключением, все они не были потомственными дворянами, а были выходцами из простого народа.

Не буду описывать зверства, творимые дворянами и помещиками в дореволюционной России, ибо написано об этих зверствах предостаточно. Читайте хотя бы школьные учебники истории советских времён, а ещё лучше читайте произведения великих русских писателей и поэтов, вникайте в суть картин художников, которые творили в те мерзейшие предреволюционные времена. Скажу только одно: народ всегда отличает руководителя государства, тем более Монарха, каким-то особым прозвищем. Так правили Русью Монархи Мудрые, Великие… и даже Грозные. Но только один из Монархов получил прозвище Кровавый. Начиная с Конунга Рюрика, ни один правитель Руси не удостоился такого «почётного» прозвища. Почему последнего русского Монарха народ прозвал Николаем Кровавым? –Ответить на этот вопрос может каждый человек, но при этом пусть он держит в сознании народную мудрость: в тихом омуте непременно водятся черти.

Чтобы убедиться в этом справедливом утверждении, приведу только один никем неоспариваемый факт из жизни Николая Второго – Кровавого: с юного возраста и до самой смерти этот Монарх неистово предавался кровавой страсти, от которой он получал неописуемое наслаждение. Имею в виду его страсть к убийству беззащитных животных, как-то: собак, кошек, птиц… и прочей живности, которую в течение всей своей никчёмной жизни он изничтожил бессчётное число. А тот, кто вырастил в себе непреодолимую страсть к убийству беззащитных животных, очень легко переключается и на убийство людей. И неужели же кто-то думает, что знаменитое «кровавое воскресение», случившееся 9 января 1905 года, то есть показательный массовый расстрел рабочего люда на площади перед Зимним Дворцом столицы Российской Империи, не был санкционирован Николаем Кровавым? Или, кто-то, уж совсем законченный простофиля, искренне верит в святость ныне канонизированного православными попами Николая Кровавого, пустившего под нож многие миллионы русских людей?

Конечно, уже слышу причитания карликов духа по невинно-убиенным царям-«освободителям»… и прочую душещипательную муру, рассчитанную на простаков, принимающих за чистую монету любую небылицу, озвученную лжеисториками. Пусть тогда эти причитающие духовные карлики честно ответят на простой вопрос: а кто загнал русский народ в многовековое рабство? И, не так ли «милосердствуют» разбойники и нувориши? – Сначала ограбят народ, а потом, умиляясь своим «милосердием», со слезой на глазах кинут грошик, кому ни поподя. К слову, славянские племена и народы многие десятки тысяч лет вообще не знали, что есть рабство, ибо они были свободными общинниками. Цари у славян были всегда, а вот крепостного рабства у них никогда не было. Но не надо думать, что Конунг Рюрик загнал славян в крепостное рабство. Нет, Основатель русского государства явил спасение славянским народам, ибо к моменту воцарения Рюрика само существование славян, вследствие внутренних распрей, было под большой угрозой. Слабостью славян, к тому времени не имевших мощного Духовного Водителя, воспользовались бы кровожадные степные племена и духовно выродившиеся западные народы – славяне исчезли бы с лика Земли. А без славян невозможно дальнейшее эволюционирование человечества этой планеты.

Из приведённого мной краткого анализа духовно-нравственного состояния предреволюционного общества Российской Империи следует вывод, давно уже сделанный классиком Великой Революции: морально разложившиеся «верхи» больше не могли управлять государством, а до крайней степени угнетаемые «сливками» общества «низы», то есть простой русский народ, категорически не желал терпеть такого вопиющего попрания Справедливости.

Так называемая февральская революция 1917 года на самом деле таковой не являлась, ибо это был удачно свершившийся заговор, усугубивший распад и гибель Российской Империи. Да, удачно осуществлённый февральский заговор привёл к власти ставленников главарей Западной сионоаглицкой цивилизации. Скажу больше: февральский заговор, осуществлённый заклятыми врагами России в 1917 году и «ельцинский» августовский переворот 91-го года, есть братья-близнецы. Эти два заговора есть дело рук одних и тех же тёмных сил планеты. Правда, «ельцинский» переворот осуществлён уже на более изощрённом и подлом уровне.

Ну а на вопрос в чём заключается отличие февральского заговора лавочников духа от Великой Октябрьской Революции, осуществлённой воспрянувшим духом народом под водительством Вождя народов Ленина, ответить несложно. Революция есть необходимая очистительная мера воздействия на загнившую Материю, из которой создано всё, в том числе, и люди этой планеты. Конечно, эта суровая мера применяется только тогда, когда Материя ввергается в безнадёжно-гангренозное состояние. Да, дело обстоит именно так: когда по каким-либо причинам Эволюция испускает предсмертный вздох, для её оживления применяется Революция.

Поясню эту мысль: уже многим людям известно, что молнии очищают атмосферу. Скажу больше: Жизнь на этой планете немедленно бы погибла без наличия в её атмосфере мощных и никогда не прекращающихся разрядов электричества. Точно так же, как молнии очищают атмосферу планеты, так и Революции очищают человеческие общества от элемента непригодного к дальнейшей жизни. Революция даёт сдвиг сознания целому народу или даже всему человечеству Земли. Великая Октябрьская Революция 1917 года была именно таковой, – всё человечество поднялось на новую более высокую ступень Эволюции. Ведь плодами Октябрьской Революции воспользовалось всё человечество этой планеты, как цивилизованное так и не цивилизованное. Первый тип человечества внедрил в свою среду прогрессивные социальные завоевания Октябрьской Революции, а второй тип человечества сбросил с себя колониальное иго, наложенноё на него хищными империалистическими странами Запада. Конечно, на самом деле было только ослаблено давление ига, ибо доныне страны Западного мира продолжают жировать за счёт ограбления стран Востока, а теперь и за счёт одемократиченной России, исполняющей роль сырьевого придатка издыхающей сионоаглицкой цивилизации.

А февральский заговор 1917 года, осуществлённый лавочниками духа, наоборот отбрасывал русский народ к противоположному полюсу Эволюции – в инволюцию, то есть к ускоренной деградации сознания народных масс. Да, история нашего Отечества повторилась. Но, как водится, уже в виде фарса. Поэтому потуги власть имущих по созданию классово-сословного общества и весь этот нынешний религиозный бум, убивающие русскую нацию, обречены на полный провал.

Полагаю, что нынешняя смута в нашем Отечестве – 1985-201? г.г., сильно затянувшаяся по времени, есть более масштабная копия февральского заговора 1917 года. Поэтому можно сделать вывод: очистительный Октябрь уже не за горами. Иного исхода и быть не может. Ибо уничтожение русской нации, а это совокупность всех народов проживающих в России, эквивалентно уничтожению всего человечества. А такого исхода, как уже сказал, быть не может.

Дуглас Смит

Временное правительство оказалось неспособным остановить сползание страны к беспорядку и беззаконию; неуважение к власти, пришедшей на смену самодержавию, продолжало расти. В первые дни мая Керенский сменил военного министра Гучкова. Стремясь переломить ситуацию на фронте, он вопрошал: «Неужели русское свободное государство есть государство взбунтовавшихся рабов? Наша армия при монархе совершала подвиги: неужели при республике она окажется стадом баранов?» Между тем генерал Брусилов утверждал, что «солдаты хотели только одного: мира, чтобы отправиться по домам, ограбить помещиков и зажить свободно, не платя никаких податей и не признавая никакой власти».

26 марта «Новое время» опубликовало письмо князя Евгения Трубецкого из Калуги: «Деревня существует без суда, без управления, милостью Николая Угодника. Говорят, что мы спасемся глубокими снегами да распутицей. Но долго ли это продержится? Скоро злые элементы поймут, какие выгоды можно извлечь из беспорядка».

17 марта газета «День» сообщила, что недалеко от Бежецка крестьяне заперли местного помещика и сожгли его в усадебном доме.

Сообщения о погромах и беспорядках стали поступать из губерний одно за другим. 3 мая «Новое время» напечатало рассказ о мятеже, охватившем город Мценск Орловской губернии. В течение трех дней около пяти тысяч солдат и крестьян устраивали пьяные дебоши и сожгли несколько близлежащих усадеб. Буйство началось, когда группа солдат, искавшая оружие в поместье Шереметевых, нашла огромный винный погреб. Напившись, они разгромили барский дом, а когда слухи о происходящем распространились, к ним присоединились крестьяне и солдаты гарнизона.

Войска и даже некоторые офицеры, присланные для прекращения беспорядков, примкнули к погромщикам. Городские обыватели не решались вечером выходить из дому, поскольку на улицах орали, пели и пьянствовали толпы людей, вооруженных винтовками и ножами.

«Еще летом 17 года… - писал позднее Иван Бунин, - сатана каиновой злобы, кровожадности и самого дикого самоуправства дохнул на Россию именно в те дни, когда были провозглашены братство, равенство и свобода». Черниговский крестьянин Антон Казаков утверждал, что свобода означает право «делать что хочешь». В июне помещик, живший близ деревни Буерак в Саратовской губернии, был застрелен в своей усадьбе, а его слуги задушены. Все вещи из дома были украдены.

Через месяц восьмидесятилетний сын Ивана Киреевского, основателя славянофильства, был убит вместе с женой в своем имении группой дезертиров, собиравшихся завладеть его коллекцией книг и древностей. В Каменке, имении графини Эдиты Сологуб, взбунтовавшиеся солдаты растащили библиотеку на самокрутки.

Весной и летом провинция была полна «гастролеров», приезжих агитаторов-дезертиров. Даже советские историки признают их решающую роль в науськивании крестьян к нападению на помещиков.

«В усадьбе Веселая перемены были трудноуловимы, их было сложно описать, но они несомненно мрачно надвигались, - вспоминала Мария Кащенко. - Два старых кучера, целуя нам руки с обычной искренней почтительностью, испытывали неловкость и оглядывались по сторонам, как если бы опасались, что кто-то их увидит. В доме начали пропадать вещи - шарф, блузка, флакон одеколона; слуги стали перешептываться кучками и замолкали, когда кто-нибудь из нас приближался».

Алексей Татищев рассказывал, как в фамильное имение Ташан в Полтавской губернии пришла депутация крестьян поговорить с его теткой. Крестьяне ждали на открытой мраморной террасе, презрительно сплевывая на нее. А одна крестьянка, когда ее попросили не запускать коров в сад, взошла на террасу, задрала юбку и испражнилась прямо перед теткой Татищева, после чего велела хозяйке самой пасти своих коров.

Бунин уехал из Петрограда в родовое поместье Глотово в мае 1917 года. Однажды ночью в соседней усадьбе загорелся амбар, потом еще один. Крестьяне обвинили в поджоге помещика и нещадно его били. Бунин пошел за него заступиться, но толпа закричала, что Бунин защищает «старый режим», и не стала его слушать; одна женщина назвала Бунина и всю его породу «сукиными детьми», которых «следует бросить в огонь». Бунин испытывал глубокое чувство душевной связи с родовым имением, но к середине октября положение сделалось слишком опасным, и оставаться в деревне он уже не мог.

Голицыны проводили лето в поместье Бучалки. Слуга Антон, который никогда не осмеливался заговаривать во время работы, теперь стал болтлив. Он пересказывал деревенские толки о том, что дезертиры начинают возвращаться, возбуждают народ и подбивают его захватывать землю.

Однажды группа крестьян пришла поговорить с Михаилом о земле. Он отвечал, что земля принадлежит не ему, а дяде, однако обещал передать просьбу их выделить им часть земли. Он уговаривал их подождать созыва Учредительного собрания, когда будет рассматриваться земельный вопрос. В группе был солдат, который пытался настроить мужиков против Михаила, но они не поддались, говоря, что верят своим господам. Это было последнее лето, которое Голицыны провели в родовом имении. Бучалки были стерты с лица земли в результате нескольких разрушительных катаклизмов, начиная с революции и заканчивая германским вторжением в 1941 году.

После переезда из Петрограда в Москву в апреле 1917 года граф и графиня Шереметевы обосновались в усадьбе Кусково на окраине города. Здесь к ним присоединились дети, включая Дмитрия и Иру с детьми, Сабуровых и других членов обширного семейства.

Поначалу все надеялись переехать в Михайловское, однако доклады управляющего заставили их отказаться от этого намерения. Вначале Сабуровы хотели пожить в своей усадьбе Вороново, однако местный учитель сообщил им о беспорядках в близлежащих деревнях. Мария Гудович с детьми оставила Кутаиси и переехала к мужу в Тифлис, оттуда они вернулись в Россию, чтобы быть вместе с остальной семьей.

По мере приближения лета и усиления беспорядков дворяне начали собираться в Крым и на Кавказ. В начале мая мать Иры уехала на воды на Северный Кавказ. Дмитрий и Ира остались, но вскоре переехали в Кисловодск. Погода стояла прекрасная, Ира проходила курс лечения, а местные казаки не обнаруживали ни малейших признаков агрессии. Они решили прожить здесь зиму и сняли для семьи дачу. В городе было много столичных друзей и знакомых, и Дмитрий написал матери, что если дела пойдут хуже, она и остальное семейство должны присоединиться к ним в Кисловодске.

Георгий Александрович Шереметев со своей семьей

Среди собравшейся в Кисловодске аристократии были кузены Дмитрия Георгий, Елизавета, Александра и Дмитрий. Их родители (Александр и Мария Шереметевы) остались в Петрограде, но когда жизнь в столице стала несносной, перебрались в свою усадьбу в Финляндии. Александр пригласил сводного брата Сергея присоединиться к ним, однако тот отказался покинуть Россию. Когда 6 декабря (нов. ст.) 1917 года Финляндия провозгласила независимость, неожиданно для себя они оказались в эмиграции.

Некоторое время жизнь была благополучной, но вскоре закончились деньги. Александр и Мария продали земли в Финляндии и уехали в Бельгию, затем во Францию; в Париже они жили в глубокой бедности, пока их не приютила благотворительная организация в Сен-Женевьев-де-Буа.

Александр и Мария нашли свой вечный покой там же, на русском кладбище. Все их имущество было национализировано, включая роскошный дом в Петрограде; обстановка разошлась по музеям, архив пущен на макулатуру. В 1930-е в их доме помещался Дом писателей, после распада СССР - дорогой отель.

Протоиерей Георгий Шереметев

Четверо детей Александра и Марии покинули Россию в конце Гражданской войны и обосновались в Западной Европе. Георгий сражался на стороне белых и с юга России выехал в Европу с женой и тремя маленькими детьми. Позже он работал секретарем великого князя Николая Николаевича, дяди царя, и управляющим фермой в Нормандии. Собрат по эмиграции Александров встречал Георгия в 1920-е годы в доме великого князя в Шуаньи под Парижем.

Александров отмечал, что Георгий не роптал на судьбу, считая революцию и ужасные потери своей семьи «Божьим наказанием за все грехи, несправедливости и беззакония, которые привилегированные классы творили над своими «меньшими братьями» и заявляя, что долг христианина обязывает его посвятить остаток жизни искуплению этих грехов.

Георгий был рукоположен в сан православного священника и служил в Лондоне, где провел последние годы жизни.

Финансовые дела Шереметевых пошатнулись уже через два месяца после Февральской революции. В конце апреля управляющий главной конторы в Петрограде предупредил графа Сергея, что доходы от имений перестали поступать. Между тем для поддержания расходов семьи требовалось 75 тысяч рублей ежемесячно. Граф Сергей распорядился перевести всю оставшуюся ликвидность из Петрограда в Москву, где в то время было как будто безопаснее, однако в долгосрочной перспективе эта полумера проблему не решала.

С началом Первой мировой войны многие дворяне перевели капиталы из Западной Европы в Россию в знак готовности поддержать хозяйство страны в военное время. Вывод капитала из страны в эти годы считался непатриотичным деянием.

К началу революции лишь очень немногие дворяне располагали заграничными капиталами, на которые могли рассчитывать. Их богатство, как и жизнь, было связано с судьбой страны.

Весной крестьяне, не желавшие дожидаться Учредительного собрания, взяли дело в свои руки и начали захватывать шереметевские земли. В апреле Шереметевы были вынуждены передать крестьянам более семисот десятин в Вольском уезде. В мае беднейшие крестьяне захватили имение Шереметевых в Ново-Пебалге в Прибалтике. В июле мятежная толпа нанесла серьезный ущерб их владениям в Иваново-Вознесенске.

К октябрю были разграблены и разрушены поместья в Тамбовской губернии. В декабре крестьяне деревни Озерки в Саратовской губернии потребовали на сходе немедленной конфискации земель «бывшего графа». В конце июня управляющий московской конторой Шереметевых докладывал о нарастающих трудностях в покупке еды. Минеральная вода «Ессентуки» исчезла, как и шоколад, голландский сыр продавали по фунту на человека, а любимое французское вино графа Сергея достать уже было невозможно. В мае московские слуги Шереметевых начали забастовку. Во время июльского кризиса их доходный дом на Литейном в Петрограде был разгромлен, а квартиры разграблены.

В Петрограде Совет намеревался реквизировать Фонтанный дом под конторы и места для собраний. Граф Сергей передал часть дома Красному Кресту (флаги которого были вывешены над всеми подъездами в надежде защитить собственность), и управляющий соврал пришедшим, что организация уже завладела зданием и свободных помещений не имеется. Фонтанный дом и соседствующие владения Шереметевых находились под особой охраной, но это не препятствовало частым вторжениям и кражам.

С трудом достав бензин для автомобилей, Шереметевы наконец оставили Кусково и переехали в Михайловское. В течение многих десятилетий семья летом жила в этом поместье, и граф Сергей был исполнен решимости не нарушать традиции. Павел, оправившийся от нервной болезни, присоединился к семье. Они не прожили там и недели, как пришло известие, что банда солдат убила всю семью соседей-помещиков и еще четырех человек в ближайшей округе.

Слуги Шереметевых вооружились ружьями и установили ночную охрану дома. Елена Шереметева научилась доить коров и печь хлеб; крестьяне взяли Елену и ее мать в поле, чтобы научить косить, но обе так изрезали пальцы, что должны были вернуться домой. Один крестьянин пожалел их и стал снабжать семью собственной гречкой, это доброе дело он продолжал и в голодные 1918–1919 годы. Когда разграбили винный погреб, одна крестьянка пришла сказать, что лучше им уехать, пока их не вышвырнули из усадьбы. Семья собрала вещи и тихо уехала. Никто тогда не знал, что они уезжают навсегда.

Классовая борьба — не выдумка Маркса, а одна из неустранимых констант всемирной истории. Примеров, когда национальное единство становится жертвой острого социального конфликта, не счесть.

В дворянском самосознании XVIII столетия господствовало представление, что «благородное сословие» — «единственное правомочное сословие, обладающее гражданскими и политическими правами, настоящий народ в юридическом смысле слова…, через него власть и правит государством; остальное население — только управляемая и трудящаяся масса, платящая за то и другое, и за управление ею, и за право трудиться; это — живой государственный инвентарь. Народа в нашем смысле слова [т. е. нации] … не понимали или не признавали» (В. О. Ключевский). Д. И. Фонвизин определял дворянство как «состояние», «долженствующее оборонять Отечество купно с государем и корпусом своим представлять нацию», но в понятие «нация» для него не входил «мужик, одним человеческим видом от скота отличающийся». По сути, сословно-классовая идентичность отождествлялась дворянами с национальной. И это вполне естественно, трудно признать единоплеменников и сограждан в тех, кто и социально, и культурно не имеет с тобой практически ничего общего.
Политическая бессмысленность нового образа жизни дворянства не могла не привести к нравственной деградации этого класса. В дворянской среде появился новый тип людей - великосветский кавалер воспитанный по-французски. Все русское для него не существовало или существовало только как предмет насмешки. Многие из этих дворян даже не умели говорить по-русски. Это были люди глубоко чуждые русской культуры и православия.

Вот мой Онегин на свободе;
Острижен по последней моде,
Как dandy лондонский одет —
И наконец увидел свет.
Он по-французски совершенно
Мог изъясняться и писал;
Легко мазурку танцевал
И кланялся непринужденно;
Чего ж вам больше? Свет решил,
Что он умен и очень мил.

Такой портрет светского человека ХIХ в. нарисован Пушкиным. Ему вторит литератор Погожев: “Молодой человек тех времен, желающий быть принятым в большом свете, необходимо должен иметь следующие качества: говорить по французски, танцевать, знать хотя бы по названиям сочинения новейших авторов, судить о их достоинствах, порицать старых и все старое, разбирать играемые на театрах пьесы, уметь завести спор о музыке, сесть за фортепьяно и взять небрежно несколько аккордов… или промурлыкать романс или арию; знать наизусть несколько стихов любимого дамами или модного современного поэта. Но главное - это играть в карты и быть одетым по последней моде”
“Мы все учились понемногу чему-нибудь и как-нибудь” — так отзывался Пушкин об образовании светского человека своего времени. Прав ли был поэт? Судите сами. Начальное образование дворянский отпрыск получал дома, в семье. Пушкин писал, что домашнее обучение ограничивалось знанием двух-трех языков и начальным ознакомлением со всеми науками. Приглашенные в дом учителя, кроме истории, русского языка, словесности, обучали верховой езде, танцам, фехтованию, — ведь эти навыки входили в обязательный минимум дворянского воспитания. Как едко заметил грибоедовский Чацкий: “Хлопочут набирать учителей полки, числом поболее, ценою подешевле”.
Характерная фигура домашнего воспитателя того времени — гувернер-француз, вроде того, что воспитывал Евгения Онегина:

«Monsieur l`Abbe, француз убогой,
Чтоб не измучилось дитя,
Учил его всему шутя,
Не докучал моралью строгой,
Слегка за шалости бранил
И в Летний сад гулять водил....»

До французской революции эту должность исполняло немало приехавших в Россию авантюристов, жуликов, беглых солдат, актеров, парикмахеров — малообразованная публика. Правда, русские принимали их с распростертыми объятиями.
Важной составляющей образования светского человека было знание иностранных языков. Со второй половины ХVIII в. раз говорным языком высшего света стал французский. В немалой степени этому содействовала императрица Елизавета Петровна, которую Петр I собирался выдать за короля Людовика ХV. Екатерина II тоже превосходно владела этим языком, переписывалась с Вольтером и Дидро. На французском написаны и ее знаменитые автобиографические “Записки”.
В начале ХIХ в. в дворянских семьях дети нередко усваивали сначала чужой язык — на нем говорили родители и гувернеры-французы, а затем уже родной, русский. Порой доходило до абсурда. В 1820 г. генерал-губернатором Москвы стал князь Дмитрий Голицын. Проведя юные годы за границей, он хорошо знал иностранные языки, но очень плохо говорил по-русски. Когда требовалось выступить перед москвичами с речью, он составлял текст по-французски, затем его переводили на русский, и князю приходилось буквально выучивать его наизусть.
Русская писательница, хозяйка одного из лучших московских литературных салонов, княгиня Зинаида Волконская, родившаяся в семье дипломата и выросшая за границей, приехав в Россию, упорно преодолевала свое плохое знание русского языка.
Еще хуже у многих дворян об стояло дело с письменной русской речью Один из современников Пушкина писал знал толпу князей Трубецких, Долгоруких, Голицыных, Оболенских, Несвицких, Щербатовых, Хованских, Волконских, Мещерских, которые не могли написать на русском языке двух строк, но все умели красноречиво говорить по-русски... непечатные слова”.

Героиня Пушкина Татьяна Ларина написала любовное письмо Онегину тоже по-французски

Еще предвижу затрудненья:
Родной земли спасая честь,
Я должен буду, без сомненья,
Письмо Татьяны перевесть.
Она по-русски плохо знала,
Журналов наших не читала,
И выражалася с трудом
На языке своем родном,
Итак, писала по-французски...
Что делать! повторяю вновь:
Доныне дамская любовь
Не изъяснялася по-русски,
Доныне гордый наш язык
К почтовой прозе не привык.

Крепостные (вместе со своим имуществом) фактически являлись частной собственностью помещиков, «составной частью сельскохозяйственного помещичьего инвентаря» (Ключевский), которую можно было продать, подарить, обменять, проиграть в карты — с землей и без земли, семьями и «поштучно», «как скотов, чего во всем свете не водится», по выражению Петра I; крепостными платили долги, давали взятки, платили врачам за лечение, их крали… Объявления о продаже крепостных, открыто печатавшиеся в отечественных газетах конца XVIII столетия, производят сильнейшее впечатление именно своим спокойным, обыденным (а иногда добродушно-юмористическим) тоном. Вот образчики таких объявлений: «некто, отъезжая из С.-Петербурга, продает 11 лет девочку и 15 лет парикмахера, за которого дают 275 р., да сверх того столы, 4 кровати, стулья, перины, подушки, платяной шкаф, сундуки, киота для образов и прочий домашний скарб»; «продается лет 30 девка и молодая гнедая лошадь. Их видеть можно у Пантелеймона против мясных рядов в Меншуткином доме, у губернского секретаря Иевлева»; «продается девка 16 лет и поезженная карета», «продается каменный дом с мебелью, пожилых лет мужчина и женщина и молодых лет холмогорская корова», «продается портной, зеленый забавный попугай и пара пистолетов»…

О культурной отгороженности дворянства от «народа», как об опасном для национального бытия расколе, нуждающемся в срочном преодолении, много писалось с начала XIX века, но в XVIII столетии этом не видели трагедии. «Юности честное зерцало», напротив, поучало, что «младые шляхетские отроки должны всегда между собой говорить иностранными языками, дабы можно было их от других незнающих болванов распознать, дабы можно было им говорить так, чтобы слуги их не понимали». «Шляхетские отроки» это наставление подхватили с таким энтузиазмом, что даже накануне войны 1812 года «высшее общество … говорило по-русски более самоучкою и знало его понаслышке» (Н. Ф. Дубровин), за исключением наиболее экспрессивной части «великого и могучего», которая использовалась для общения с подлым народом.
«Простонародное» отождествлялось с «допетровским», «неевропейским», «нецивилизованным». Даже Карамзин, опубликовавший уже «Бедную Лизу», в одном из писем 1793 года, иронизируя над «дебелым мужиком, который чешется неблагопристойным образом или утирает рукавом мокрые усы свои, говоря, ай парень! что за квас!», констатирует: «надобно признаться, что тут нет ничего интересного для души нашей».
Ничего удивительного нет в том, что «подлые» тоже не считали «благородных» своими. Крестьяне не оставили на сей счет письменных источников, ибо в большинстве своем были неграмотными, но убедительнее любых слов это доказывает жестокая и кровавая резня («прекровожаждущий на благородных рыск», по выражению Державина), устроенная «господам» «рабами» во время пугачевского восстания, когда было убито в общей сложности около 1600 помещиков, включая их жен и детей, около 1 тысячи офицеров и чиновников и больше 200 священников.
После реформы 1861 года дворянство и крестьянство продолжали жить в разных, почти не сообщающихся социокультурных мирах, законсервированных путем создания крестьянского общинного управления с особым правовым и культурным полем.
Таким образом, сначала из-за крепостного права, а затем из-за его неизжитых последствий была, во-первых, сорвана возможность действительной, а не декоративной русификации окраин, а во-вторых, создан очаг социального конфликта в самом центре Великороссии.
Результатом этого явились сожженные все до единого «дворянские гнезда» в 1917 году, массовое дезертирство с фронтов первой мировой, истребление офицерства и интеллигенции…