Царская семья на южном берегу крыма. Император Николай II и Крым
Ливадия была последовательно „летней царской резиденцией" для Александра II, Александра III и Николая 2 и, постепенно застраиваясь многочисленными службами, ко времени Николая II приобрела характер целого городка, призванного обслуживать нужды царского дворца. Изучение царской Ливадии чрезвычайно любопытно для характеристики Романовых, живших в Ливадии, „для себя"; данное замечание особенно относится ко времени Николая II.
Николай II унаследовал в Ливадии два дворца-„Малый старый" от отца и „Большой старый" от деда, из которых первый действительно был мал, а второй уж очень стар (его строил не Александр II, а Потоцкий). В октябре 1904 года особая комиссия, состоявшая из архитекторов и врача-бактериолога, осмотрев старый большой дворец, составила любопытный акт. Оказалось, что 1) под штукатуркой на потолках в некоторых местах завелся грибок „домовая губка" (merulius lacrymans), который по отзывам врачей мог быть опасным для здоровья людей, 2) кой-где деревянные балки подгнили и 3) воздух подвального этажа тяжелый, сырой и затхлый; в подвальном этаже находился сборный колодец для грунтовых вод, в котором на 8 арш. глубины стояла застойная вода с запахом и т. д. Антисанитарное состояние царского дворца бросалось в глаза и, хотя комиссия воздерживалась от резких выводов и предлагала улучшить состояние дворца отдельными ремонтами, но уже напрашивалось само собой более радикальное решение-снести до основания зараженный и прогнивший дворец и построить новый. К этому и приступили спустя несколько лет.
Новый дворец был заложен 23 апреля 1910 года и закончен 14 сентября 1911 года. Характерно, что целый ряд дворцов на южном берегу Крыма был построен Романовыми именно в промежуток времени между 1909 и 1912 годами: дворец в имении Георгия Михайловича „Харакс" был построен в 1909 году, дворец „Кичкине" Дмитрия Константиновича-в 1912 г. и Ай-Тодорский дворец Александра Михайловича близ дер. Гаспры тоже в 1912 году. Романовы успели притти в себя после революции 1905 года и только что собрались пожить в свое удовольствие.
Постройка дворца была поручена ялтинскому архитектору Ник. Петр. Краснову, который уже был известен, как строитель превосходного дворца в сарацынском (арабском) стиле в имении „Дюльбер" Петра Николаевича Романова (в 1898 г.). Любопытно сопоставить обстоятельства постройки Ореандского и Ливадийского дворцов. Насколько медленно- при постоянном недостатке рабочей силы-производилась постройка Ореандского дворца Николая 1 (с весны 1843 г. до августа 1852 г.), настолько быстрым и уверенным темпом строился Ливадийский дворец Николая II (один год и пять месяцев); если Ореандский дворец строился экономно и расчетливо, то, наоборот, при постройке Ливадийского дворца видна была необычайная щедрость, даже расточительность и излишество. Указанные два момента в дальнейшем изложении будут обоснованы, подчеркнуты и иллюстрированы яркими примерами, но уже теперь нужно дать объяснения такого несходства, и оно само собой напрашивается. Дворец Николая II строился в условиях достаточно высокого развития промышленного капитализма в России, когда к услугам строителей были достижения современной техники и не было недостатка в рабочей силе. Само хозяйство помещика (Николая II) в его южнобережных имениях шло в уровень с требованиями промышленного капитализма и при высокой организации, больших капитальных вложениях (вспомним Массандровские подвалы) и при беззастенчивой эксплоатации рабочих давало большие доходы от виноделия; не случайно то обстоятельство, что расходы по Ливадии покрывались в большей степени денежными поступлениями из Массандры.
Быстроте строительных темпов содействовала принятая организация работ. На работах во всей строгости проводился принцип единоначалия. В противоположность стройке-Ореандского дворца, где над архитекторами стоял строительный комитет, а над ним „собственная контора" в Петербурге и много времени уходило на бумажную переписку и волокиту, при постройке Большого дворца никаких комиссий и комитетов не было, вся ответственность была возложена единолично на архитектора Краснова. В договоре, который министерство двора заключило с Красновым, так и было подчеркнуто, что никакое другое лицо или учреждение не будет вмешиваться в распоряжения Краснова, что он все работы выполняет самостоятельно и по данной ему полной доверенности будет от своего имени заключать на любые суммы договоры с разными поставщиками и подрядчиками, подписывать денежные ордера об уплате и пр, только информируя министерство двора о заключенных им договорах и ходе строительства, и что вся ответственность ложится единолично на Краснова.
Последний заключил целый ряд договоров со специальными московскими и петербургскими фирмами на устройство водопровода, электропроводки, электрической сигнализации, отопления, на производство работ металлических, мраморных, на омеблирование комнат и т. д. Десятки столичных фирм были вовлечены в эту работу, выполняли заказы в столичных заводах и мастерских и только прилаживали и устанавливали привезенное в готовом виде оборудование в Большом дворце. Даже деревянные панели (облицовка внутренних стен деревом) вырабатывались в Москве по чертежам архитектора, по данным им размерам, из указанного им материала и т. д., а в Ливадии только устанавливались на место и закреплялись. Таким образом, достигнутая капиталистической промышленностью специализация производства позволила на постройке Большого дворца взять быстрый темп работ, который был немыслим в свое время при постройке Ореандского дворца с его кустарно-ремесленным характером работ.
При указанном использовании достижений и преимуществ капиталистического производства (перед кустарным) неудиви-тельно, что и в техническом отношении дворец был построен солидно и основательно. Дворцовая территория была дренажирована устройством водосборных галлерей. Под дворцом было забито громадное количество бетонных свай и над ними положена железобетонная подушка, на которой и покоится фундамент дворца (техника забивки свай была такая: забивались деревянные сваи на определенную глубину и потом вытягивались обратно, в образовавшиеся дыры и заливался бетон). Забивка свай шла в две смены-днем и ночью. Когда дворец был закончен, поверхности наружных стен были флюатированы, т. е. покрыты Кеслерским флюатом (Doppel- fluat)-особый химический состав. Факт флюатирования я - привожу, как пример применения при постройке технических новинок. В отношении отопления и удобств применялись самые совершенные системы. Во дворце устроена система водяного отопления низкого давления, сделана проводка горячей и холодной воды, пресной и морской, устроены подъемные машины: 1) для дворца, 2) в кухонном корпусе для блюд, 3) для дров и угля и пр.
В условиях достаточно развитого капитализма понятна- без лишних объяснений-та щедрость, которую проявляли владельцы дворцов в отношении самих себя, устраивая свою личную жизнь. Но траты по Ливадии были исключительно высокими и заслуживают пристального к себе внимания, так как они выявляют одну из характерных болячек старого режима-непроизводительное хищническое расходование народных денег. Стоимость сооружения Большого дворца выражается в сумме около 2.000.000 руб., свитского дома около 600.000 р., но все расходы по строительству этих зданий, включая устройство новой подъездной дороги ко дворцу, переустройство прилегающей ко дворцу части парка, внутреннее убранство комнат достигают колоссальной суммы-4.000.000 р. От чтения всех счетов и договоров получается впечатление, что движется непрерывный поток золота. Тут и мраморные две колонны по 2.500 руб. и мраморные арки над колоннами три по 3.700 руб. и две по 3.200 р., тут и отделка отдельных комнат, стоящая десятки тысяч рублей: обстановка и отделка приемной комнаты красным деревом в стиле Жакоб-28.500 руб.; отделка стен гостиной Александры Федоровны- 32.500 руб.; лепная работа потолка в „ожидательной-перед- ней" по образцу исполнения в зале Государственного совета в Мариинском дворце 5.240 р. и тГ д.
Необычайно щедрым было вознаграждение и самого ар- хитектора Краснова, который согласно договора получал в вознаграждение 8°/0 с суммы итога расходов на все работы (за исключением стоимости всех тех предметов внутренней обстановки и убранства дворца, которые были присланы из Петербурга без непосредственного участия и не по заказу архитектора). Из этих 8°/0 архитектор должен был содержать всех помощников строителя и чертежников, но и только: вся остальная сумма шла непосредственно в карман Краснова.
Казалось, что Романовым не жалко никаких средств на украшение Ливадийского дворца. На их особую заинтересованность Большим дворцом указывает то обстоятельство, что многие украшения и детали, поставленные снаружи дворца, были выбраны Александрой Федоровной, которая на каталогах и фотографиях, присланных Красновым, а также на плане делала соответствующие пометки. Из переписки от 25 февраля 1914 г. видно, что Александра Федоровна по материалам, которые были присланы Красновым, выбрала колодец, скамейки и вазы и место их установки; кроме того, прислала нарисованные ею на отдельных листах 4 вазы (скопированы из каталога Manuffattura di Signa). Краснов, принимая к неуклонному исполнению „творчество" Александры Федоровны, оказался очень податливым и уступчивым архитектором и, конечно, эта уступчивость хорошо оплачивалась.
При таких колоссальных затратах на дворец была ли по крайней мере достигнута художественная цельность постройки? Достаточно обширный дворец, имевший 58 комнат, был построен в стиле раннего Итальянского возрождения. Главный его фасад и особенно внутренний итальянский дворик дворца художественно оправданы и приемлемы по простоте и изяществу чистого итальянского стиля. Итальянский стиль далеко не так эффектен, как готический или мавританский, но он внутренне оправдан тем, что подходит к климатическим условиям южного берега. Весь белый и радост-ный(со стороны главного фасада), с многочисленными окнами и балконами, дворец открыт для живительных лучей южного солнца и приятной-в жаркое время года-прохлады морского ветерка. Возможно, что в задачу архитектора и входило построить дворец-санаторию. Но стоит обойти дворец кругом и первое хорошое впечатление сменяется недоумением, а потом и разочарованием. Уже в углу главного фасада, ближе к боковому южному фасаду, скопилось большое количество разных „аксессуаров", скопированных и заимствованных из разных мест и времен: тут и римские мраморные диваны Н-го века, и итальянские колодцы и копия химеры (с собора Парижской богоматери), и подлинный помпейский саркофаг (гробница). Настоящая кунсткамера! Подлинное самостоятельное творчество заменено убогим копированием и заимствованием. Да и откуда было взяться настоящему творчеству в годы жестокой реакции Столыпина, особенно, когда к украшению дворца, как мы видели выше, „приложили руку" сами Романовы? Обилие фальшивых деталей (фальшивые колодцы, фальшивые фонари „флорентийские") заставляет нас лишний раз вспомнить о лицемерии, двуличии Романовых. Начинаешь думать по этому поводу и приходишь к мысли, что, может быть, первоначальное впечатление от итальянского стиля обманчиво и что простота и естественность стиля есть только гличина", маска. Итальянский стиль это, прежде всего, стиль дворцов итальянских тиранов и кондотьеров, которые насаждали в Италии абсолютизм ценою всевозможных преступлений. Конечно, неодинаков масштаб деятельности мелких итальянских династов и всероссийского императора; но принципы (принципы „мак- киавелизма") у них одинаковы. Разве мы не знаем, что-по признанию правой руки Николая II его премьер-министра Витте-между царским двором и погромщиками из „союза истинно-русских людей" была тесная связь?
Если от бокового фасада, где были личные - комнаты Романовых с прекрасным видом на море, пойти дальше в обход дворца, то наступит полное разочарование. В одной связи со дворцом приютилась небольшая церковь в византийском стиле с отдельно стоящей византийской «звонницей»
Это наследство внуку от деда; если Николай!1 распорядился снести до основания насквозь прогнивший дворец Александра И, то в отношении церкви на такую меру он, конечно, не мог решиться. Приземистая, пузатая церковка, как говорится, „ни к селу, ни к городу" около итальянского дворца. Так первое хорошее впечатление от дворца, точнее от его главного фасада, постепенно по мере обхода дворца ослабевает и заменяется чувством досады. Впереди один еще яркий момент-изумительно эффектный внутренний дворик.
На описании внутреннего убранства дворца не стоит останавливаться. Я уже отмечал разностильность комнат и погоню за чисто внешними эффектами. Московские мебельные фирмы, конечно, старались угодить столь выгодному для них заказчику (в надежде заработать звание „поставщиков высочайшего двора"); но они работали в пределах своих возможностей и по привычному для них трафарету (а обслуживали они обычно крупных промышленников и богатых купцов). Чем больше Романовы бросали денег на меблировку, тем сильнее чувствовался буржуазно-мещанский букет домашней обстановки и уюта. Но в одном отношении-в отношении мистического окружения-Романовы побили все рекорды: одних икон во дворце насчитывалось свыше 750. Потерявшие душевное равновесие люди перед лицом наступающей грозной революции судорожно хватались за свои иконки и образки. Духовное убожество и вырождение семьи Романовых не удавалось прикрыть мраморными колоннами и лепными потолками дворца.
Стоимость постройки дворца и его омеблирование-это, так сказать, чрезвычайные расходы по Ливадии. Интересно рассмотреть обыкновенные расходы по Ливадии. Возьмем для примера „учет сметных ассигнований по имению Ливадия на 1913 год" (последний предвоенный год). В приходе значится 106.125 руб. 30 коп., из них львиная доля падает на доходы от виноградарства (89.250 руб.).
Приведенная смета нуждается в нескольких примечаниях и пояснениях. Повидимому, бухгалтерия имения расходы по пунктам 19 и 20 считала сверхсметными и, так сказать, экстраординарными. Но ведь Романовы приезжали в Ливадию почти каждый год до войны 1914 года, и все остальные расходы по Ливадии имели смысл только в расчете на регулярные приезды Романовых. Что касается пункта 20, то
указанные в нем расходы (на новые сооружения), конечно, являются чрезвычайными. Только нужно иметь ввиду, что в Ливадии каждый год производились новые постройки. Ливадия при Романовых из себя представляла целый городок, где было несколько сот построек, необходимых для обслуживания царского дворца. Царский дворец был тем ненасытным Молохом, которому было все мало принесенных жертв: требовались все новые и новые сооружения. Но если даже искусственно ограничить сметные ассигнования пунктом 18, то все же общая сумма расходов выражается крупной цифрой 415.125 руб. с превышением расходов над доходами приблизительно на 300.000 рублей и это в золотых довоенных рублях.
В этой расходной смете обращает на себя внимание скромная цифра расходов по виноградарству-23.081 руб.- сравнительно с доходом (89.250 руб.). Единственная крупная статья дохода по Ливадии получалась за счет эксплоатации рабочих ливадийских виноградников. Традиции Александра II остались в силе и при Николае 11. Некоторые крупные статьи расхода объясняются желанием владельцев имения изолироваться и быть независимыми от обычных экономических связей: таковы расходы на освещение (устройство собственной электрической станции обошлось в солидную сумму 246.459 руб. 02 коп.), по молочной ферме и т. д.
Большой расход по статье 3-й (парки и дороги) не является случайным. Из дел ливадийского архива видно, как Романовы интересовались древесными насаждениями и цветниками. Полное отсутствие в Ливадийском парке веерных пальм (chamaerops excelsa) объясняется определенно выраженным пожеланием Марии Федоровны, зафиксированным в документах архива. Для того, чтобы снять поврежденное дерево около дворца, требовалось разрешения Николая II. Так, министр двора Фредерике сообщил в Ливадию, что по его докладу Николай II 14-го декабря 1913 года разрешил снять у дворца два пострадавших дерева. Это распоряжение можно сопоставить с тем случаем, который упоминается в документах Ливадии, а именно, что в ночь на 10-е декабря 1913 года бурей сломало и повредило около дворца несколько деревьев. Если тут нет случайного совпадения, а имеется ввиду один и тот же факт, то получается убедительная картина, как быстро сообщали царю и как быстро он реагировал, когда дело касалось его личного интереса, хотя бы самого малозначительного и самого ничтожного. Между тем, серьезные государственные дела нередко целыми месяцами и годами двигались снизу вверх к царю и обратно. "
Цветы в Ливадии занимали видное место. Несмотря на обилие цветов в Ливадии их еще ко времени царского приезда покупали. Так, в последний приезд Романовых в Ливадию (весной 1914 года) было куплено цветов (частью выписано из-за границы) на 3.115 руб. 10 коп. и еще куплено у татар полевых цветов на 600 руб. Николай II несколько раз выражал свое удовольствие садовнику и последний „был счастлив" донести по начальству о словах Николая И („какие у вас чудные розы, какая прелесть, какая их масса, целое море"). Недаром у Николая II сложилось впечатление о Ливадии, как о море цветов, и недаром он вспоминал о ливадийских цветочках после февральской революции и хотел попасть в Ливадию „ухаживать за цветами". Его жена Александра Федоровна и в этом отношении оказалась более строгой и требовательной, заявила, что в Ливадии цветов мало, и потребовала, чтобы на видных местах были устроены новые плантации лилий и красных роз, а ниже турецкой беседки плантации ирисов и турецких маков. Немедленно по отъезде Романовых (31 мая 1914 г.) садовник выступил с проектом расширения ливадийской оранжереи и просил, ссылаясь на желание Александры Федоровны, ассигнования 3.000 руб. на выписку из Германии к осеннему приезду Романовых „замороженной" (?!) сирени и ландышей. Вот своеобразная индустриализация и своеобразный импорт царского времени. Я позволил себе остановиться на этом маловажном обстоятельстве, потому что оно при всей своей незначительности ставит нас втупик. Ведь это делалось буквально накануне мировой войны. Как этот факт объяснить - совершенной ли неосведомленностью Романовых или-скорее-невероятным их легкомыслием?
Интересно, что культ цветов в Ливадии не сразу приостановила и февральская революция. Садовник запиской от 4 марта 1917 г. доводил до сведения Ливадско-Массан- дровского управления, что им получено распоряжение Александры Федоровны от 24-го февраля с/г на устройство новых цветочных клумб в определенных местах. Как переа. мировой войной, так и перед революцией Романовы еще думали о цветочках.
Не только огромные траты выделяют царское имение из ряда других,-но еще больше имевшая место в Ливадии чрезвычайная охрана. Для целей охраны весь южный берег был выделен из Таврической губернии в особую административную единицу. Царское правительство долго не могло остановиться, как бы наименовать эту единицу и его начальника, получившего огромные административные полномочия. Последний после революции 1905/6 года сначала именовался генерал-губернатором, потом „главноначальствующим" (другого такого „чина", кажется, не было нигде в царской России), наконец успокоилась на более обычном названии „градоначальника".
Ялтинским главноначальствующим долгое время был генерал Думбадзе, который проявил себя как крайний черносотенец и антисемит. При нем южный берег был запретной зоной даже для некоторых представителей буржуазного класса (еврейская буржуазия, лидеры кадетской партии и т. д.). Чувствуя за собой поддержку царя, Думбадзе мог не счи- таться с распоряжениями министра внутренних дел. высылал с южного берега даже „тайных советников" (был такой случай), возвращал сенату обратно его указы и т. д. При этом царском сатрапе на южном берегу свирепствовал сильнейший полицейский террор. В такой атмосфере полицейского террора, которая тормозила нормальное развитие южнобережных курортов, чувствовал себя лучше и дышал свободнее Николай II и Последний. Интересно отметить, что эта полицейская охрана содержалась на государственные средства по смете министерства внутренних дел, а в лива-
диискои смете находила свое отражение только в пункте 17-ом (добавочное содержание Думбадзе).
На время царского приезда для охраны Ливадии вызывались целые воинские части, содержание которых и расходы по переезду шли за счет военного ведомства. Так, на время царского приезда весной 1912 года в Ливадию были вытребованы следующие воинские части: Крымский конный полк, 7-я рота 16-го стрелкового полка, военная команда гребцов, 7-ая и 8-ая роты сводного гвардейского полка и собственный конвой. Содержание дорог и троп в Ливадии и Ореанде тоже было возложено на военное ведомство, для чего была прислана команда подметальщиков, состоящая из 60 солдат.
Наконец, царя всюду сопровождала дворцовая полиция, содержание которой шло по смете министерства двора. Я отмечаю это обстоятельство, чтобы подчеркнуть, каких огромных денег (по разным ведомствам) стоило государству пребывание Романовых в Ливадии. Таким образом, тройная цепь охраны оберегала Романовых на южном берегу: полиция и сыщики градоначальства с широким радиусом „полезной" деятельности до Алушты и Байдарских ворот, около самой Ливадии воинские части и внутри Ливадии и во. дворце - дворцовая полиция, собственный конвой и роты сводного гвардейского полка. „Главное" командование военно-полицейскими охранными силами принадлежало дворцовому коменданту и его помощнику-начальнику дворцовой полиции. Перед последним приездом Николая II в 1914 году согласно приказа дворцового коменданта от 26 февраля 1914 года была произведена поголовная проверка политической благонадежности всех ливадийских рабочих, составлен список служащих с указанием, через какие посты они могут проходить, а для рабочих был установлен следующий порядок: движение подвод и рабочих производится через „новые" ворота около гаража; для сопровождения подвод и рабочих и наблюдения за ними, чтобы по парку не расходились, дается особый наряд от войск ялтинского гарнизона... Так перед боем главнокомандующий сидит над картой „театра военных действий" и составляет „диспозицию" своим войскам... У дворцовой полиции своя карта ливадий- ско-ореандской зоны: все дорожки размечены на маршруты,
охранник, стоящий на своем посту, точно знает, кто из служащих может пользоваться данным маршрутом, а рабочие и подводы следуют по своим маршрутам только в сопровождении и в окружении военного караула.
Но можно ли сказать, что проживавшие в Ливадии Романовы чувствовали себя вполне спокойно под охраной полиции и солдат? Конечно, нет. Они только делали вид, что все обстоит благополучно. В феврале-марте 1914 года, согласно личному желанию Николая II, убрали в Ливадии полицейские будки с постов № 9, 10 и т. д.,-всего 11 будок. Будки бросались в глаза, подчеркивали, что нужно бояться и что поэтому кругом находится цепь охранников. Но так как в некоторых будках были поставлены телефонные аппараты, отказаться от которых охранка не могла, то одновременно со снятием будок последовало распоряжение устроить на некоторых постах в стенах ниши для телефонов, закрывающиеся деревянными дверками под цвет стены. Опять маскировка, опять фальшь, столь характерная для Николая И. Во всех помещениях Большого дворца была устроена электрическая сигнализация; среди звонков выделялся один, № 11, „тревожный", который из спальни Романовых сигнализировал в караульное помещение и дежурному офицеру. По этому звонку караульная команда и дежурный офицер должны были бежать в царскую спальню. Пусть
Романовы никогда этим звонком не воспользовались, но они хорошо знали, для чего он был предназначен.
Вся бытовая обстановка, окружавшая Романовых в Ливадии, подчеркивала, какой „народной любовью" пользовались последние Романовы. Даже от ливадийских младших служащих и рабочих Романовы должны были отгораживаться штыками. Чтобы забыться, чтобы отвлечь себя от тревожных настроений, Романовы окружили себя роскошью и придворным церемониалом. Даже в Ливадию сопровождали Романовых жившие рядом с дворцом в свитском доме министр двора, дворцовый комендант, гофмаршал, флаг-капитан, протопресвитер, флигель-адъютант и прочая придворная челядь.
На всех этих моментах недавнего прошлого стоило остановиться, чтобы живее почувствовать разницу между настоя-
щим и недавним прошлым. Теперь не стоит над нами охранник. Теперь не расходуются зря на прихоти и капризы правителей колоссальные суммы. Сама Ливадия получила другую физиономию и используется по-иному. Теперь в Ливадии целых три санатории, работающие круглый год:
1) крестьянская санатория в царских дворцах и свитском доме-на 500 человек в летнее и на 300 в зимнее время;
2) ливадийская санатория Цустраха № 2-на 120 человек;
3) ливадийская детская санатория Мосздравотдела „Эшиль- Ада" (зеленый остров) для детей, страдающих костным туберкулезом,- на 120 человек. В летнее время в Ливадии открываются еще дома отдыха (в 1929 году был дом отдыха студентов Московской горной академии), остальные свободные помещения курортное управление сдает приезжим курортникам („курортный жилфонд") и т. д.,-одним словом, Ливадия дает отдых и поправку в течение года приблизительно 5.000 трудящихся. Только теперь получили оправдание те огромные народные средства, которые были брошены Романовыми на постройку Ливадийских зданий.
Прекрасный дворец в стиле Итальянского Ренессанса, который соперничает с Воронцовским за звание самой шикарной резиденции Крыма. Место, где на протяжении полувека отдыхали Романовы. Дворец, где однажды побывал сам Марк Твен, тогда еще будущий знаменитый писатель. А в 1945 году именно здесь состоялась Ялтинская конференция. Конечно, вы уже догадались, что речь идет о Ливадийском дворце. О любимой крымской резиденции российских императоров расскажет Екатерина Астафьева.
Итальянское палаццо на берегу Черного моря
Местечко Ливадия было обустроено еще до того, как его облюбовали Романовы. Императорская семья выкупила имение у графа Льва Потоцкого, от которого им достались по наследству господский дом, оранжереи и парк. Конечно, небольшое здание оказалось тесным для дружной императорской семьи. Для работы над новой летней резиденцией Романовых пригласили архитектора Монигетти, который уже был известен благодаря нескольким особнякам в Санкт-Петербурге. Он перестроил дом Потоцкого в Большой дворец, возвел Малый дворец для наследника. Монигетти также работал над знаменитой Крестовоздвиженской церковью, где в 1894 году приняла православную веру невеста Николая II Александра Федоровна.
Ливадийский дворец построен в стиле Итальянского Ренессанса
Малый Ливадийский дворец был уничтожен во время Второй мировой войны. Так дворец наследника выглядел до разрушения
Но на этом метаморфозы Ливадии не закончились. Николай II, став императором, заметил, что деревянные конструкции старого дворца покрылись грибком из-за сырости — это пагубно сказывалось на здоровье монаршей семьи. Тогда он пригласил архитектора Николая Краснова, который за 17 месяцев выстроил прекрасный дворец из белого камня. В то время были в моде «исторические» стили, именно поэтому Белый дворец внешне напоминает палаццо Итальянского Возрождения.
Белый дворец в Ливадии
Марк Твен на экскурсии у Александра II
Больше полувека Ливадия оставалась любимой летней резиденцией императорской семьи. С ней связано огромное количество интересных и важных событий из жизни Романовых. Например, император Александр II принимал «на ялтинской даче» американских туристов и даже провел для них небольшую экскурсию. В 1867 году американский пароход «Квакер Сити» совершал кругосветное путешествие. На борту в качестве корреспондента был и Марк Твен, который тогда еще и не помышлял о мировой литературной славе. О государе российском Сэмюэл Клеменс писал в своей заметке: «На императоре была фуражка, сюртук, панталоны — все из какой-то гладкой материи, бумажной или полотняной, без всяких драгоценностей, без орденов и регалий. Трудно представить себе костюм, менее бросающийся в глаза».
В 1867 Марк Твен посетил Ялту в качестве репортера
Семья Романовых в Ливадии
В 1881 Ливадия перешла во владение Александра III, а спустя 10 лет стала местом празднования серебряной свадьбы императорской четы. В 1894 именно здесь скончался государь-миротворец, вскоре после чего в Ливадии принял присягу Российскому престолу Николай II.
Иллюминация, благотворительность и морские прогулки
Приезд императорской семьи каждый раз превращался в Ялте в настоящий праздник. Благодаря Романовым город получил статус «летней столицы», куда стекались все сливки российского общества. Монарших особ встречали воинские караулы и оркестры. В честь именин Романовых у подножия горы Могаби устраивались веселые соревнования. По вечерам в Ливадийском парке можно было полюбоваться красочной иллюминацией. Но праздники были не просто возможностью повеселиться. Весной в Ялте проводили праздник «Белого цветка», где продавали белые бумажные ромашки. Вырученные средства шли в фонд помощи больным туберкулезом.
Весной в Ялте проводился благотворительный праздник «Белого цветка»
Императорские дети на празднике «Белого цветка»
Романовы приятно проводили время в Ялте. Утро начиналось с чашки кофе, затем всей семьей гуляли по парку и завтракали. После трапезы отправлялись гулять верхом или на автомобилях, по вечерам вместе читали книги, играли в карты, смотрели кино. У императоров, конечно, не могло быть настоящего отпуска, поэтому время от времени государь удалялся в кабинет для чтения деловых бумаг и приема министров. Время от времени Романовы отправлялись в морскую прогулку на собственной яхте.
Судьбы мира вершились в Ялте
В 1945 Ливадийский дворец стал местом действия одного из самых важных событий в истории XX века. Именно в бывшей резиденции российских императоров на Ялтинской конференции собрались делегации из СССР, США и Великобритании. С 4 по 11 февраля во дворце проводились официальные заседания, на которых решалась судьба послевоенного миропорядка. На время конференции в Ливадийском дворце расположилась делегация Франклина Рузвельта. Уинстону Черчиллю Воронцовский дворец в Алупке, а Иосифу Сталину — Юсуповский дворец в Кареизе.
В 1945 в Ливадийском дворце состоялась Ялтинская конференция
Черчилль, Рузвельт и Сталин на Ялтинской конференции в Ливадии, 1945
Сейчас в Ливадии располагается музей, который открыл двери для посетителей в 1974 году. На первом этаже Белого дворца находится выставка, посвященная Ялтинской конференции. На втором этаже выставлены материалы, посвященные жизни императорской семьи в Ливадийской резиденции.
Александр 2 в Крыму
«Война молчит и жертв не просит;
Народ, стекаясь к алтарям,
Хвалу усердную возносит
Смирившим громы небесам.
Народ - герой! В борьбе суровой
Ты не шатнулся до конца;
Светлее твой венец терновый
Победоносного венца!»
Некрасов.
Несколько дней горел Севастополь. Только к тридцатому августа стали понемногу утихать пожары и взрывы. Союзники, занявшие Малахов курган и Корабельную сторону, не решались первые дни заглядывать в город. Он представлял из себя пустыню и груды развалин.
При занятии Севастополя союзники нашли там около 4 000 пушек, которых, к сожалению, не могли увезти наши войска, 600 000 ядер, бомб и картечи, 630 000 патронов и около 16 000 пудов пороху. Этим порохом они взорвали наши замечательные сооружения, сухие доки, - нашу гордость и украшение.
Доки эти находились в конце Корабельной бухты. В камне иссечен был бассейн, в 400 футов длины, в 300 - ширины и 24 фута глубины. Для поправки разного ранга кораблей сделано было пять отдельных доков, отделявшихся шлюзами. Три главных шлюза были в 58 футов ширины. Вода в доки проведена была из Черной речки. Постройка этих замечательных доков стоила более пяти миллионов рублей.
Разгуливая по городу, победители уничтожили и испортили все более дорогое и ценное. Но они не захотели устроиться в Севастополе, а остались на своих прежних биваках, оставив в Севастополе несколько батальонов.
С отступлением наших войск на Северную сторону и с занятием союзниками развалин Севастополя обе воюющие стороны стали укрепляться на новых местах. Как мы, так и союзники строили новые укрепления и батареи, изредка поддерживали перестрелку. Между тем, шли переговоры о мире.
В это время славная армия была обрадована пролетевшим по ее рядам известием о скором прибытии в Крым государя императора Александра II. Неприятель в это время намеревался двинуться со своим флотом и осадить Николаев. В Николаев прибыл государь император и лично следил за ходом оборонительных работ; Город энергично и быстро укреплялся.
Высокое, неоцененное внимание выказывал государь на каждом шагу крымской армии. Ежедневно посещал он госпитали и лазареты, как отец заботился о раненых и больных воинах, награждал отличившихся, и никому не было отказа в просьбах. Желая видеть поскорее войска славной армии, государь приказал все морские экипажи и некоторые полки двинуть в Николаев. И не было самой маленькой команды, к которой сам царь не выезжал бы навстречу, при вступлении в город. Это были трогательные, незабвенные минуты. Государь встречал со слезами на глазах защитников Севастополя. Необыкновенно милостивыми, задушевными словами он благодарил войска за их славную службу престолу и отечеству. Въезжая в средину рядов, государь разговаривал и ласкал почти каждого солдата, каждого матроса.
28 октября государь в сопровождении Великих Князей-севастопольцев и огромной свиты посетил крымскую армию. Император прежде всего проехал в Бахчисарай.
В два часа дня колокольный звон бахчисарайской церкви и радостные крики собравшейся толпы народа возвестили о прибытии Государя. У входа в церковь государь встречен был духовенством с крестом и святой водой.
Из Бахчисарая его величество изволил выехать для осмотра десятой дивизии. Войска, только что пришедшие из Севастополя, ожидали государя.
Я горел нетерпением видеть мою храбрую крымскую армию! - воскликнул растроганным голосом государь.
Неумолчным, перекатным криком раздалось восторженное «ура!» Государь пронесся по рядам и, остановясь посреди войск, махнул рукой. Музыка и крики восторга замолкли.
Благодарю, ребята, за службу! - воскликнул царственный полководец. - Благодарю! Именем покойного государя, именем отца моего и вашего... благодарю вас.
Ура! Ура! - загремело снова.
Государь продолжал со слезами на глазах:
Я счастлив, что имею возможность лично благодарить вас за вашу геройскую службу. Давно это было моим желанием!
Не пересказать словами, что произошло после этих слов: крики восторга, благодарности и готовности умереть. Государь сошел с лошади и пошел по батальонам. Много сердечных слов участия, внимания, благодарности было произнесено милостивым царем. Подойдя к камчатскому полку и заметив, что в строю всего один батальон, государь спросил о причине. Командующий полком ответил, что другой батальон - на аванпостах.
Один батальон камчатцев стоит четырех.
Осчастливленные камчатцы отвечали радостными криками.
«Тут же его величество изволил заметить под знаменем двоих унтер-офицеров, - пишет очевидец. - Один был старик, другой - молодой. Высоченного роста, с георгиевскими крестами, с французскими саблями у пояса, вместо тесаков, и с пистолетами за поясом, эти богатыри были как две капли воды похожи друг на друга».
Как фамилия? - спросил их государь.
Михайловы. Отец и сын, ваше величество, - в голос ответили унтер - офицеры.
Отчего вы так вооружены? - снова спросил император.
Нам пожалованы сабли князем Васильчиковым за храбрость нашу, - отвечали Михайловы.
Вы волонтеры? - опять спросил государь.
Так точно, ваше величество. Мы добровольно пришли из новгородских поселений в Севастополь, желая умереть за ваше величество и за веру православную.
Спасибо вам, ребята, за хороший пример! - сказал император. - Спасибо вам! Не забуду вас. Приходите ко мне в Петербург.
Благодарим покорно, ваше величество, - отвечали молодцы.
Великие Князья удостоили особенного внимания Михайловых, рассматривали их сабли, пистолеты, расспрашивали о последнем штурме, в котором оба героя принимали участие и оба были легко ранены и не вышли из строя.
После церемониального марша государь вызвал всех офицеров и сказал:
Благодарю вас за то, что вы всегда впереди!
Не пощадим себя, государь! - кричали со всех сторон офицеры.
Затем император обращался ко всем начальникам и для всех находил милостивое слово.
Благодарю тебя за третий бастион, - сказал государь генералу Павлову и протянул ему руку.
Осмотрев войска, расположенные на Алме, Каче, Бельбеке и в Байдарской долине, государь со всеми говорил ласково, милостиво всех благодарил. Он принял от офицеров их скромное угощение - завтрак, и все были так счастливы. Казалось, что отец находится между своими детьми.
По отъезде из Крыма, государь осчастливил войска новым милостивым приказом и установил медаль. «В память знаменитой и славной обороны Севастополя я установил для войск, защищающих укрепления, серебряную медаль на георгиевской ленте для ношения в петлице. Да будет знак этот свидетельствовать о заслугах каждого и вселять в будущих сослуживцах ваших то высокое понятие о долге и чести, которое составляет непоколебимую опору престола и отечества».
В начале 1856 года начались мирные переговоры. Заключено было перемирие.
Долина Черной реки ожила после заключения перемирия. Везде виднелись красные мундиры, английские, французские, и наши родные серые шинели.
Французы, англичане и наши солдаты сходились в долине Черной реки и мгновенно заводили знакомство, смеялись, тараторили, менялись деньгами, кольцами, различными мелкими вещами. Союзников занимали наши деньги: каждый хотел иметь на память о России монету. Наших же солдатиков более занимали какая-нибудь уморительная глиняная трубка в виде головы, в исторической шляпе, или беленькая носогрейка (известное изделие сент-омерских фабрик, десятками миллионов в год расходившееся но белому свету).
По всей долине бродили охотники: дичи было множество, и поминутно раздавались выстрелы. Вот упала убитая утка в нашу сторону; услужливый русский солдатик тотчас отыскал ее и перебросил убившему, показывая при этом разные любезные жесты и говоря на французском языке собственного изобретения.
Толпы французов и англичан гуляли по берегу, высматривая русских и все русское. В этих толпах бродили сотни корреспондентов разных газет, подмечая каждый шаг, улавливая всякую фразу, изучая всякое движение.
Многие приезжали сюда верхом, в одноколках и в других экипажах. Лишь только остановятся и перекинутся словечком француз и русский, сейчас около них соберется толпа. Все так любезны, вежливы.
18 марта 1856 года были подписаны в Париже мирные условия. По этим условиям русские не имели права держать флот на Черном море. После ужасной, кровопролитной войны мир принят был с восторгом.
Союзники обнимались, целовались, поздравляли друг друга и не мало выпивали.
В Камыше загремели выстрелы с флота, и на кораблях развевались флаги французские, английские, турецкие, сардинские и. даже русские. Салютовала артиллерия, гремели выстрелы повсюду.
Союзники положительно наводняли русский лагерь: приходили толпами, чуть ли не целыми полками, конечно, без оружия, лезли к русским с любезностями, звали к себе. Приходилось их угощать.
Тяжело было вернуться русским в родной, дорогой сердцу Севастополь. Особенно горестно было ступить на землю Корниловского бастиона.
«Горько было на сердце, - пишет участник войны, - когда я, сотворив крестное знамение, снова ступил на эту землю, облитую кровью моих друзей и собратий. Всюду валялись обломки оружия, обрывки амуниции, туры, фашины. Привидением казался мне Малахов курган. Ноги дрожали, дух замирал. Мне казалось святотатством безопасно проходить по этому месту. Во многих местах наружный ров кургана обвалился. На месте, где взбежал на курган Мак-Магон, перекинут через ров мостик. По тому месту, где соединена с курганом «куртина» и по которому проникли в курган первые неприятельские войска, проложена дорога. Мы поехали по этой дороге и опять-таки с крестным знамением вступили в лабиринт полуосунувшихся траверзов, покрывающих курган. Малахов курган со стороны Севастополя трудно узнать, в такой степени он изменил наружный вид свой: его прежние укрепления, ныне обращенные к нашей стороне, совершенно переделаны. О, какое ужасное чувство наполняло грудь при этом посещении! Прошлое казалось тягостным сном. Давно ли мы сюда прибегали на тревогу?.. Давно ли здесь распоряжались Нахимов, Истомин, Хрулев?.. Давно ли здесь повсюду были видны русские шинели, звучала родная речь?.. Никто из нас и думать не мог, что будут здесь другие властители и сами явимся здесь гостями. Нет, здесь невыносимо тяжело. Скорее домой, чтобы не видать французского флага на истерзанной башне Истомина, свидетельнице стольких подвигов нашей славы и стольких смертей наших героев...»
Пошли и наши полки домой. Наступили дни радостных свиданий тех счастливцев, которые остались в живых. Но каково было тем несчастным матерям, женам, которые издали смотрели на счастье других и сами рыдали о далеких могилах в Севастополе!
Много было этих могил, и не было уголка в России, где бы не проливались горькие слезы.
Во всех городах севастопольцам устроили торжественные встречи; встречали с крестами, с хлебом-солью, с колокольным звоном. Особенной торжественностью отличалась встреча Москвы;
Черноморцы вступили в Москву через Серпуховскую заставу, разукрашенную флагами, лентами, зеленью.
Еще накануне в Москву собрались сотни тысяч народа. Пришли, приехали из соседних сел, деревень, из всех ближних городов.
Накануне из Петербурга приехали морские офицеры, чтобы раздавать солдатам медали. В восемь часов утра показались черноморцы, славные защитники Севастополя. В старых, истертых шинелях, с загрубевшими, черными лицами, с грудью, украшенной медалями и георгиевским крестом, медленно двигались они усталые, измученные.
Встрепенулись все русские сердца при виде этих родных героев. Никто не мог быть в эти минуты спокоен. Что-то неотразимое влекло всех к ним, выстрадавшим свою лучезарную славу... Хотелось пожать их руки, обнять, плакать... Все волновались.
Голубчики наши родимые! Мученики, - пробегало шепотом в толпе.
Загремело громовое: «Ура! Ура!»
Черноморцы остановились. Вперед вышли уполномоченные от Москвы: Кокорев и Мамонтов. Они держали на серебряном блюде огромный каравай хлеба.
Все смолкло. Настала мертвая тишина. Кокорев передал хлеб-соль офицерам и громко воскликнул:
Служивые! Благодарим вас за ваши труды, за кровь, которую вы проливали за нас, в защиту веры православной и родной земли! Примите наш земной поклон!
Кокорев стал на колени и поклонился в землю. Мамонтов и все сопровождающие их сделали то же. И весь народ упал на колени и кланялся севастопольцам. Восторженно, радостно, шумно и величественно встречала Москва героев-защитников. И вся Русь сливалась во единую радость с Первопрестольной и покрывала неувядаемой славой защитников Севастополя.
К.В. Лукашевич
Фото красивых мест Крыма
Последний российский император любил портвейн, разоружал планету, воспитывал пасынка и чуть не перенес столицу в Ялту [фото, видео]
Фото: РИА Новости
Изменить размер текста: A A
Николай II вступил на престол 2 ноября 1894 года. Что мы все помним об этом царе? В основном в голове застряли школьные штампы: Николай кровавый, слабый, был под сильным влиянием жены, виноват в Ходынке , учредил Думу, разогнал Думу, расстрелян под Екатеринбургом ... Ах да, еще провел первую перепись населения России , записав себя "хозяин земли русской". Да еще Распутин сбоку маячит со своей сомнительной ролью в истории. В общем, образ получается такой, что любой школьник уверен: Николай II - чуть ли не самый позорный российский царь за все эпохи. И это при том, что от Николая и его семьи осталось больше всего документов, фотографий, писем и дневников. Сохранилась даже запись его голоса, довольно низкого. Его жизнь досконально изучена, и при этом - почти неизвестна широкой публике за пределами штампов из учебника. Знаете ли вы, например, что:
1) Николай принял престол в Крыму . Там, в Ливадии, царском имении близ Ялты , умер его отец Александр III. Растерянный, буквально плачущий от свалившейся на него ответственности молодой человек - вот как будущий царь тогда выглядел. Мать, императрица Мария Федоровна, не хотела присягать этому своему сыну! Младшего, Михаила - вот кого видела она на троне.
2) И раз уж речь зашла о Крыме - именно в Ялту он мечтал перенести столицу из нелюбимого Петербурга . Море, флот, торговля, близость европейских границ... Но не решился, разумеется.
3) Николай II едва не передал престол старшей дочери Ольге. В 1900 году он заболел тифом (опять-таки в Ялте, ну прямо судьбоносный город для семьи последнего русского императора). Царь умирал. Со времен Павла I закон предписывал: престол наследуется только по мужской линии. Однако в обход этого порядка зашла речь об Ольге, которой тогда было 5 лет. Царь, впрочем, выкарабкался, выздоровел. Но мысль устроить переворот в пользу Ольги, а затем выдать ее замуж за подходящего кандидата, который и станет управлять страной вместо непопулярного Николая - эта мысль долго еще будоражила царских родственников и толкала их на интриги.
4) Редко говорят о том, что Николай II стал первым глобальным миротворцем. В 1898 году с его подачи была опубликована нота о всеобщем ограничении вооружения и разработана программа международной мирной конференции. Она прошла в мае следующего года в Гааге . Участвовали 20 европейских государств, 4 азиатских, 2 американских. В головах тогдашней передовой интеллигенции России этот поступок царя попросту не укладывался. Как так, ведь он милитарист и империалист?! Да, идея о прообразе ООН , о конференциях по разоружению зародилась именно в голове Николая. Причем задолго до мировой войны.
5) Именно Николай достроил сибирскую железную дорогу. Она до сих пор главная артерия, связывающая страну, однако почему-то ее не принято ставить в заслугу этому царю. Между тем сибирскую железную дорогу он причислял к главным своим задачам. Николай вообще предчувствовал многие вызовы, которые России пришлось затем разгребать в XX веке. Говорил, например, о том, что население Китая астрономически растет, и это повод укреплять и развивать сибирские города. (И это в то время, когда Китай называли спящим).
О реформах Николая (денежная, судебная, винная монополия, закон о рабочем дне) также упоминают нечасто. Считается, что раз реформы были начаты в предыдущие царствования - то и заслуги Николая II вроде как особой нет. Царь "всего лишь" тянул эту лямку и жаловался, что "работает как каторжный". "Всего лишь" подвел страну к тому пику , 1913 году, по которому потом еще долго будут сверять экономику. Всего лишь утвердил в полномочиях двух знаменитейших реформаторов - Витте и Столыпина . Итак, 1913 год: крепчайший золотой рубль, доходы от экспорта вологодского масла выше, чем от экспорта золота, Россия - мировой флагман в торговле зерном.
6) Николай был как две капли воды похож на двоюродного брата, будущего английского короля Георга V. Их матери - сестры. "Ники" и "Джорджи" путали даже родственники.
"Ники" и "Джорджи". Похожи так, что их путали даже родственники
7) Воспитывал приемных сына и дочь. Точнее, детей своего дяди Павла Александровича - Дмитрия и Марию. Их мать умерла родами, отец довольно скоро вступил в новый брак (неравный), и двух маленьких великих князей в итоге растил лично Николай, те звали его «папа», императрицу - «мама». Дмитрия любил как собственного сына. (Это тот самый великий князь Дмитрий Павлович, который потом вместе с Феликсом Юсуповым убьет Распутина, за что будет сослан, уцелеет во время революции, сбежит в Европу и даже успеет там закрутить роман с Коко Шанель).
10) Не выносил женского пения. Сбегал, когда супруга, Александра Федоровна, или какая-то из дочерей или фрейлин садилась за рояль и заводила романсы. Придворные вспоминают, что в такие минуты царь жаловался: «Ну, завыли...»
11) Очень много читал, особенно современников, выписывал массу журналов. Больше всего любил Аверченко .
В Крыму была жизнь. Романовы на Южном берегу Крыма.
Летней столицей империи - Крым сделал Александр II. Он первый оценил красоту и благотворный климат здешних мест, приехав сюда в 1861 году. Прекрасный морской воздух, много вечнозеленых растений, цветущий в середине февраля миндаль. Свой официальный визит семья Романовых совершила в Крым только в июне 1867 года. Царская семья прибыла морем на теплоходе «Тигр». Ялтинцы устроили высоким гостям торжественную встречу. Пристань города была украшена декоративным павильоном, разноцветными флагами и красными ковровыми дорожками. По воспоминаниям современников: «…вечером Ялта была иллюминирована, кругом пылали костры, окрестные дома светились фонарями». Местные жители рады были приветствовать Александра II, а наиболее прозорливые осознавали перспективное для Ялты внимание августейшей семьи. И были правы, Ливадия стала летней резиденций трёх последних российских императоров - Александра II, Александра III и Николая II.
В августе 1867 года по приглашению императора в Ялту на кругосветном судне «Квакер Сити» прибыли американские туристы, среди которых был журналист Самуэль Клименс, писавший под скромным псевдонимом Марк Твен. Сохранилось его описании Ялты: «Высокие суровые горы стеной замыкают бухту, их склоны щетинятся соснами, прорезаны глубокими ущельями, то здесь то там вздымается к небу седой утес, длинные прямые расселины круто спускаются от вершин к морю, отмечая путь древних лавин и обвалов, в низине раскинулись парки и сады знати в густой зелени, то тут то там вдруг сверкнет словно яркий цветок какой-нибудь дворец. Очень красивое место...». Александр II оказал гостям честь и сам показал наиболее интересные места.
Почему из всего полуострова именно Ливадия была выбрана для строительства царского дворца? Выбор объяснялся просто, во-первых, живописное место, а во-вторых, близко к Ялте, всего 3 км. Ливадия и Ореанда, небольшие поселки, растянувшиеся вдоль морского побережья. Ландшафт здесь горный, почти сразу за небольшой полоской берега местность начинает набирать высоту и превращаются в предгорья. Построив тут дворец, царская семья сделала большое дело для развития полуострова, остановив отток населения с Южного берега Крыма (ЮБК), неизбежно начавшийся после неудачной для России Крымской войны. Популярность этих мест стала расти, и вскоре сюда потянулась русская аристократия и о ЮБК заговорили как о русской Ривьере.
Имение, принадлежавшее семье графов Потоцких, расположенное на морском берегу в Ливадии, казна приобрела ещё в 1861 году. В первый ознакомительный визит в Романовы остались довольны местом, но сразу же стало понятно, что необходимо строить дворец для нужд большой семьи. Строительство поручили известному петербургскому архитектору Ипполиту Анотоновичу Монигетти, который знал вкусы Их Императорских Величеств. Задача перед архитектором стояла непростая. Крымский ландшафт все время идет в гору, здесь практически нет ровных площадок для строительства. Успешно справившись со стоявшей перед ним задачей, Монигетти возвел около 70-ти различных построек. В центральной части имения располагался Большой и Малый дворцы. Живописные беседки, фонтаны, вазы, скульптуры и все это с выходом на побережье, создавало неповторимый облик дворцово-паркового ансамбля.
Курортный сезон 1867 года закрывали по-царски пышно. Красочным праздником был отмечен день тезоименитства императора – 30 августа. На празднике присутствовали ближайшие родственники царя – великие князья (братья Александра II) Владимир, Сергей, Павел, дочь Александра II - Мария, великие князья Николай Николаевич и Михаил Николаевич (братья императора), принц Ольденбургский. Праздник, проходивший на чаире, за молочной фермой действительно удался на славу. Были скачки казаков, гвардейцев, джигитовка татар. Были соревнования и веселые конкурсы для всех желающих (бег в мешках и другие). Вечером, ранняя южная ночь осветилась бенгальскими огнями, иллюминаций и грандиозным фейерверком. Две главные фигуры остались в памяти присутствующих – павлиний хвост из 250 ракет, на значительной высоте образовал красивую радугу и «жирондоль» (большой канделябр, украшенный подсвечниками) из 50 ракет с парашютами. Щит с вензелевым изображением имени Его Императорского Величества Государя Императора, увенчанный короной, через которую производились стрельбы. Финалом праздника был водевиль, специально написанный к празднику князем Вяземским.
Снова в Ливадию августейшая семья приехала лишь через два года в 1869. Путешествовали сначала поездом до Одессы, потом морем, через Севастополь на Ялту. В этом году Ливадию посетил наследник Александр Александрович (будущий император Александр III) с супругой Марией Федоровной. Наследник поселился в специально построенном для него дворце, который ему очень понравился и на долгие годы стал любимым местом отдыха. Здесь царская семья могла расслабится от бесконечных официальных мероприятий и строгого церемониала столицы. Простые радости – прогулки по парку, пешком или верхом, ездили в гости в соседнюю Ореанду, где отдыхал с семьей брат императора Константин Николаевич. После обеда закладывали экипаж и отправлялись кататься. Вечера проводили в кругу семьи, читали вслух, музицировали, принимали гостей. Сезон 1869 года закрыли в начале октябре. Последний раз Александр II был в Ливадии летом 1880 года, до его трагической гибели, в марте 1881 года, оставалось всего полгода.
Александр III вступив на престол, многое делал наперекор отцу, но в отношении летнего отдыха продолжил его традицию. Царская семья по прежнему проводила лето на Крымском берегу. Первой, в самом начале лета, приезжала императрица Мария Федоровна с младшими детьми. Ближе к осени прибывал Александр Александрович, его советники и министры. Дальние родственники и гости расселялись в Большом дворце, а царская чета располагалась в Малом. Он был компактный и, по свидетельству современников, "какой-то воздушный, чисто южной и чисто сельской архитектуры". По внутреннему убранству "он больше походил на дачу средней руки помещика, чем на резиденцию могущественнейшего из властелинов мира". Пребывая в крымских имениях, государь, обычно с "целым обществом", часто ездил верхом или в экипаже по окрестностям, охотился в горах, катался на лодках, гулял возле моря, посещал монастыри, бывал в имениях дворянской знати.
В начале 1894 года Александр III почувствовал ухудшение здоровья, тем не менее он в августе едет в Крым. Чудесная погода, морской воздух приободрили государя, но ненадолго. 20 октября в окружении семьи, в спальне Малого дворца он скончался. На следующий день в Ливадийской дворцовой церкви служили по покойному императору панихиду. Ливадия опустела, но очень скоро опять заполнилась людьми. Началось паломничество к месту кончины императора. Чиновники, доктора, учителя, купцы, священники со всей России приезжали в Ливадию. Они собирались в конторе имения, группа получала билет, и проводник вел ее в спальню Александра III, где на месте кресла, в котором умирал государь, в паркетный пол был врезан большой кленовый крест. Теперь уже нет ни креста того, ни самого дворца... По официальной версии Малый дворец сгорел в первые месяцы Великой Отечественной войны от немецкой авиабомбы. Местные жители рассказывают, что его взорвали красноармейцы, оставляя Южный берег Крыма в ноябре 1941 года.
Для императора Николая Александровича и его семьи, южное имение было особенным местом. Здесь протекало детство цесаревича, здесь через полгода помолвки он встретился со своей невестой, будущей императрицей Александрой Федоровной. Здесь в Крестовоздвиженской церкви Николай принял присягу и стал императором. Здесь же перешла в православие Александра Федоровна. Семья провела в Ливадийском дворце самые счастливые и беззаботные часы отдыха, общения с детьми, купания, катания верхом, на "моторе" (там в ту пору называли автомобиль). Великолепная «царская тропа» была проложена от Ливадийского дворца до Ореанды и сохранилась до сих пор. Тропа лежит на высоте 150 метров над уровнем моря, на ней нет перепадов высот, с неё открывается великолепный вид на Чёрное море. Николай II практически каждый день совершал по ней пешие прогулки в 6,5 км. Одна из дочерей императора записала в дневник: "В Крыму была жизнь, в Петербурге служба". Царская семья приезжала сюда четыре раз и в общей сложности с перерывами Романовы провели здесь около года: осень 1911 и 1913 гг., весну 1912 и 1914 гг. Лето считали жарким, и как правило, уезжали в Царское село под Петербург.
К началу XX века Большой Ливадийский дворец уже не соответствовал нуждам большой царской семьи. И, в 1909 году было принято решение о сносе старого и строительстве на его месте нового дворца, который был бы больше размером и был оснащен современными средствами, такими как лифт, электрическое освещение, телефон. Так и получилось. Возведенный дворец из белого инкерманского камня до сих пор служит украшением Крымского побережья. Проектирование и строительство дворца было получено ялтинскому архитектору Николаю Павловичу Краснову, под его руководством в течении 17 месяцев был построен великолепный дворец в стиле Итальянского Возрождения. Архитектору удалось использовать неровный, террасный ландшафт этого места и вписать в него здание. Кроме того было построен свитский дом, новая кухня, хозяйственные постройки, проложены дороги. Под руководством талантливого садового мастера Э.Ренгера был благоустроен парк, высажены хвойные и лиственные деревья, разбиты цветники. Сейчас парк в запущенном состоянии и о былом великолепии можно только догадываться.
Жизнь в летней резиденции во многом повторяла жизнь предыдущих поколений, была размерена и благотворна. Император не оставлял государственных дел, принимал министров, вел переписку и все это делал сам, так как у него не было личного секретаря.
В часы досуга семья любила морские прогулки вдоль берега на своей любимой яхте «Штандарт». Когда это великолепное судно пришвартовывалось в Ялте жизнь в провинциальном городе преображалась. Город становился центром курортной жизни. Императрица старалась и здесь проявить свою благотворительность. Александра Федоровна вместе с детьми учредила весенний «праздник белого цветка», когда богатые и знатные дамы изготавливали искусственные цветы и продавали их горожанам, каждый давал сколько сможет. Все вырученные средства шли в помощь туберкулезным больным. С началом первой мировой войны здесь, в Ливадии, на личные средства императрицы для солдат и офицеров были построены Дом для выздоравливающих, санаторий и хирургическая больница. С началом войны Николай II ещё будет в Крыму, но со свойственной ему щепетильностью не сочтет возможным посетить Ливадию. Какой отдых? Идёт война. Отрекшийся от престола 2 марта 1917 г., Николай II просил Временное правительство позволить ему удалиться в Ливадийское имение и вести жизнь частного лица. Императору было отказано, что было дальше нам, к сожалению, известно…
