Коллонтай посол ссср в швеции. Знаменитые женщины-дипломаты

Текст: Наталия Бесхлебная

Недавнее выступление Владимира Сафронкова , заместителя постоянного представителя России при ООН, который окликнул британского коллегу словами: «В глаза мне смотри!» - вызвало недоумение даже у представителей власти. Спикер Совета Федерации Валентина Матвиенко сегодня поддержала коллег, которые сравнили манеру Сафронкова с поведением прапорщика, заметив, что и у неё позиция «абсолютно такая же» и она успела донести её до министра иностранных дел Сергея Лаврова.

Мнение Матвиенко интересно ещё и потому, что в данном случае она выступает с позиции коллеги: свою государственную карьеру она начинала как дипломат. Этот факт, а также мидовские легенды о её посольской работе уже почти потерялись в пёстрой биографии спикера. О Матвиенко и ещё четырёх известных женщинах, чьё умение договариваться послужило отечественной дипломатии, - в нашей сегодняшней подборке.

Валентина Матвиенко

посол на Мальте и в Греции

Оказавшись на Мальте в должности посла, Валентина Матвиенко первым делом распорядилась снести высокую глухую стену, окружавшую российское посольство. В ответ жители соседних домов также снесли свои высокие заборы и выставили в знак приветствия вазы с цветами. Эта красивая история о начале дипломатической карьеры сегодняшнего спикера Совета Федерации вполне может быть правдой, ведь она была послом в начале 90-х годов, во время становления новых отношений России с западным миром.

Журналисты вспоминают, что Валентина Матвиенко запрещала подчинённым экономить: дипломаты получили в распоряжение по отдельной машине, что по советским временам было редкой роскошью. Дипломатия Матвиенко греческого периода запомнилась местным жителям ещё и тем, что она расправилась с садиком на задворках посольства, а на его месте появились теннисный корт с бассейном.

Публицист Александр Баунов, некоторое время проработавший в МИДе, вспоминает, как во время своей стажировки в российском представительстве в Греции застал там следы хозяйственной предприимчивости Валентины Матвиенко. Преимущественно мужской коллектив дипломатов существовал в отдалении от родины в согласии с местным климатом и обычаями, свято соблюдая сиесту в жаркие послеполуденные часы. Стоит ли упоминать, что для особенно находчивых сотрудников сиеста продолжалась до конца рабочего дня - ровно до тех пор, пока госпожа посол не распорядилась решительно эту практику искоренить.

Зоя Миронова

Зоя Миронова - вторая после Александры Коллонтай женщина-посол в СССР - начала работать в Нью-Йорке в годы, когда на родине не только американские сигареты и растворимый кофе, но иногда и туалетную бумагу можно было купить только в магазине для иностранцев «Берёзка», а за спекуляции с валютой полагалась высшая мера наказания.

Революционерка Коллонтай на своём пути к успеху бросала мужей, участвовала в демонстрациях и скрывалась от полиции. Миронова, принадлежа совсем иной эпохе, делала карьеру, постепенно продвигаясь по партийной лестнице. Дочь начальника милиции, химик по образованию, она пятнадцать лет проработала в НИИ редких металлов, сменив должность научного сотрудника на работу секретарём бюро ВКП(б) института. Затем - должность за должностью: секретарь, заместитель, исполнитель в многочисленных райкомах и исполкомах - вплоть до назначения постоянным представителем в комитете при ООН. Несмотря на усилия Коллонтай, никак иначе сделать дипломатической карьеры женщина в СССР не могла: в открывшийся в 1944 году Институт международных отношений сначала вообще принимали только юношей, позже появились там и девушки, но неофициальная политика «мужского вуза» сохранялась, и женщины долго составляли меньшинство. Этим и объясняется тот факт, что вторая женщина-посол появилась в СССР почти через полвека после первой.

Роза Отунбаева

посол в Малайзии и Брунее-Даруссаламе

«Я счастливый человек. Если женщине дана какая-то возможность реализоваться, то мне она была дана сполна. Я была послом супердержавы», - сказала в одном из своих интервью Роза Отунбаева.

Роза представляла СССР в Малайзии и Брунее-Даруссаламе - маленьких экзотических странах в Юго-Восточной Азии, на границе Тихого и Индийского океанов. Она занимала эту должность всего несколько месяцев в 1990–1991 годах, но именно эти дни стали толчком ко всей её дальнейшей уникальной карьере. Во время становления независимой Киргизии Отунбаева, используя полученный опыт, занялась интегрированием своей страны в мировую дипломатию, была первой женщиной-послом в США и Великобритании. В результате Роза стала одной из ключевых фигур политической жизни Киргизии и временно занимала пост президента - впервые женщина стала главой государства в Центральной Азии. В патриархальном мусульманском Кыргызстане её часто дискриминировали по гендерному признаку и дали презрительную кличку «эжешка», что означает «тётенька», а ещё называли «апче» - «доярка». Отунбаева регулярно участвует в международных проектах, поддерживающих женщин, а уходя с поста президента, она подчёркивала, что успела привести к власти женщин на многие высокие должности: генерального прокурора, председателя верховного суда, председателя национального банка.

Элеонора Митрофанова

чрезвычайный и полномочный посол

«Родители её назвали в честь Элеоноры Рузвельт. Отец подростком пережил Сталинградскую битву и в 1953 году (когда Эля родилась) решил выразить таким вот нестандартным образом, по-экстремистски, уважение к Рузвельту как союзнику», - рассказал о своей сестре Элеоноре Митрофановой политик Алексей Митрофанов.

Элеонора окончила институт международных отношений и получила наиболее высокий пост, который когда-либо в истории России женщина занимала в МИДе: стала первым заместителем министра. «Коллонтай эпохи Путина» приводят в пример современным студенткам МГИМО и часто говорят о ней как о женщине, успешно сочетающей международную службу и заботу о семье. Митрофанова мать четверых детей, но первые трое родились до начала дипломатической работы, а четвёртый появился уже в 45 лет - возможности совмещения дипломатической карьеры с материнством, очевидно, были ограниченны. Сама посол выступала по этому поводу во вполне правозащитном духе: «Я с радостью принимаю на работу женщин. По личному опыту знаю, что женщинам, особенно молодым, нужна поддержка. Ведь логика большинства кадровых решений одна: „Молодая придёт, но обязательно уйдёт в декрет, поэтому лучше взять мужчину“».

Зоя Новожилова

посол в Швейцарии

«На ней красный флаг, скроенный в шикарное пальто. Зоя - чернява, пальто - ало. „Стендаль принеси“ - как говорят в Кутаиси. Когда-то „Красная Зоя“ была секретарём ЦК ВЛКСМ, потом - секретарём ВЦСПС, а нынче она фрау амбассадор».

Так описал Зою Новожилову в своих воспоминаниях журналист Теймураз Степанов-Мамаладзе, и этот короткий абзац полон иронического сексизма. Между тем Новожилова пережила колоссальный всплеск внимания со стороны всего дипломатического корпуса Европы. Хотя интерес к ней в первую очередь объяснялся интересом к изменениям, происходящим в стране, Новожилова была послом в Швейцарии с 1987 по 1992 годы. Её называли «новой Коллонтай» и второй советской женщиной-послом, хотя на самом деле она была третьей женщиной-послом СССР и первой - РФ. Если Коллонтай налаживала международные связи на заре СССР и должна была добиться политического признания нового государства, то Новожилова зафиксировала конец империи и долгожданное падение железного занавеса - двери Европы были открыты перед ней.

И особым почтением. Именно эта нежная женщина с мужским характером участвовала в непосредственном создании Израиля как страны. Задавшись целью воссоздать государство, уничтоженное в древние времена, она сделала все возможное и невозможное, чтобы смогли вернуться и начали жить на своей исторически сложившейся территории.

Первой политической победой Голды Меир стала иммиграции евреев из стран, поддерживающих политику нацистской Германии в начале второй Мировой войны. После этого карьера Голды Меир в политических кругах пошла вверх, она стала первой еврейской , принимающей активное участие в общественной жизни, и ее подпись стоит в декларации о независимости Израиля. Ее неоценимая заслуга в том, что государство Израиль было признано двумя странами-гигантами – США и Советским союзом. За всю свою длинную жизнь дипломата Голда Меир занимала посла, министра труда и в 1969 году возглавила еврейское государство.

Индира Ганди

Говорят, что Индира Ганди пришла в этот мир для того, чтобы прославить Индию. Ей еще с пеленок самими небесами была уготована карьера дипломата, ведь ее отцом был сам Джавахарлал Неру – известный адвокат и борец за независимость Индии.

Знаменитые индийские астрологи утверждают, что Индира Ганди родилась под двойным знаком небес – «жизненная сила» и «нежность», что хранило ее и двигало вперед. Неженская сила воли, огромная энергия и способность руководить людскими массами сделали ее лидером, который изменил лицо Индии. Эта красивая женщина сумела поставить беднейшую британскую в одну линию с крупнейшими мировыми державами, стала важным лидером в Движении неприсоединения и, невзирая и боль личных потерь, с упорством шла к намеченной цели.

Маргарет Тэтчер

На протяжении целых десяти лет Железная Леди считалась самой властной женщиной мира. Честолюбивая Маргарет Тэтчер была сильной и честной, а о ее дальновидном упрямстве ходили легенды. Будучи хладнокровной и невозмутимой, она могла в положение противника и просчитать ситуацию на много ходов вперед. Начиная с очень медленного восхождения вверх, Тэтчер сумела достичь самой вершины власти, на которой до нее восседали одни мужчины. Честолюбие и целеустремленность позволили ей руководить кабинетом дольше, чем кому-либо из британских лидеров двадцатого века. Заступив на пост премьер-министра Британии, она встретила постоянные преграды и сопротивление. Став к штурвалу тонущего линкора государственной экономики, она сумела вывести его из крена и завести в тихую гавань под названием «Достоинство и Достаток».

Этим летом я закончила в МГИМО бакалавриат по специальности юриста-международника. Но продолжать получать юридическое образование еще два года я не хотела, поэтому решила выбрать другую смежную специальность - дипломата. Я еще не уверена, стану дипломатом или нет. В любом случае, у меня есть два года подумать, пока учусь.

Если говорить о работе в сфере дипломатии, здесь существует гендерный вопрос в ведении переговоров. Обычно он возникает не из-за конкуренции, а из-за женского поведения. Среднестатистическая российская женщина по жизни привыкла уступать и ожидать для себя уступок в силу того, что она «слабый пол».

Участвуя в международных конференциях, я замечала, что девушки, когда чувствуют некоторую неловкость, начинают вести себя более сдержанно, забывают о чувстве юмора. Они думают, чем серьезнее будут действовать, тем авторитетнее будут выглядеть. Это тоже неправильно. Ключ в том, что нужно чувствовать себя равным партнером мужчины-дипломата. Я сама сталкивалась с этим внутренним барьером. Потом, к счастью, поняла, что нужно бороться со стереотипами. Хорошо, что я и так достаточно открытый, общительный человек, люблю и пошутить.

По-моему, девушки имеют большой потенциал для успешного ведения переговоров по многим причинам. Например, женщина многозадачна, в то время как мужчина чаще всего сосредоточен на одной теме. В современной многосторонней дипломатии (когда в переговорах участвует три и более, вплоть до 200, государств. - Прим. ред.), например, в рамках ООН, важно думать сразу за многих игроков, что тоже во многом свойственно женщинам.

Еще сейчас огромный потенциал набирает «мягкая сила» (достижение целей на международной арене путем убеждения и привлечения симпатий других участников. - Прим. ред.) и публичная дипломатия - изучение и информирование зарубежной аудитории. Это как раз те гуманитарные сферы, которые традиционно ассоциируются с женской деятельностью. Кому, как не женщинам, под силу привлечь сердца на свою сторону, создать позитивный имидж своего государства!

Культурные, образовательные, научные проекты создают простор для деятельности женщин-дипломатов в противовес исконно мужской «политике силы». Достаточно вспомнить образ принцессы Дианы или же подумать о женщинах, в настоящее время работающих в гуманитарной сфере - например, Ирине Боковой (Генеральный директор ЮНЕСКО).

Я пока не знаю, буду уделять больше внимания карьере или семье. Как жизнь повернется. Но для меня семья очень важна. Даже если ты планируешь строить успешную карьеру, не надо это делать в ущерб отношениям. К счастью, роль женщины в современном мире изменилась, она может заниматься не только домом и семьей.

Как говорил Жорж Клемансо, французский политик: «Дипломатия - это слишком сложное дело, чтобы доверять его мужчинам». Мужчинам, конечно же, можно и нужно доверять, но я считаю, женщины достойны этого не меньше.

Арина Самускевич (18): «Чтобы стать женщиной-дипломатом, придется долго и упорно трудиться»

Я точно поняла, что хочу учиться на факультете «Международных отношений» после очередного посещения модели ООН - когда студенты в форме ролевой игры воспроизводят работу Организации Объединенных Наций. Я решила, что хочу представлять интересы стран.

Когда поступаешь в МГИМО, ожидаешь встретить среди студентов богатых людей в люксовой одежде и на дорогих машинах. Я была удивлена, когда на своем потоке не увидела высокомерных, неадекватных сокурсников. Есть обеспеченные, есть сильно обеспеченные, но мало кто кичится своим богатством. Даже если у ребят финансовое положение лучше, чем у 70% жителей страны, они пришли в МГИМО не за дипломом, а чтобы учиться.

Я понимала, что работать придется очень много. Иногда приходится идти на такие уступки, на которые бы ты сама не пошла, но которые бы были лучше для страны или организации, которые ты представляешь. В дипломатии любая тактика общения должна предполагать честность, но не грубость. В переговорах нужно обозначить свою позицию так, чтобы слова не расходились с делом. Тогда тебя будут уважать, будь ты мужчина или женщина, или как бы еще ты себя гендерно не определяла.

Есть, конечно, шутники-дипломаты, которые говорят, что место женщины на кухне. Но в дипломатии отбор проходит по уровню знаний, навыков, по тому, как ты можешь проявить себя.

Тем не менее, я считаю, что в Министерстве иностранных дел проблема гендера сохранилась. На ведущие должности послов, атташе берут женщин, но это огромный труд для них. Это дикая карьерная лестница, по которой ты не идешь, а тяжело взбираешься, как на Эверест.

Пожалуй, самая большая преграда, которую я вижу в дипломатической карьере - длительный карьерный рост. Иногда нужно проработать от 10 до 15 лет, чтобы дослужиться до приличного ранга. Во многих европейских компаниях есть негласное правило «стеклянного потолка», когда женщина может, например, получить повышение до старшего менеджера, и все. К сожалению, такие правила не прописаны в уставе компании. Также препятствием служит предвзятое отношение к карьере общества и близких. Они влияют на выбор женщины: уговаривают как можно быстрее ребенка родить, семью завести, да еще и мужу носки стирать, грубо говоря. Но я считаю, женщина создана реализовать себя в работе, так же как и мужчина. Она еще как может постоять за себя!

У меня нет кумира женщины-дипломата, потому что я определяю его по профессиональным навыкам, а не по половой принадлежности. Для меня это Виталий Иванович Чуркин. Из женщин-политиков я симпатизирую Маргарет Тэтчер . Это женщина сильнейшего характера. И несмотря на то что она не была дипломатом формально, выполняла огромную дипломатическую работу.

Моя мечта - быть постоянным представителем Российской Федерации в ООН. Это, конечно, достаточно сложная и даже несбыточная мечта, но пусть будет, к чему стремиться. На практику я бы хотела попасть в штат ООН. Там отлично относятся к женщинам, у них даже есть подразделение «ООН - Женщины». Они занимаются проблемами женщин в разных странах.

Сейчас я стала чаще задумываться о том, что в моих приоритетах помимо работы стоит семья. Я уверена на сто процентов, что можно быть «работающей мамой», «работающей женой» и «работающим дипломатом». Вопрос в желании. Я не хочу полностью зависеть от мужа, хочу построить свою карьеру, при этом уделять внимание семье, быту и детям в будущем.

Полина Федотова (20): «Раньше женщина-дипломат была мифом, но все изменилось»

Я ни разу не пожалела о поступлении в МГИМО, хотя это вышло случайно, так как изначально у меня были планы поступать на лингвистику или что-то связанное с языками в МГУ. Но потом я подумала, что надо выбрать более широкий профиль, чем перевод и лингвистика, поэтому решила подавать документы в МГИМО на «Международные отношения». О профессии дипломата до этого момента не задумывалась.

В МГИМО есть ребята из очень обеспеченных семей, но большинство - из регионов, поэтому они очень сильно замотивированы, поступали своими силами, выигрывали олимпиады по истории, участвовали в программах наподобие «Умники и умницы».

Мне кажется, в дипломатической сфере не должно быть гендерных разграничений. Любой человек может быть компетентен в том, чем занимается, идеально владеть иностранными языками, обладать интуицией. Раньше женщина-дипломат была мифом, но все изменилось. Сейчас, например, три департамента в МИДе возглавляют женщины, в том числе небезызвестная Мария Захарова (Департамент информации и печати).

Мне кажется, в дипломатии важны авторитет и компетентность - и тогда не важно, мужчина ты или женщина. Говоря про авторитет, я имею в виду представление о человеке, которое было создано им самим. Возможно, на какой-нибудь конференции тебе удалось себя проявить с помощью одной короткой, но очень четко сформулированной ремарки. И ты запомнился, получил плюсик в карму. Из таких маленьких частичек и формируется авторитет, как я считаю.

У нас в университете проводятся турниры по «Что? Где? Когда?» на русском и немецком языках. Я участвовала в обоих и поняла: чтобы твою версию ответа приняла команда, недостаточно лишь веры в ее правильность. Надо как-то заявить о себе: показать свою уверенность или включить остроумие. Поначалу сидела тихонько, а потом начала выдавать идеи, и ко мне стали прислушиваться. По моему мнению, в дипломатии имеют значение внешний вид и манеры. У нас в вузе, например, нельзя носить рваные джинсы. Также запрещают ходить в верхней одежде по университету; некоторые преподаватели жестко к этому относятся. Я считаю, это в принципе довольно резонная придирка. Таким образом нас пытаются приучить к правилам этикета, дипломатического протокола и объяснить, что такое манеры.

Я стараюсь особо не нарушать эти правила. В рваных джинсах не хожу, однако иногда приходится ходить на занятия в куртке, когда бывает холодно и лень идти в гардероб.

Еще в нашем университете существует четкая дистанция между преподавателями и студентами. В отличие от западных вузов, где студенты в доверительных отношениях с преподавателями, обращаются по имени и на «ты», у нас в этом плане очень консервативно. И я считаю, это хорошо, потому что опять же - авторитет!

Мне кажется, мальчикам гораздо проще учиться в вузе. Конкретно в нашей группе парни гораздо лучше секут в экономических дисциплинах. Девочки более усердные, то есть мы тщательно готовимся к семинарам, а не рассчитываем на какие-то фоновые знания. Но вообще парни-одногруппники всегда стараются поддержать нас, девчонок, объяснить, если что-то не понимаем. Они не смеются над нами, когда мы говорим какую-нибудь глупость или задаем элементарный, на чей-то взгляд, вопрос.

Мой идеал женщины дипломата - Александра Коллонтай (первая в мире женщина посол. - Прим. ред.). Она работала в Швеции, Норвегии, Финляндии. Ее достижения в дипломатической карьере вряд ли кто-то вообще повторит. Еще моим идеалом является Клара Цеткин, хотя она и не была дипломатом.

Я бы хотела работать в Германии, Австрии, Швейцарии, но только избранных специалистов распределяют туда. Могут послать и в отдаленные страны третьего мира. Поэтому я учу норвежский, чтобы у меня в активе было хоть что-нибудь из редких языков. Я думаю развиваться в профессиональном плане где-то до 35 лет, и только потом заводить семью, хотелось бы совмещать ее с работой. Хотя, вероятно, в дальнейшем я выберу что-то более спокойное, чем дипломатическая карьера.

Первая в мире женщина-посол. С 1923 года полномочный и торговый представитель в Норвегии, с 1926 - в Мексике, с 1927 - полномочный представитель в Норвегии, в 1930-1945 - посланник, а затем посол СССР в Швеции. Ее имя овеяно легендами. Одна из самых загадочных женщин советской России. До глубокой старости сводила с ума мужчин.

Есть такие женщины, которым Бог не дал таланта быть хранительницей семейного очага. Хотя, казалось бы, всем остальным природа их наградила: и красотой, и грацией, и обаянием, и умением любить, и умом… Но желанием создать семейный уют Шурочка Коллонтай была обделена так же, как бывает иногда человек начисто лишен слуха или голоса.

Александра Михайловна Домонтович (Коллонтай) родилась 1 апреля 1872 года в богатом трехэтажном особняке в семье полковника генерального штаба. Женился он лишь в сорок лет, на женщине с тремя детьми, которая ушла от мужа. Так что Шура была ее четвертым ребенком, но для отца - первым и любимым. В девочке перемешалась русская, украинская, финская, немецкая и французская кровь.
Воспитание она получила домашнее, но экзамены на аттестат зрелости в петербуржской мужской гимназии сдала лучше многих гимназистов.

Ей было шестнадцать, она обожала танцевать, и ее любимым партнерам по танцам был Ванечка Драгомиров. Они были признаны на балах самой блистательной парой. Ей казалось, что она влюблена, но когда Ваня попытался ее убедить, что они должны быть вместе навеки, Шурочка подняла его на смех. Ваня пустил себе пулю в сердце.

Некоторое время спустя блистательный адъютант императора Александра III сорокалетний генерал Тутолмин просил руки Шуры Домонтович, но получил решительный отказ. Отправляясь по делам в Тифлис, отец взял Шуру с собой. Здесь она проводила время с троюродным братом - черноволосым красавчиком и весельчаком, молодым офицером Владимиром Коллонтаем. Говорили они о политике и о социальной несправедливости, читали Герцена. Владимир покорил сердце и ум юной красавицы. Шура вернулась в столицу, но Коллонтай приехал следом и поступил в Военно-инженерную академию. Родители мечтали о другой партии для дочери и не разрешили видеться влюбленным, что, естественно, только разогрело страсть. Чтобы охладить дочь, отец отправил ее развеяться в Париж и Берлин под присмотром ее сводной сестры. Но переписка между влюбленными не прекращалась, а в Европе Шура узнала про профсоюзы, Клару Цеткин, «Коммунистический манифест», - про все то, что в России было запретным. И именно сладость запретного плода заставила ее заявить: выхожу замуж за Коллонтая!

Они были счастливой и красивой парой. Муж был мягок и добр, старался во всем ей угождать, он был горазд на выдумки и забавы. Упрекнуть его было не в чем, но она хотела чего-то другого. Чего? Она сама не знала. Шура начала работать в публичной библиотеке, где собирались столичные вольнодумцы. Ее сыну, Мише, не исполнилось еще и полугода, а его мать, нахватавшись первых сведений о том, что не все в этом мире гармонично и справедливо, уже была одержима жаждой участвовать в избавлении человечества от вселенского зла. Но пока она ставила перед собой цели попроще. Например, выдать замуж ближайшую подругу Зою Шадурскую за друга мужа офицера Александра Саткевича. Ради этого она даже придумала жить «коммуной», пригласив и Зою, и Саткевича в свой дом. Надо сказать, что в средствах молодая семья не была стеснена - отец выделил замужней дочери значительное содержание. Вечерами собирались вчетвером, читали вслух социальную публицистику, отобранную Шурой. Зоя слушала страстно, Саткевич внимательно, муж, зевая. Заходили новые друзья хозяйки дома - учителя, журналисты, артисты - и до хрипоты спорили о политике.

Саткевич не пленился Зоей, но зато хозяйка дома полностью и безраздельно завладела его чувствами. Образовался мучительный любовный треугольник. С этого времени Шуру Коллонтай начали безраздельно волновать проблемы свободы любви, семейного счастья, долга, возможности любви к двоим мужчинам. Она теоретизировала, но ни на что не могла решиться. Ей нравились оба. Зоя ушла из «коммуны» и снимала квартиру, где Шура тайно встречалась с Саткевичем. Наконец, она покинула супружескую квартиру, сняла комнаты для себя, сына и няни, но вовсе не для того, чтобы расторгнуть брак с Коллонтаем и вступить в новый. Она не хотела семейного уюта, дом ей нужен был, чтобы делать дело - читать и писать. Саткевич был в ее квартире желанным, но редким гостем.

13 августа 1898 года Шура Коллонтай отправилась за границу, оставив сына на попечение родителей. Ей было двадцать шесть.

Коллонтай выбрала Швейцарию, чтобы получить образование. Но она заболела нервным расстройством, уехала в Италию,"где писала статьи для газет и журналов, которые никто не печатал. Нервное расстройство усилилось, врачи посоветовали вернуться домой. Тогда она в последний раз попыталась жить нормальной женской жизнью в семье. Муж заболел, она ухаживала за больным. Но роль заботливой жены ей наскучила, а возобновившиеся свидания с Саткевичем ставили перед ней неразрешимые проблемы. Коллонтай уехала в Швейцарию.

Она записалась в семинар профессора Геркнера, много читала, ее статьи появились в солидных журналах. Она писала о Финляндии - о проектируемых реформах, об экономике, о рабочем движении, и стала авторитетным экспертом по этой стране. Шура быстро приобретала новые связи: подружилась с Розой Люксембург, с Плехановым и его женой. Изредка она приезжала в Петербург, встречалась с другом, но не с мужем. Мать умерла, сын жил с дедом. Саткевич мечтал жениться на Шурочке, потому что гражданский брак для полковника был неприемлем. Но она была категорически против. Она уже приспособилась к другой жизни. Она познакомилась с Каутским и Лафаргами, стала знатоком русского рабочего движения и специалистом по Финляндии.

Когда умер отец, возникло множество бытовых проблем. Ей в наследство перешло имение, которое приносило большие доходы, позволявшие безбедно жить в Европе. Ей нужны были деньги, но заниматься их добыванием, обременять себя финансовыми отчетами не хотелось. Она поручила все дела по имению Саткевичу. К тому времени к их отношениям привыкло даже строгое начальство полковника, и Шура и Александр уже ни от кого не таились. Дом отца продали, Коллонтай сняла хорошую квартиру, верная подруга Зоя жила с ней в качестве домработницы. Она готовила, стирала, гладила и шила, а кроме того, писала для газет очерки, фельетоны, рецензии. Шура Коллонтай предпочитала только творчество: она была уже автором трех книг по социальным проблемам, много писала о женском движении, о пролетарской нравственности, которая придет на смену буржуазной.

В 1905 году А. Коллонтай обнаружила в себе еще один талант - талант оратора. Включившись в агитационную работу нелегалов, она с пафосом выступала на рабочих собраниях. На одном из них она познакомилась с соредактором первой легальной газеты социал-демократов в России Петром Масловым, которого отчаянно критиковал Ленин. Пухленький, рано начавший лысеть русский экономист произвел на Шуру неизгладимое впечатление. Она говорила только о нем, и Петр Маслов - степенный, расчетливый - бросился в омут любви, хотя и состоял в законном браке.

Маслов получил возможность прочитать цикл лекций в Германии. Коллонтай приехала на учредительный съезд социал-демократов в Мангейм, где круг ее знакомых в высшей элите европейской социал-демократии значительно расширился. Но, главное, в Берлине, где она остановилась на несколько дней, ее ждал Маслов. А в Петербурге Петр смертельно боялся огласки, тайные свидания радости не приносили. Но популярного экономиста снова пригласили в Германию, а Коллонтай - на конгресс Интернационала. Личное сочеталось с общественным.

Тем временем бурная революционная деятельность Коллонтай не осталась без внимания властей. Ее арестовали, но выпустили под залог. Пока она укрывалась у писательницы Щепкиной-Куперник, друзья приготовили ей заграничный паспорт, и она сбежала. Ее разлука с Петербургом на этот раз растянулась на восемь лет. Вскоре за ней последовал Петр Маслов, правда, ему пришлось взять с собой семью. Тайная любовь продолжилась в Берлине. Но Шура, как и большинство русских эмигрантов, не могла усидеть на одном месте. Для Коллонтай домом была она сама, крыша над головой и стол для работы. Но, главное, она великолепно знала несколько европейских языков и легко адаптировалась в любой стране.

Роман с Петром Масловым начал тяготить Шуру Коллонтай, поскольку превратился в тривиальный адюльтер, а о браке с ним она и слышать не хотела. Она уехала в Париж, сняла комнату в скромном семейном пансионе. Но Петр бросился за Шурой, прихватив, как всегда, свое семейство. Он приходил к ней каждый день, но ровно в половине десятого торопился домой. Ее это угнетало.

На траурном митинге у могилы Лафаргов Коллонтай заметила на себе пристальный взгляд молодого мужчины - прямой, открытый, властный взгляд. После похорон он подошел, похвалил ее речь, поцеловал ручку. «Он мне мил, этот веселый, открытый, прямой и волевой парень», - писала она немного позже. Тогда они долго бродили по городу, зашли в бистро. Она спросила, как его зовут. Александр Шляпников, революционер-пролетарий. Ночью он привез ее в пригород, в скромный дом для малоимущих, где снимал убогую комнату. Ему было двадцать шесть, ей - тридцать девять. Утром последовали объяснение и разрыв с Петром Масловым. Решили с Санькой уехать в Берлин, но она еще задержалась в Париже: прибыл муж, Владимир Коллонтай. Не читая, Шура подписала заготовленные его адвокатом документы о разводе, где всю вину брала на себя. Теперь ее бывший муж мог спокойно жениться на любимой женщине, с которой давно жил и которая любила их с Шурой сына Мишу.

Коллонтай писала Зое, что безмерно счастлива с новым другом. Только с ним она по-настоящему почувствовала себя женщиной. Теперь, живя с пролетарием, она считала, что стала лучше понимать жизнь и проблемы рабочих. Шляпников выполнял ответственные поручения Ленина, поэтому не часто бывал дома. Когда же им удавалось подольше жить вместе, Шура замечала, что друг начинает ее раздражать. Мужчина, который при всей непритязательности все-таки требовал минимального ухода и внимания, был обузой. Он мешал ей работать, писать статьи и тезисы лекций. Имение давало все меньше денег.

Мировая война застала Коллонтай с ее сыном, Мишей, в Германии. Они вместе отдыхали в это лето в курортном городке Коль-груб. Их арестовали, но через два дня ее выпустили, так как она была врагом того режима, с которым Германия вступила в войну. С трудом удалось вызволить Мишу, и они выехали из страны. Шура отправила сына в Россию, а сама уехала в Швецию, где был в то время Шляпников. Но из Швеции ее выслали за революционную агитацию без права возвращения когда-либо. Выгнали навсегда. Она остановилась в Норвегии. Наезжавший иногда Шляпников тяготил ее, кроме того, Саткевич сообщил о своей женитьбе. Ее это расстроило. Сказывались и долгая разлука с Россией, и бездеятельность. У нее началась депрессия, она писала о своем одиночестве и ненужности. И в этот момент ее пригласили с лекциями в США, к тому же сам Ленин поручил ей перевести его книгу и попытаться издать в Штатах. Коллонтай выполнила его задание, да и лекции имели бешеный успех. Она объехала 123 города, и в каждом прочитала по лекции, а то и по две. «Коллонтай покорила Америку!» - писала газета.

Она устроила Мишу, через своих знакомых, на военные заводы США, что освободило его от призыва в действующую армию. Мать решила поехать вместе с сыном. Шляпников хотел присоединиться - она не позволила ему. Это был разрыв.

Коллонтай находилась в Норвегии, когда в России царь отрекся от престола. Ленин сам написал Шуре, чтобы она спешно возвращалась на Родину, а потом дал ей через своих людей деликатное поручение. На вокзале в Петербурге ее встретил Шляпников, сразу взял один из чемоданов. Предполагалось, что в нем были деньги, которые Ленину выделило Германское правительство на революцию в РОССИИ. Вскоре приехал и сам Ленин в пресловутом запломбированном вагоне в окружении ближайших соратников. Коллонтай уже была избрана в исполком Петроградского Совета, поэтому, узнав о болезни бывшего мужа, она едва нашла время его навестить, но прийти на его похороны она не смогла: была целиком поглощена революционной работой. Газеты следили за каждым ее шагом, называя ее Валькирией Революции. Про ее вдохновенные речи на митингах складывались легенды. Толпа всюду встречала ее восторженными криками. Ее ошеломительный ораторский успех побудил Ленина доверить ей самое трудное: воздействовать на матросов, которые совершенно не поддавались большевистской агитации. Коллонтай отправилась на военные корабли. Ее встретил председатель Центробалта матрос Павел Дыбенко, богатырь и бородач с ясными молодыми глазами. Он на руках перенес Шуру с трапа на катер. С этого дня он сопровождал ее во всех поездках, но роман развивался довольно медленно. Вряд ли ее смущала разница в возрасте - он был на семнадцать лет моложе. Все говорили, что в двадцать пять она выглядела на десять лет старше, а когда ей стало за сорок, она казалась двадцатипятилетней. Дыбенко был выходцем из неграмотной крестьянской семьи, он отличался лихостью, буйным темпераментом и импульсивностью. Она решила, что встретила человека, предназначенного ей судьбой.

Молва о пылкой любви Валькирии Революции со знаменитым вождем балтийских матросов дошла едва ли не до каждого российского гражданина. «Это человек, в котором преобладает не интеллект, а душа, сердце, воля, энергия, - писала Коллонтай про Дыбенко. - В нем, в его страстно нежной ласке нет ни одного ранящего, оскорбляющего женщину штриха». Однако она писала о нем и другое: «Дыбенко несомненный самородок, но нельзя этих буйных людей сразу делать наркомами, давать им такую власть… У них кружится голова». Она поехала к нему на фронт. Дыбенко переводили из одной части в другую - Шура следовала за ним. Но быть «при ком-то» она не хотела, это ранило ее самолюбие. Дыбенко получил приказ разгромить Колчака, Коллонтай вернулась к своей работе в женотделе ЦК и женской секции Коминтерна заместителем Арманд.

В то время Коллонтай уже очень многое поняла в революции. В дневнике она писала, что рабочие жестоко разочарованы, но в статьях призывала работниц к новым усилиям на пути строительства новой жизни. И несмотря на все намерения порвать с Павлом, она продолжала с ним встречаться. Но ее мучила ревность. Ей скоро пятьдесят, и она чувствовала молодую соперницу рядом с ним. Однажды она ждала его до поздней ночи, а когда он пришел, упрекнула его. Павел пытался застрелиться, ранил себя. Оказывается, та девушка поставила ультиматум: «Или я, или она». Коллонтай выходила друга и простилась с ним навсегда.

Коллонтай давно не нравилось то, что творилось в большевистской партии. Она чувствовала, что внутрипартийная борьба добром не кончится, и решила спрятаться. Ее люто ненавидел Зиновьев. По его просьбе Сталин отправил Шуру в Норвегию, по сути, в почетную ссылку.

В Норвегии ее другом, помощником и советником стал Марсель Боди, французский коммунист, секретарь советской миссии. Очевидно, он и был последней любовью Александры Коллонтай. В нем был европейский лоск и почтительность, и он был на двадцать один год младше Шуры.

Через некоторое время она стала главой советской дипломатической миссии в Норвегии, а потом первой в мире женщиной-послом в Швеции. В Швецию ей писали и Дыбенко, и Шляпников. Иногда она ездила на тайные, тщательно законспирированные встречи с Боди. В России свирепствовал террор. Письма друзей были полны уныния.

В один из приездов в Москву ее вызвал Ежов - спрашивал о Боди. Она оборвала с французом всякую связь. Потом Коллонтай узнала об аресте Шляпникова и даже не пыталась помочь, понимала - бесполезно. Его расстреляли в 1937 году. Потом арестовали Саткевича. Семидесятилетнего профессора казнили по постановлению, подписанному Ежовым. Дыбенко арестовали как «участника военно-фашистского заговора» и расстреляли в июле 1938 года. «Жить - жутко», - писала Коллонтай. Готовилось дело об «изменниках-дипломатах», в списке была и ее фамилия. Но громкого процесса не последовало, дипломатов «убирали» тихо. Коллонтай почему-то уцелела.

В марте 1945 года Молотов сообщил телеграммой в Швецию, что за послом прилетит специальный самолет. Во Внуково Шуру встретил внук Владимир. Петр Маслов умер своей смертью в 1946 году. Коллонтай умерла, не дожив пяти дней до восьмидесятилетия. Ее похоронили рядом с Чичериным и Литвиновым.

Александра Коллонтай – первая женщина нарком, борец за освобождение женщины. Она создала гражданский брак, уберегла СССР от войны со Швецией, но заслуги не спасли ее от обвинений в шпионаже и легализации проституции.

Шведская семья

Александра Коллонтай свою личную жизнь начала со «шведской семьи». Вопреки воле отца она вышла замуж по любви за бедного офицера – Владимира Коллонтая, оставив не у дел двух завидных женихов: адъютанта императора – Владимира Тутомлина и генеральского сына Ивана Драгомирова. Последний после отказа Александры пустил себе пулю в сердце.
Муж ее обожал, но разбудить в Коллонтай любящую жену и хранительницу домашнего очага ему не удалось. «Я хотела быть свободной», - признавалась она. Вскоре она нашла себе отдушину в лице близкого друга Владимира, офицера Александра Саткевича, который поселился в их семейном доме. «Я уверяла обоих, что их обоих люблю - сразу двух», - вспоминала Коллонтай свой любовный треугольник. Потом, ситуация начала ее тяготить, она, буквально, сбежала из дома, уехав в Швейцарию изучать экономику, бросив разом мужа, любовника и маленького сына Мишу. «Больше я к прежней жизни не вернусь. Пусть мое сердце не выдержит от горя из-за того, что я потеряю любовь Коллонтая, но у меня другие задачи…» - гласит запись в ее дневнике.

Первая в мире

Историки называют Коллонтай слишком революционной даже для своей эпохи. Честная, прямолинейная, с обостренным чувством справедливости, она была первой во всем, в прямом смысле этого слова. Александра представляла собой тот класс эмансипированных женщин, которые понимали, зачем им обретенная свобода. Самым точным девизом Александры стал бы этот - «Свобода, справедливость, эрос».

Она стала первой женщиной министром в мире, опередив на несколько десятилетий Голду Меир и . Правда, должность, которую она заняла, называлась «нарком общественного призрения в первом составе Совета народных комиссаров».
Александра Коллонтай также была первой женщиной дипломатом в мире, когда в 1922 году ее назначили послом в Норвегии, благодаря ее прочным связям с социалистическими движениями в Европе.

Борьба за права женщин

Александра происходила из дворянской семьи Домонтовичей, она была генеральской дочкой. Ни одна женщина из высших советских кругов не могла похвастаться такими светскими манерами, какими владела Коллонтай. Но и изысканную Александру иногда можно было встретить в пролетарском платье в обнимку с нетрезвым матросом. Она умела быть разной - эта «валькирия революции», как прозвал ее , ратовавшая за освобождение пролетариата и женское освобождение.

Впервые об ужасах жизни простой женщины, дворянка Коллонтай узнала, когда посетила с мужем, любопытства ради, ткацкую фабрику. Грязные бараки, серые лица работниц, прикрытый тряпьем мертвый ребенок в углу - все это произвело на холеную барышню неизгладимое впечатление. В будущем Коллонтай станет одной из самых ярких борцов за права женщин в истории. Благодаря ей в Советской России появятся оплачиваемый декретный отпуск, бесплатные родильные дома, детские сады и санатории, а также очень щепетильное отношение к гигиене, которой до Александры русские женщины не уделяли должного внимания.

Гражданский брак

Семейные узы с Владимиром Коллонтай, которые оставались лишь формальными с момента отъезда Александры в Швейцарию, страшно ее тяготили. По законам Российской империи женщина могла развестись, только заручившись согласием мужа. Однако супруг отказывался ей давать это согласие. При этом у него самого уже была новая спутница. Но вскоре Александра сама окунулась в страстный роман - с наркомом по морским делам Павлом Дыбенко.

Их первая встреча была очень романтична. Во время пропагандистского выступления Александры перед матросами на одном из кораблей, кто-то сбросил стапели, по которым она поднималась. И вот молодой Дыбенко хватает ее в охапку, спрыгивает в лодку и привозит ее на берег. Как потом вспоминала сама Коллонтай: «так я в этой охапке и осталась».

Александра была впечатлена Павлом, который был моложе ее на 17 лет. В своем дневнике она писала: «Это человек, у которого преобладает не интеллект, а душа, сердце, воля, энергия. Он – орел. Люблю в нем сочетание крепкой воли и беспощадности, заставляющее видеть в нем жестокого, страшного Дыбенко». Страсть была взаимной, а в 1918 году Коллонтай сама сделала Павлу предложение. Это была первая запись о браке в первой книге актов гражданского состояния советской России. С этого момента все советские граждане официально могли вступать в брак за считанные минуты, минуя церкви и венчания.

Агент № 338

Во время посольской миссии Александры Коллонтай, которая за свою жизнь побывала послом в Норвегии, Мексике и Швеции, она не раз попадала под подозрения НКВД. У нее было много близких друзей и соратников среди иностранцев, что в те времена считалось большой дерзостью и приравнивалось к измене. Сам Сталин говорил, что любой иностранный гражданин мог оказаться шпионом. Кроме того, Коллонтай была любвеобильной женщиной, а значит, по мнению советского руководства, в личной беседе могла случайно сболтнуть «чего лишнего».

В 1937 году, вскоре после расстрела Павла Дыбенко, с которым у Коллонтай на тот момент уже не было никаких отношений, и ее бывшего любовника Александра Шляпникова, ее в срочном порядке вызвали из Стокгольма прямо в кабинет народного комиссара . Все вопросы касались связей Александры с ее близким другом Марселем Боре, французским коммунистом, который когда-то порвал отношения с СССР. Тогда Коллонтай отпустили, в ее дневнике осталась запись об этом событии: «Жить жутко». Слежка за ней продолжилась, доверие Сталина она потеряла. После ее смерти пошли слухи о неких списках французских агентов-разведчиков, завербованных во время Второй мировой войны, в котором якобы фигурировало имя Коллонтай, у которой даже был свой номер – агент № 338.

Домашний арест

На дипломатическом поприще Александра Коллонтай достигла невероятных успехов. Благодаря ей заключил ряд выгодных торговых договоров. Она же спасла престиж родины во время Второй мировой войны, доказав, что бомбежка шведских городов неопознанными истребителями дело рук Германии, а не СССР. Германия использовала подобные провокации, дабы вовлечь Швецию в войну в качестве своего союзника.

Но все эти заслуги не уберегли Александру, старого большевика, одного из членов ленинской гвардии от подозрительности Сталина, который неустанно видел в ней шпионку. В 1943 году Коллонтай по состоянию здоровья на время покинула свой пост и отправилась в пригородный санаторий Стокгольма. За несколько недель ее отсутствия из посольства пропал весь ее личный архив, который, спустя несколько дней, был уже в Москве. Все ее письма, воспоминания, записки, тщательно изучались НКВД. Из рапорта сотрудника НКВД, товарища Рыбкина значилось, что архив был украден с помощью его жены – Зои Рыбкиной, сотрудницы советского посольства в Швеции. Она обвиняла Коллонтай в подозрительных и неизвестных для правительства связях. А ее шифровальщика Петрова вдруг объявили французским агентом, завербованным сотрудником французской разведки Жильбертой Буанон. В марте 1945 года – Коллонтай срочно вызвали в Москву. Ей уже было за 70 лет, и она передвигалась только на инвалидной коляске. Она была вынуждена оставить свой пост, и отныне была «пожизненно» помещена под домашний арест.

Вульгаризация

Активная борьба Коллонтай за женскую эмансипацию и революцию в буржуазных семейных ценностей привели к тому, что с ее именем стали связывать легализацию проституции в стране Советов или такие скандальные документы, как, например, Декрет Владимирского совдепа «О раскрепощении женщин». Согласно последнему, «с 1 марта 1918 года в городе Владимире отменяется частное «право» на владение женщинами. Всякая девица, достигшая 18-летнего возраста, объявляется собственностью республики и обязана быть заранее зарегистрированной в «Бюро свободной любви» при «Комитете бдительности» и имеет право выбирать среди других мужчин от 19 до 50 лет временного сожителя – товарища».

Александре Михайловне также приписывалась «Теория стакана воды», которая отрицала любовь в отношениях между мужчиной и женщиной и сводила все к инстинктивной сексуальной потребности. Поводом к появлению связи между именем Коллонтай и этой теории послужило ее высказывание: «Для рабочего класса большая „текучесть“, меньшая закреплённость общения полов вполне совпадает и даже непосредственно вытекает из основных задач данного класса». Действительно, в своих работах Коллонтай писала: «Буржуазная мораль требовала: все для любимого человека. Мораль пролетарская предписывает: все для коллектива! Эрос займет достойное место среди членов трудового единения. Пора научить женщину брать любовь не как основу жизни, а лишь как способ выявить свое истинное я». Однако историки, занимающиеся первыми периодами Советского государства, в частности Алексей Пензенский, считают все это вульгаризацией более глубоких идей Александры Коллонтай, которая ратовала не за «беспорядочные половые связи», а за абсолютное равноправие в «новой семье».