Биография. Ирина антонова: "я уже имею право на иронию по отношению к музею и к себе" Возглавила музей по воле предыдущего директора музея

Мировому искусству эта элегантная женщина посвятила почти восемьдесят лет. Целую эпоху - даже в измерении мирового искусства. И за эти годы Ирина Антонова составила о самых важных жизненных ценностях свое, особое, независимое от общепринятых стандартов мнение. О гениальности, которая рождается на земле, а не падает милостью Божьей с неба. О смирении, которому не стоит подражать. О роскоши, которая вовсе не нужна, если она не имеет границ. И о том, почему до 90 лет она вообще не думала о смерти.

Закон одаренности

Политизировано ли искусство? Это очень размытое и конъюнктурное мнение. Искусство Микеланджело, которое работало на Папу Римского, оно было политизировано или нет? Когда он расписывал потолок Сикстинской капеллы, он отражал мнение Папы? Ну нет конечно!

Но всегда были и будут художники, которые выполняют волю любой власти и прислуживают режимам. Обычно это слабые художники.

Часто так бывает, что искусство, которое никто не финансирует, дает очень серьезные плоды. Живопись, литература, музыка и даже театр.

Очень многие художники были голодными, мера сытости не имеет прямого отношения к качеству работы. Художник может быть сытым и делать плохие картины. Может быть успешным и быть настоящим мастером, так случается, когда художник находит свою аудиторию, находит тех, кто поддерживает большое и настоящее искусство.

Поэтому расклад "он успешен, значит, работает на кого-то" - очень примитивен. Художник может быть внешне успешным, но при этом быть полной бездарностью. Он может быть внешне неуспешным, но при этом быть абсолютным гением. Настоящий талант жирком не заплывает. Случается, что талант очень силен как творец и слаб как человек. И уступает каким-то принципам.

Это все очень сложно и индивидуально. Поэтому каждого нужно судить по делам его.

Закон одаренности пока не открыт. Но я не думаю, что это капает с неба. Потому что с неба много что капает. Одаренность - это сочетание чего-то непостижимого в человеке, формула одаренности неизвестна. Но я уверена в том, что это не капает с неба.

Я многократно говорила, у меня нет веры, может меня так родители воспитали. Потом это опыт человека, который много живет и много видит. Человека, который привык думать. Сколько на свете горя, зла, несправедливости... Кому это надо?

Если это разрешает делать Бог, который олицетворяет справедливость и правду, то зачем ему так корежить мир? Для чего?

И вообще, зачем человек рождается с этим набором дурных способностей? Совершать гадкие поступки и творить отвратительные дела. Зачем и кем придумана такая система?

Нас уверяют, что Бог всемогущ, если это так, тогда он же может по-другому мир сложить? Я не понимаю зависимости жизни от кого-то всемогущего.

А если мы от кого-то зависим, то к нему и требования надо предъявлять, вот мы и предъявляем. Но не имеем ответа. Я не воинственный атеист, я размышляющий, думающий человек. Это разные вещи. Скажем так, за свои 95 лет я не нашла подтверждения тому, что Бог существует. Как бы было хорошо, чтобы в жизни было к кому обратиться. Но пока не к кому.

Пятьдесят комнат несчастья

Я обычный человек, который в жизни наделал массу ошибок, мне есть в чем раскаиваться. Безусловно. Но все-таки я не сделала ничего дурного в большом смысле, я никого не убила и не ограбила. Глобального зла не сделала. Да, я была несправедлива и необъективна. Ошибалась? Конечно, ошибалась...

Но не более, смертных грехов на мне нет. Поэтому у меня нет страха перед кем-то.

Понимаете, мы умрем, наша плоть истлеет, и все. В этом нет у меня никаких сомнений. В бессмертие души я не верю. Но есть одно существенное "но". Надо что-то оставить после себя. Это очень важно. Надо сделать какой-то вклад. Если ты озабочен только сегодняшним днем и тебе надо жилье в пятьдесят комнат, то это один вопрос. Ну скажите мне, зачем человеку дом в пятьдесят комнат? Даже если у тебя большая семья, то тебе хватит четырех, ну максимум шести комнат.

Я так и не смогла это понять. Мы часто себя ведем и живем так, как будто у нас нет рук, ног и даже головы.

Когда у человека пятьдесят комнат, это говорит о неправильном понимании того, для чего он родился. Он и родился для этих пятидесяти комнат, чтобы их обставлять, убирать и украшать. Это же страшно непродуктивная жизнь.

Если бы ты усыновил пятьдесят детей и расселил их по этим комнатам - это одно, но иметь эти комнаты "для себя" - не понимаю.

Я за качественную человеческую жизнь, человек должен себя удовлетворять и в одежде, и в еде, и в условиях жизни. Но должен быть предел и главное - понимание, до какой степени тебе это необходимо.

Смирение непродуктивно

Упреки Церкви как института в каких-то человеческих грехах, это бывает часто. Тут все зависит от меры знания и понимания ситуации. Это примерно как упрекать власть. Есть ли у меня вопросы к Церкви? Вы знаете, у меня очень мало прямых соприкосновений с Церковью.

Упреки к Церкви идут от того, что в течение длительного времени Церковь держала человека в послушании и смирении. Смирение мне не нравится, оно непродуктивно. Принципы смирения и рабства мне не близки.

Мне близки принципы порядочности, добра, желания сделать добро другим, не делать зла. Смирение мне не нравится, понимаете, оно не дает возможности развиваться.

Нельзя превращаться в полное послушание. Человек должен быть внутренне активен, смирение как модель поведения не достойна подражания.

Человек должен развивать свое тело, душу, знания, талант. А смиренному это невозможно.

Урок от сына

Да, меня обижали, да, ко мне были несправедливы, но не до какой-то критической черты.

У меня был период, когда я некоторым людям не подавала руку, правда, я активно добивалась публичных извинений. Для меня это важно. Когда это происходило, то все снова становилось на свои места.

Зависть? Понимаете, это качество, которое вкладывает в нас сама жизнь с ее извечными соревновательными моментами. Которые начинаются с раннего детства. Потом понятие справедливости у всех разное.

Запомнила урок справедливости, который я получила от своего сына. Когда он учился в первом классе, мне позвонила его учительница и голосом полным напряжения сказала: "Ваш сын ведет себя неправильно".

Оказалось, что учительница поставила в угол девочку за какой-то проступок. Боря, ни слова не говоря, вышел из-за парты и встал рядом с ней.

Она ему сказала: "Борис, я же тебя не ставила в угол", он ответил одним словом "несправедливо" и продолжал стоять.

Вот это очень говорящий маркер, как человек понимает справедливость и как он борется с несправедливостью.

Зависть - очень мощная антисила. Но любовь сильней! Только поэтому, что она сильней, мир и держится. Недаром же один из самых главных образов, который проходит через всю историю мирового искусства - это образ матери. Понимаете, мать - синоним любви.

Возьмите живопись. Сколько мировых шедевров, на которых изображены женщины с детьми на руках. А если не считать шедевры, а просто живопись?!.

От Мадонны до крестьянки, все с младенцами на руках. У великого Крамского есть картина, от которой глаз невозможно оторвать - "Неутешимое горе", где мать стоит у гроба ребенка. Повторяю, через всю историю мирового искусства проходит образ матери, а значит, образ любви.

В сегодняшнем искусстве его стало меньше. К сожалению.

Оказалось, что сейчас искусство не нуждается в людях, оно сегодня нуждается в конструкциях, которые лязгают и напевают.

Сегодня все больше пространства с исчерченными линиями, чем человека. Исчез и образ матери. Это страшно и тупиково. А на этот уход, как на спираль, накручиваются другие уходы.

Вот и с журналистики человек уходит, сегодня о людях пишут все меньше и меньше.

Сейчас на арену все больше и больше выходит авангардного искусства, которое тоже нельзя снимать со счетов. Но поверьте, еще долго ребенок будет рисовать овал, две ручки и две ножки и говорить, что это мама. Это потребность жизни, понимаете?

Искусство несет в себе все, что накопило человечество. Мои переживания живут во мне, они аккумулированы, а через меня они передаются другим. Поэтому я думаю, что искусство обязано нести в себе этическое начало.

Иначе оно не искусство и не связано с человеком. Эстетическое понимание красоты тоже должно нести, но обязательно с пониманием некрасоты. Чтобы понимать красоту, можно изображать и безобразие. Как это делал великий Гойя, например.

Через это мы начинаем что-то яростно ненавидеть, а к чему-то тянуться. Раньше была просто Мадонна, а теперь появляется кто-то против Мадонны и против этих святых чувств. Вот любовь к Мадонне усиливается в разы.

Когда на картине тигр терзает несчастное животное, у вас это вызывает жалость. Искусство призвано будировать в человеке лучшее. Порой провокационными ходами, но ради благой цели.

Природа моя

Как я отношусь к суррогатному материнству? Оно - результат невероятного желания иметь ребенка И если сегодня технологии позволяют родить новую жизнь таким способом, то почему бы и нет? Рождается же новая жизнь! Жизнь, понимаете?!

Я не осуждаю этих матерей. Я бы не смогла ею стать никогда в жизни. Но у каждого своя грань.

Вообще желание родить ребенка - фантастическая сила. Женщина даже не думает, что и как ей будет.

Я знаю женщин, которые имели детей, совершенно не рассчитывая на брак. Только иметь ребенка. Все!

Моя природа, вероятней всего, это генетика. Моя мама прожила сто лет и пять месяцев и умерла на ходу. Она до последнего дня читала газеты пачками, я вечером приходила домой, она мне говорила: "Ты это обязательно прочитай, а на это не трать время", и я с ней часто соглашалась.

Вместе с ней ушла часть дома, любви, доверия, атмосферы, часть меня ушла в конце концов. Мой отец уходил из семьи, потом вернулся. Мама его приняла. Думаю, что она его любила. Но она не была счастливым человеком, не была тогда счастлива и я. Я очень переживала их отношения.

Из детства очень хорошо помню чувство одиночества.

Мама работала наборщицей в типографии, ей приходилось часто работать ночами, и она вынуждена была оставлять меня одну. Помню ощущение большой комнаты, и я одна в ней. И свет, который с улицы падал в окно. Нет, мне не было страшно. Иногда я вставала с кровати и подходила к окну. Помню, как по площади шли, чеканя шаг, строгие ряды красноармейцев. Я на них смотрела в окно. Еще помню детский сон: ряды этих красноармейцев, за ними идет мама. Потом ряды уходят, и мама исчезает. Было ощущение ужаса и сильной тревоги от того, что мама уходит. Ощущение глубокого одиночества было присуще мне в ранние годы моей жизни.

Немножко верила в бессмертие...

Вы будете смеяться, я долго, лет до 90, о смерти не думала вообще.

В голове сидела смешная мысль, с какой стати я должна умирать? Я очень часто так думала, что потом даже немножко стала в это верить. Искренне считала, что смерть туманна и маловероятна. В какой-то момент все стало на свои разумные места, я прекрасно понимаю, сколько мне лет. Можете мне не верить, но у меня нет никакого внутреннего страха и ужаса перед смертью.

Я никогда не думала и не думаю, как мир будет без меня. Зачем? У меня в жизни есть два дела. Одно из них мое личное и связано с моим сыном. Оно никого не касается. И это самое главное дело. Мой сын болен и не сможет жить после меня...

Второе дело - это музей. Сейчас очень искажены идеи музейного городка, создание которого я начинала в 1961 году буквально сразу, как стала директором.

Я хочу кое-что вернуть на нормальный путь, но меня слышат очень плохо. Очень надеюсь, что услышат.

Маяки? Нет у меня внутри никаких маяков, я буду цинична, но я сама себе маяк. Сама иду на свой свет, понимаю, что его осталось немного, и понимаю, что он обречен погаснуть. Я должна доверять себе, своему опыту и постараться по мере сил сделать все, что я считаю важным.

При этом я читаю лекции, делаю выставки, но это моя текущая работа. А жизнь я посвятила тому, чтобы здесь был музейный городок. Когда я сюда пришла, тут был один дом, одно здание, а сейчас целый комплекс стал, целый организм. Главное, чтобы он не превратился в дешевый шоу-центр.

Жизнь люблю по-прежнему! Вот до сих пор вожу машину, за рулем с 1964 года, тогда в Москве женщин-водителей были единицы, и мне нравилось быть в числе этих единиц. Потом машина - это прекрасно, чувство личного пространства. Никого нет вокруг и чувство своей территории. И скажу вам честно, если где-то бывает возможность прибавить скорость, я это делаю с удовольствием.

Моя записная книжка - это особый документ. И сегодня многим, кто там записан, я уже звонить не могу. По одной причине - их уже нет на этом свете. Вот вам мой ответ на вопрос об одиночестве.

Но я сегодня просыпаюсь с хорошим, ровным настроением. Правда, зарядку делать уже перестала, но разминаюсь каждое утро. Могу лежа в постели делать какие-то незамысловатые, простые, но очень полезные движения. Домой, как правило, возвращаюсь поздно. Понимаете, дел по-прежнему очень много. И скажу вам честно, у меня нет усталости от жизни. Пока еще не понимаю, как можно от нее устать?

"На мужа смотрела как в зеркало..."

Любовь? Знаете, из моей жизни очень многое ушло вместе с уходом мужа. Мы с ним прожили 64 года и необыкновенно сроднились. Мы сроднились тогда, когда прошли все законы и сроки для всяких отношений, когда погасли все гормональные костры. Тогда появилось фантастическое взаимопроникновение и дружба. Абсолютное доверие, пришло такое состояние, когда мы верили друг другу как себе. Смотришь в него как в зеркало.

Мы с Евсеем Иосифовичем сроднились еще и на фоне общего горя, трагедии, нашей жизни. Я имею в виду болезнь сына...

Что тоже редкий случай, мужчины часто уходят, когда в семье рождается проблемный ребенок.

Когда муж умирал, я зашла в реанимацию. Гладила его по руке, что-то говорила. Ему было очень тяжело, он задыхался, был подключен к аппаратам. Затем, из последних сил прохрипел: "Я тебя люблю"... (плачет)

Часто ли я плачу? Крайне редко, мои слезы связаны чаще всего только с искусством. Могла плакать, видя, как Галина Уланова гениально танцевала "Джульетту"...

Справка "РГ"

Ирина Антонова родилась 20 марта 1922 года. В Государственном музее изобразительных искусств имени А.С Пушкина работает с 1945 года, с 1961 по 2013 год была его бессменным директором. Сейчас она президент музея. Доктор искусствоведческих наук, одна из шести женщин нашей страны полный кавалер ордена "За заслуги перед Отечеством". Владеет четырьмя языками. 64 года была женой Евсея Ротенберга, доктора искусствоведения.

#ЮБИЛЕЙ КОРОЛЕВЫ

/ О ВОЗРАСТЕ ДАМ ГОВОРИТЬ НЕ ПОЛАГАЕТСЯ. НО ЭТО ОСОБЫЙ, МОЖНО СКАЗАТЬ, ЕДИНСТВЕННЫЙ СЛУЧАЙ, КОГДА, КАК ГОВОРЯТ ФРАНЦУЗЫ, «СHAPEAU BAS». ШАПКИ ДОЛОЙ! ИРИНЕ АЛЕКСАНДРОВНЕ АНТОНОВОЙ – ПРЕЗИДЕНТУ ГМИИ ИМ. А. С. ПУШКИНА – ЭТОЙ ВЕСНОЙ ИСПОЛНЯЕТСЯ 95 ЛЕТ /

Текст CЕРГЕЙ НИКОЛАЕВИЧ
фото ЮРИЙ МАРТЬЯНОВ / Коммерсантъ, АНТОН ТУШИН / ТАСС

Много раз замечал: если начинается эра юбилеев, то конца им не видно. Кажется, только недавно праздновали 90-летие Ирины Александровны Антоновой и столетие Пушкинского музея. А вон прошло пять лет, и новый юбилей грядет в марте.

Девяносто пять – это какая-то непредставимая и величественная цифра, перед которой хочется снять шляпу и молча стоять с непокрытой головой на мартовском ветру. Собственно, все так и делают, как только на горизонте появляется Ирина Александровна.

Перестав быть директором ГМИИ им. А. С. Пушкина, она осталась одной из самых важных фигур нашего культурного ландшафта. Ей удалось не только сохранить свой кабинет по соседству от Итальянского дворика, но и отстоять право продолжать делать то, чем она занимается всю жизнь, – новые выставки, сложносочиненные художественные проекты, присутствие в высшей музейной лиге, попасть в которую можно, только имея за плечами бесспорные заслуги и огромный директорский опыт.

Я всегда восхищался, с каким профессиональным бесстрашием она обращается с микрофоном, как легко находит убедительный тон, как умеет точно формулировать, не оставляя камня на камне от аргументов своих противников. Знаю, что до сих пор сама водит машину. И однажды стал свидетелем, как ее возил на мотоцикле вокруг Пушкинского музея знатный байкер, актер Джереми Айронс. На вполне, впрочем, умеренной скорости, но ведь отважилась. Села, поправила юбку, обняла британца за широкие плечи и проехалась с ветерком! Только фотографы успевали отщелкивать исторические кадры. Она была первой, кто пустил моду в музейные палаты. До нее в России это не делал никто, полагая, что мода и искусство – понятия несовместимые. Успех великолепных выставочных проектов Роберто Капуччи, Диора, Шанель, за которые она и получила премию имени Олега Янковского фестиваля «Черешневый Лес», убедительно развенчал аргументы ее оппонентов.

При всей своей респектабельной седине и строгих английских костюмах с брошкой на лацкане Ирина Александровна, конечно, – дама лихая. Она любит скорость, не боится резких жестов и неожиданных поворотов. Не слишком церемонится там, где можно без этого обойтись. Когда лет десять назад я первый раз переступил порог ее кабинета, то удивился, как мало в нем женского уюта, каких-то милых мелочей, по которым можно было бы судить о личности и семейной жизни владелицы. Никаких портретов с автографами в рамках, никакого красного дерева и антиквариата, уместного в музейных покоях. Все очень строго, без лишних сантиментов. Только старинный гобелен XVII века на стене чуть смягчал казенную атмосферу, да стопки книг по искусству, громоздившиеся на столах, напоминали о том, что это кабинет директора одного из самых прославленных музеев страны.

Музею нужны деньги. Только что сорвался отличный проект, посвященный искусству ар-деко, который можно было легко привезти из Англии. Ничего подобного в Москве никогда не выставлялось, но денег у Минкульта нет, у ГМИИ тем более. Скоро все экспонаты разбредутся по другим музеям и частным коллекциям, и больше их не собрать. Было понятно, что Ирина Александровна внутренне уже простилась с этой выставкой, но при этом я видел, как руки ее продолжали тянуться к каталогу. Как она его трогала, поглаживала, как будто была не в силах признать свое поражение. До последнего она продолжала надеяться, что вдруг ей в голову придет какая-нибудь гениальная идея или само собой возникнет чье-то спасительное имя. «И надо всего каких-то двести тысяч фунтов», – вздыхала она, то отодвигая каталог, то придвигая его к себе.

Но у меня не было ни двухсот тысяч фунтов, ни мысли, откуда их можно взять, поэтому мои шансы заинтересовать Ирину Александровну были равны нулю. Она из породы женщин, чьи желания должны выполняться сразу при первом же намеке. Никакие проволочки и жалкие объяснения не принимаются. В такие моменты ее глаза приобретают стальной оттенок, а голос становится бесцветно-любезным, как в автоответчике. Только один раз за время нашей беседы он потеплел. Это когда я спросил, какой у нее любимый город.
– Венеция, – ответила она мгновенно.
И тут же вспомнила, как однажды утром в несезон оказалась на площади Сан-Марко и удивилась, что ее преследует звук чьих-то каблуков, а потом только сообразила, что это ее собственные каблуки. И что на Сан-Марко она совсем одна.
– Такого не бывает! – воскликнул я.
– Со мной только так и бывает, – ответила она чеканной ахматовской формулой с грустной усмешкой.

#С актером Джереми Айронсом на открытии выставки «Новый свет. Три столетия американского искусства» в ГМИИ им. А. С. Пушкина, 2007 год

В этот момент в нее легко можно было влюбиться. Что, собственно, и происходило со многими выдающимися мужчинами и женщинами, попадавшими под чары Антоновой. Тут и старенький Марк Шагал, радостно сиявший васильковыми глазами при одном упоминании ее имени. И неприступный Святослав Рихтер, в обход законной жены и главной наследницы Нины Дорлеак доверивший ей судьбу своих картин. И даже Энни Лейбовиц, великий американский фотограф, застенчиво призналась, что надела нелепое платье-балахон на собственный вернисаж из одного только уважения к госпоже Антоновой.

Наверное, если бы Ирина Александровна была просто музейной партайгеноссе, какой ее представляют недоброжелатели, то ничего бы этого не было. Но она – женщина. Со своими тайными страстями и драмами, со сложной жизнью, которая только угадывается по отдельным репликам и деталям. На выставке, посвященной 100-летию ГМИИ в Белом зале, в одной из витрин были выставлены рядом два служебных пропуска и две похожие записи в трудовые книжки, помеченные 1945 годом: ее и Евсея Иосифовича Ротенберга. Он был ее мужем, учителем. Выдающийся ученый, исследователь и знаток европейского искусства. Лишь в канун своего юбилея она обмолвилась: «Если я сегодня что-то начинаю понимать в искусстве и в жизни, то это его заслуга».

Ни в одном своем интервью она почти ничего не рассказывала о своей семье. Об отце, сложном и сумрачном человеке. О маме, которая была с ним несчастна, хотя и дожила до очень преклонных лет. О сыне Борисе, который давно и неизлечимо болен. Все личное отсечено и закрыто от посторонних глаз. А когда Первый канал попытался что-то вякнуть на эту тему, пресс-служба музея молниеносно отреагировала, выпустив официальный меморандум, наподобие тех, с которыми выступает Букингемский дворец, когда оказывается затронута личность Королевы. Никто ничего не должен знать. Никто не должен приближаться слишком близко.

Есть только Музей и образ строгой дамы с двумя нитками жемчуга на шее, который Антонова создавала десятилетиями, прочно внедрив его в массовое сознание. Другой ее никто себе и не представляет. Но я ее видел однажды без жемчугов. После тяжелой дороги (она, как всегда, сама была за рулем). Нагруженная сумками, свертками, она медленно шла к подъезду подмосковного дома отдыха «Лесные дали», где тогда проводили каждое лето ее муж и сын. Это был тот случай, когда точно она не хотела, чтобы ее узнавали. И помогать тащить сумки было необязательно, хотя поначалу у меня и был такой порыв. Нет, не надо. Ей будет неприятно. За прошедшие пять лет много всего поменялось в жизни Ирины Александровны: умер Евсей Иосифович. Теперь все заботы о сыне легли на нее. После острой дискуссии об объединении коллекций Щукина и Морозова, идею которого не поддержало музейное сообщество, ей пришлось оставить пост директора ГМИИ, перейдя на формальную должность «президента», придуманную специально для нее. В музейной иерархии это что-то вроде статуса «вдовствующей королевы» или «королевы-матери»: много почета, но по сути никакой власти.

ПРИ ВСЕЙ СВОЕЙ РЕСПЕКТАБЕЛЬНОЙ СЕДИНЕ И СТРОГИХ АНГЛИЙСКИХ КОСТЮМАХ С БРОШКОЙ НА ЛАЦКАНЕ ИРИНА АЛЕКСАНДРОВНА, КОНЕЧНО, – ДАМА ЛИХАЯ. ОНА ЛЮБИТ СКОРОСТЬ, НЕ БОИТСЯ РЕЗКИХ ЖЕСТОВ И НЕОЖИДАННЫХ ПОВОРОТОВ

Но даже в этой непростой ситуации ей удалось осуществить свою давнюю мечту – грандиозную выставку «Голоса воображаемого музея Андре Мальро». Про Мальро в России мало кто знает, его романы давно не переводились на русский. Его многолетняя деятельность на посту министра культуры в правительстве Де Голля у нас замалчивалась и почти неизвестна. Осталось громкое имя, но дела и идеи, стоящие за ним, успели безнадежно потонуть в океане времени, который, как известно, смывает все. Но оказалось, что нет, не все. Что-то остается, что-то еще можно сохранить, какие-то обломки выловить, старые идеи заново озвучить и осмыслить. Поразительно, что этим вдруг занялись в Москве. Есть фотографии, на которых молодая Антонова водит Мальро по залам Пушкинского музея. Спустя сорок лет она вспомнит этот визит и затеет с ним свой заочный диалог, весь выстроенный на неожиданных ассоциациях и рифмах, на сложном подтексте и шифрах, на том языке, который требует от зрителей не просто знаний, но культуры в самом подлинном и широком смысле этого слова. Культуры, как ее понимал Андре Мальро и как попыталась донести ее до нас Ирина Антонова. Я ходил по ее выставке с четким ощущением огромного и недооцененного события. Понятно, что Мальро – не Валентин Серов и не Айвазовский. Здесь толпы не предполагались изначально. Не было тут и общепризнанных полотен-хитов, которые всегда являются приманкой для широкого зрителя. Расчет был на погружение в культурный контекст, на деятельную работу души и мысли, на включенность в грандиозный замысел куратора, охватывающий сразу несколько цивилизаций, исторических периодов и тысячелетий. Мальро – как Харон, переплывающий реку Времени, забирая с собой все лучшее, что удалось скопить человечеству к концу ХХ века.

Логично было бы представить этот выставочный проект как «лебединую песню» Антоновой. Но при нашей встрече в ее кабинете она меня ошарашила неожиданным сообщением. Пока она готовила Мальро, в ее планах появилась еще одна выставка, ради которой она недавно слетала в Нью-Йорк пообщаться с известным филантропом и миллиардером Лаудером, пообещавшим ей несколько полотен Климта из своего собрания к следующему фестивалю «Декабрьские вечера». Вообще, когда говоришь с Ириной Александровной, то понимаешь, что такое гамбургский счет и как трудно, невозможно ей соответствовать даже при нынешних бойких навыках и новейших гаджетах, заменивших энциклопедические знания и масштабное видение. А растянувшиеся километровые очереди прошлой осенью в Париже на выставку в центре искусств Louis Vuitton, где на два месяца воссоединились коллекции Щукина из Эрмитажа и Пушкинского музея, наглядно продемонстрировали всем, что правда была на стороне Антоновой. Москва лишилась грандиозного музея. Но мы не касаемся этой болезненной темы. Ведь речь о юбилее. Я предложил поговорить о возрасте.

– Древние римляне считали, что старость – это болезнь, кавказские горцы-долгожители – что это мудрость, а что думаете вы?

– Лично я совсем не переживаю по этому поводу. Для меня старость выражается прежде всего в потере интереса к тому, что раньше составляло смысл твоей жизни. Я часто наблюдаю этот процесс, особенно у женщин, перешагнувших рубеж в 50-60 лет. И тогда человек начинает думать о смерти, беспрерывно прислушивается к себе: там кольнуло, тут стрельнуло. А дальше его уже ничего не интересует, кроме горсти лекарств, которые надо ежедневно принимать от разных болячек.

– Знаю, что с вами на темы здоровья говорить бессмысленно. Вы просто не знаете, что такое болеть?

– Очень даже знаю. В последнее время, например, стала хуже видеть. И это становится проблемой. Но говорить со мной на эти темы действительно не слишком интересно. Я тут неважный эксперт. Меня все время спрашивают: может, вы сидите на какой-то диете или делаете особую гимнастику? Видит Бог, нет. Не делаю. Что, может быть, и плохо? Не знаю.

– А что поддерживает и дает силы?

– Искусство. Для меня бесконечно важно, например, регулярно бывать в Консерватории. Я просто заболеваю, если не могу попасть на интересующий меня концерт, на премьеру в Большом театре. Меня всегда радуют приглашения на фестиваль искусств «Черешневый Лес», где, как правило, отлично составлена программа. Пушкинский музей был одним из первых, кого этот фестиваль включил в свою орбиту. Мы сделали вместе несколько интересных проектов. Можно назвать и ретроспективу театральных костюмов Франко Дзеффирелли, и выставку графики Николая Жукова ко Дню Победы. А ведь были еще одиночные визиты великих полотен Пармиджанино и Сандро Боттичелли из итальянских музеев. И ретроспектива легендарного модельера Роберто Капуччи «Костюмы и современники» и проект графики и рисунков Тонино Гуэрры «Латерны Толстого». А разве можно забыть первую по сути большую выставку живописи и графики Моисея Фейгина «Исповедь Арлекина»? Да много чего было, о чем я вспоминаю с теплотой. Мне близка тема Михаила Куснировича – тема созвучия в искусстве, которая заложена в основе «Декабрьских вечеров» Святослава Рихтера в нашем музее с 1981 года. Когда различные виды искусств, по-разному соотносясь друг с другом, создают более объемную и яркую картину мира. И в этих двойных, а то и тройных отражениях ты лучше начинаешь понимать и узнавать себя подлинного. Собственно, в этом и заключается магия настоящего искусства.

#С Михаилом Куснировичем на фестивале «Черешневый Лес», 2008 год

20 марта юбилей у . Одному из самых уважаемых в музейном мире деятелей исполнилось 95 лет. Более полувека она , сейчас является его президентом.

Всегда собранная, в костюме английского покроя, обаятельная в своей строгости, завораживающе красноречивая. Ирина Антонова в свои 95 остается иконой стиля и примером для подражания. Все самые влиятельные арт-менеджеры России — ее ученики.

"Ирина Александровна всегда за временем не просто успевала, она его опережала! Это удивительная способность, потому что многие имеют свойство в своем времени застревать. Вот, наверное, этому она меня научила. А еще она меня научила ходить на высоких каблуках! Потому что это позволяет держать спину, это очень правильно", — говорит директор Мультимедиа Арт Музея Ольга Свиблова.

Ею восхищались Марк Шагал и Святослав Рихтер. Франко Дзеффирелли предлагал выйти за него замуж, а Джереми Айронс катал на мотоцикле. Доктор искусствоведения, академик, одна из четырех женщин России - полных кавалеров ордена "За заслуги перед Отечеством", она 72 года работает в Музее имени Пушкина. Пришла в 1945-м, послужив в госпитале медсестрой. Помнит, как за месяц до Победы очищала шедевры от снега - стеклянную крышу музея разрушило бомбежкой. Потом помогала разместить "Сикстинскую мадонну" - картину Рафаэля из Дрезденской галереи фашисты спрятали в заброшенной шахте, ее спасли советские солдаты, а музейные работники отреставрировали. В 1961-м старшему научному сотруднику Ирине Антоновой предложили стать директором. Ей было всего 39, но коллектив не сомневался - она самый достойный кандидат.

Она умелый популяризатор, у нее всегда все очень доступно, аргументированно, она очень интересно рассказывает", — говорит заведующая отделом личных коллекций ГМИИ им. А. С. Пушкина Наталья Автономова и показывает редчайшие экспонаты.

Это стало традицией Пушкинского эпохи Антоновой. Собственное собрание музея не так богато, как коллекция Эрмитажа или Третьяковской галереи. ГМИИ прославился на весь мир именно благодаря громким выставкам. 1974 год - визит "Джоконды" Леонардо да Винчи. Чтобы привезти ее, понадобилось оплатить многомилионную страховку, и советское руководство пошло на это, благодаря настойчивости Ирины Александровны. В итоге люди ночами стояли в очереди на Волхонке, чтобы ровно 15 секунд созерцать улыбку Моны Лизы.

"Благодаря таким директорам, таким людям, как Ирина Александровна, и мы можем делать что-то, и к нам появляется доверие - к Русскому музею. Я благодарен ей за хорошую школу!" — признается генеральный директор Государственного Русского музея Владимир Гусев.

В юности Ирина Александровна мечтала стать цирковой наездницей. Говорит: нравится работа на пределе возможностей. Этого принципа придерживалась и в руководстве музеем. Делала то, на что другие не решались. В застойном 1981 году первой показала советским гражданам полотна буржуазных художников — Леже и Матисса. И запрещенных Малевича, Филонова, Кандинского на выставке "Париж-Москва".

"Это, в общем, мужественный поступок мужественного человека. Потому что, когда существуют в обществе идеологические препоны, идеологические границы, очень трудно их разрушать. И самое главное, за этим стояло одно - любовь к тем памятникам, уважение к памятникам и понимание роли и значения тех памятников в истории культуры и искусства", — считает декан Исторического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова Иван Тучков.

"Когда директор парижского музея Орсэ принимал госпожу Антонову, он публично сказал ей: "Я восхищаюсь вами, я дам вам любую картину, какую ни попросите!" Она сказала: "Хорошо. Тогда дайте нам "Олимпию" Эдуарда Мане". Тому пришлось сказать: "Хорошо. Но я спрошу у президента Французской республики". Как вы знаете, он разрешил", — рассказывает профессор Парижского университета Сорбонна (Франция) Франсуа Сен-Шерон.

Но не только громкие выставки - Ирина Антонова заслужила благодарность и малыми делами». В 70-е свой резолюцией фактически спасла архив мецената Сергея Щукина - после смерти его племянницы бесценные письма и фотографии собирались сдать на макулатуру.

"Эта резолюция гласит: "Очень важная и нужна для музея работа". Архив был куплен, и мы гордимся этой коллекцией", — говорит старший научный сотрудник отдела рукописей ГМИИ им. А. С. Пушкина Наталья Александрова.

Спустя 52 года, она уступила должность директора Марине Лошак - преемницу выбирала лично. Но и сейчас без одобрения Ирины Антоновой в ГМИИ не решаются даже стены красить.

Свой юбилей теперь уже президент Музея имени Пушкина хочет встретить, как и положено ученому, научной конференцией.

Директор Государственного музея изобразительных искусств имени А. С. Пушкина, заслуженный деятель искусств России, лауреат Государственной премии РФ, действительный член Российской академии художеств, академик Российской академии образования, член-корреспондент Академии Сан-Фернандо в Мадриде (Испания), доктор Российского государственного гуманитарного университета

Родилась 20 марта 1922 года в Москве. Отец - Антонов Александр Александрович. Мать - Антонова Ида Михайловна. Супруг - Ротенберг Евсей Иосифович (1920 г. рожд.), искусствовед, доктор наук, работает в Институте истории искусствознания заведующим сектором. Сын - Борис (1954 г. рожд.).

Ирина росла в семье, где все любили искусство, музыку, литературу, театр. Мама окончила Харьковскую консерваторию по классу фортепиано, но не смогла реализовать себя профессионально - помешала Гражданская война. Отец родом из Петербурга, был активным участником революции, членом партии с дореволюционным стажем, работал электриком на корабле. Жизнь его сложилась так, что он нашел себя в другом деле: стал специалистом по стеклу, а позже - директором Института экспериментального стекла. При этом очень любил театр и в молодые годы даже играл в спектакле "На дне" М. Горького в том самом театре, в труппе которого состоял впоследствии ставший знаменитым актер Скоробогатов. Очень любил посещать с дочерью театр, оперу, балет.

В 1929 году отца направили на работу в Германию. Ирина с родителями прожила там до 1933 года. За это время она освоила немецкий язык. Изучив его, прочла в оригинале Гете , Гейне , Шиллера . Сразу после прихода к власти нацистов семья Антоновых уехала в Союз.

В школе Ирина училась хорошо. Она хотела поступать на механико-математический факультет МГУ, но любовь к искусству оказалась сильнее, и И. Антонова стала студенткой ИФЛИ. Этот вуз просуществовал всего семь лет, однако немало выдающихся людей искусства вышли из его стен. С началом войны вуз закрыли, а факультеты присоединили к МГУ. Так, проучившись в ИФЛИ год, Ирина стала студенткой университета. Во время войны она прошла курсы медсестер, работала в госпитале. В 1945 году окончила университет и была приглашена на работу в Музей имени А. С. Пушкина. Тогда при нем была аспирантура, в которой Ирина училась. Областью ее научных исследований было искусство Италии эпохи Возрождения.

В 1961 году она была старшим научным сотрудником, когда ей был предложен пост директора музея. С февраля 1961 года по настоящее время И. А. Антонова - директор Государственного музея изобразительных искусств имени А. С. Пушкина, одного из крупнейших и авторитетнейших музеев России и мира.

За долгие годы устоялось мнение, что Русский музей в Санкт-Петербурге и Третьяковская галерея в Москве специализируются только на произведениях русских художников, а Эрмитаж и Музей имени Пушкина - музеи западного типа. От нового директора требовалась отвага, чтобы идти вразрез с идеологическими принципами тех лет, устраивать "смелые" выставки.

"Золотыми" годами музея Ирина Александровна Антонова считает вторую половину 1960-х годов, вплоть до перестройки. По новаторским замыслам работы музея можно сравнить с театром на Таганке тех лет. Так, в 1966 году, несмотря на возражения тогдашнего министра культуры Е. Фурцевой, в музее прошла выставка А. Г. Тышлера. Позже была проведена выставка работ А. Матисса . В стенах музея исполнялись музыкальные произведения, появление которых трудно было представить в те годы даже в консерватории: Стравинский , Шнитке , "Всенощная" Рахманинова . С 1967 года по ее инициативе в музее ежегодно проводятся Випперовские чтения - конференции памяти бывшего научного руководителя музея профессора Б. Р. Виппера.

В 1974 году под руководством И. А. Антоновой была проведена коренная реорганизация экспозиции музея. С этого времени в музее организуются "смешанные" выставки. Например, выставка портретов, где соседствовали работы (к примеру) Ренуара и Серова или же портреты одного и того же человека, выполненные русским и зарубежным художником. Это позволяло посетителям сравнить, как отечественные мастера выглядят в контексте мировой художественной культуры. Эти выставки производили огромное впечатление на публику.

В 1981 году в музее состоялась большая выставка "Москва - Париж". Сначала она проходила в центре Помпиду в Париже, потом - в ГМИИ. Она была одной из самых авангардных художественных выставок XX столетия. Были показаны работы Малевича , Кандинского , Филонова ... Ее посетили тысячи людей. В 1990-х годах была проведена уникальная выставка - "Москва - Берлин. Тоталитарное искусство" - русское и немецкое, на которой было представлено даже то, что боялись показать немцы. Выставка явилась прорывом из изоляционизма...

В конце 1980-х годов по инициативе и при непосредственном участии Ирины Антоновой была разработана государственная программа развития музея. В рамках программы в 1995 году в ГМИИ был открыт Музей личных коллекций. К настоящему времени собрано уже более сорока коллекций.

В 1996 году И. А. Антонова явилась инициатором открытия Учебного художественного музея имени И. В. Цветаева, который развернут в здании Российского государственного гуманитарного университета. Этот отдел ГМИИ имени А. С. Пушкина создавался на материале музейных коллекций слепков скульптуры древнего мира, средневековья и Возрождения.

В 1998 году в основном здании музея был открыт новый зал - Зал истории музея, экспозиция которого знакомит с важнейшими вехами создания музейных коллекций. Экспозиция показывает, как учебный музей слепков постепенно превращался в настоящую сокровищницу мирового искусства. В том же году И. А. Антоновой был создан еще один отдел музея - Мемориальная квартира Святослава Рихтера . В настоящее время в реконструированном особняке начала XIX века открыт детский центр эстетического воспитания детей.

В 1998 году музей отметил свое 100-летие. До сих пор датой открытия музея считался 1912 год. Однако днем рождения музея решено было сделать дату его закладки, которая состоялась в 1898 году. Столетие закладки музея отмечалось в помещении Большого театра. Это стало событием культурной жизни современной России. В нем приняли участие М. Плисецкая , Ю. Башмет , многие выдающиеся деятели культуры и искусства.

Заметное достижение в работе музея - организация фестиваля "Декабрьские вечера". Целая серия интересных программ была задумана еще совместно с С. Т. Рихтером. Великий маэстро неоднократно принимал в них участие, так же как И. Архипова, Е. Нестеренко, Е. Кисин. Неизменными участниками "вечеров" были Г. Кремер, М. Плетнев , О. Каган, В. Третьяков, Н. Гутман, Ю. Башмет, Э. Вирсаладзе.

Начиная с первой половины 1960-х годов И. Антонова участвует в работе Международного совета музеев при ЮНЕСКО (в течение 12 лет - вице-президент, а с 1992 года - почетный член). В течение 6 лет она возглавляла Международный комитет по воспитательной работе.

И. А. Антонова - автор более 100 публикаций (каталогов, статей, альбомов, телевизионных передач, сценариев научно-популярных фильмов). На протяжении ряда лет вела преподавательскую работу на искусствоведческом отделении в МГУ, в Институте кинематографии, в аудитории ГМИИ имени А. С. Пушкина, в Институте восточных языков в Париже.

Ирина Александровна Антонова - действительный член Российской академии художеств, академик Российской академии образования, член-корреспондент Академии Сан-Фернандо в Мадриде (Испания), доктор Российского государственного гуманитарного университета "Honoris Causa", заслуженный деятель искусств России. Наряду с О. Табаковым , А. Вознесенским , А. Битовым, В. Васильевым, В. Абдрашитовым , В. Аксеновым, Э. Неизвестным, Ю. Башметом она - постоянный член жюри независимой премии "Триумф".

В 1995 году удостоена Государственной премии Российской Федерации.

Награждена орденами Октябрьской Революции, Трудового Красного Знамени, "За заслуги перед Отечеством" II и III степени, французским орденом Командора искусства и литературы, итальянским орденом "За заслуги".

Ирина Антонова свободно владеет немецким, французским и итальянским языками. Она очень любит театр, балет, музыку. Особенно выделяет Шопена , Вагнера , Шостаковича . Любимое занятие с детства - чтение книг (классических и современных). Любит и стихи, и прозу.

Среди ее пристрастий - вождение автомобиля, которым она управляет с 1964 года. Как говорит Ирина Александровна, "не мой дом, а моя машина - моя крепость", подразумевая, что машина - это замкнутое пространство, в котором можно отдохнуть наедине с самой собой, подумать, помечтать во время дороги, что очень важно для человека, работа которого связана с постоянным общением с большим количеством людей. Увлекается плаванием.

Праздничный концерт в честь Ирины Антоновой, ей сегодня исполнилось 95 лет. Ирина Александровна почти за 70 лет службы фактически стала лицом Пушкинского. Полвека она была его директором, сейчас - президент.

Ее любовь к работе превратила здание на Волхонке в одну из крупнейших и известнейших музейных площадок мира. С юбилеем Ирину Антонову поздравил Владимир Путин. И сегодня же своим указом наградил ее знаком отличия "За благодеяния".

Пушкинский сегодня утонул в цветах и комплиментах. Ирину Антонову поздравляют, кажется, без остановки. Все эпитеты только в превосходной степени. Своей знаменитой царственной походкой она идет в итальянский дворик, где коллеги и друзья устраивают овацию.

В ее честь сегодня поют музы и звучат скрипки. А сама она словно вновь проживает все 72 года, которые отдала этим залам. И хотя последние четыре года - не директор - президент музея. Но время показало: ни Антонова не может без Пушкинского, ни он без нее.

Излишнее внимание не любит. Говорит: «Вы не на меня смотрите, а по сторонам!»

Выставка «Голоса воображаемого музея Андрэ Мальро» - ее последнее детище в Пушкинском. Французский культуролог однажды зажег Антонову идеей, что все произведения искусства эмоционально связаны между собой. И показать это надо так, чтобы понял даже ребенок.

«Маленькая восьмилетняя девочка говорит: «А я вижу общее между вот этой кошкой и портретом Льва Николаевича Толстого!» Она говорит: «Они какие-то оба очень вдумчивые!» Ребенок это угадал, вы понимаете?» - рассказывает Ирина Антонова.

Это ее идеи привели к тому, что люди дежурили не только у магазинов, но и впервые возле музея. Легендарную очередь на «Джоконду» занимали за много часов, чтобы хоть на мгновение встретиться глазами со знаменитой итальянкой. А однажды - уже около очереди на выставку сокровищ Египта к ней подошла взволнованная женщина.

«Скажите, это здесь показывают волосатую женщину? И я понимаю, что она говорит о мумии! Беру ее за руку, провожу за собой, ну, и делаю ей маленькую экскурсию. Она вот так, вытаращив глаза, смотрит на маску Тутанхамона: «Как у вас интересно! А это кто?» Показывает на Давида в итальянском дворике», - рассказывает Ирана Антонова.

Она знакомила страну с западным миром через искусство. Открывала для зрителей авангардистов. После смелой выставки Александра Тышлера - художника не любила власть, Антоновой досталось лично от министра культуры Фурцевой.

«Екатерина Алексеевна встретила меня в Колонном зале, приперла меня буквально двумя руками к стене и сказала: «Что я слышу? Что у вас происходит в музее? Он не член союза художников, его не показывают нигде». На мое счастье, в это время подошел Иогансон, он был президентом Академии художеств и сказал: «Катя! Он хороший художник!» И она сказала дивную фразу: «Да? А мне говорили», - вспоминает Ирина Антонова.

Ей попало за то, что в музее играли музыку Стравинского, Шнитке и Рахманинова. Но она всегда пользовалась тем, что разрешают больше, чем ее другу Юрию Любимову.

«В отличие от Любимова, который был просто русский театр, мы попали вот в этот двойной стандарт: что-то было можно - лицом в одну сторону, а что-то было нельзя!» - рассказывает Ирина Антонова.

Пушкинский хоть и был витриной страны для Запада, но своих Кандинского, Малевича и Шагала было не выставить. И зрители их увидели лишь в 1981-м на выставке «Париж - Москва».

Она вызволила арестованные в Швейцарии в 2005 году полотна Ренуара, Дега, Ван Гога и Гогена. А когда готовила выставку Караваджо, дошла до самого кардинала, чтобы заполучить картину, которую никогда не выносили из римской церквушки.

Каждый ее день по-прежнему расписан. Научные конференции, лекции и поездки по всему миру - готовится новая выставка. А на этой же Ирина Александровна, переживая за экспонаты, требовала быть осторожнее.

«Я могу быть злой, понимаете, раздраженной, но не депрессивной! Почему? Я не знаю, но я, действительно, это чувство не испытывала! Может, придет еще», - говорит Ирина Антонова.

Но поверить в это нельзя, видя, с какой страстью она говорит о мечте своей жизни - возрождении Музея нового Западного искусства, уничтоженного по приказу Сталина в 1948-м.

«Этот музей должен быть восстановлен в Москве! Пока я жива, я буду об этом говорить!» - обещает президент ГМИИ им. Пушкина.

Она привезла к нам Эль Греко, Тициана и Рафаэля, Гойю и Модильяни, Шанель и Диора, разрушая железный занавес и расширяла горизонты. А ведь когда-то выбирала между балериной и циркачкой, с детства мечтая о профессии, где зрителей не обманешь.