Ирина антоновна директор год рождения ее. Ирина Антонова: какая я была молодая! Автоматической коробкой передач пользуетесь

Ирина росла в семье, где все любили искусство, музыку, литературу, театр. Мама окончила Харьковскую консерваторию по классу фортепиано, но не смогла реализовать себя профессионально - помешала Гражданская война. Отец родом из Петербурга, был активным участником революции, членом партии с дореволюционным стажем, работал электриком на корабле. Жизнь его сложилась так, что он нашел себя в другом деле: стал специалистом по стеклу, а позже - директором Института экспериментального стекла. При этом очень любил театр и в молодые годы даже играл в спектакле "На дне" М. Горького в том самом театре, в труппе которого состоял впоследствии ставший знаменитым актер Скоробогатов. Очень любил бывать с дочерью в театрах, операх, балетах.

В 1929 году отца направили на работу в Германию. Ирина с родителями прожила там до 1933 года. За это время она освоила немецкий язык. Изучив его, прочла в оригинале Гете, Гейне, Шиллера. Сразу после прихода к власти нацистов семья Антоновых уехала в Союз.

В школе Ирина училась хорошо. Она хотела поступать на механико-математический факультет МГУ, но любовь к искусству оказалась сильнее, и И.Антонова стала студенткой ИФЛИ. Этот вуз просуществовал всего семь лет, однако немало выдающихся людей искусства вышли из его стен. С началом войны вуз закрыли, а факультеты присоединили к МГУ. Так, проучившись в ИФЛИ около года, Ирина стала студенткой университета. Во время войны она прошла курсы медсестер, работала в госпитале. В 1945 году закончила университет и была приглашена на работу в Музей имени А.С.Пушкина. Тогда при нем была аспирантура, в которой Ирина училась. Областью ее научных исследований было искусство Италии эпохи Возрождения.

В 1961 году она была старшим научным сотрудником, когда ей был предложен пост директора музея. С февраля 1961 года по настоящее время И.А.Антонова - директор Государственного музея изобразительных искусств имени Пушкина, одного из крупнейших и авторитетнейших музеев России и мира.

За долгие годы устоялось мнение, что Русский музей в Санкт-Петербурге и Третьяковская галерея в Москве специализируются только на произведениях русских художников, а Эрмитаж и Музей имени Пушкина - музеи западного типа. От нового директора требовались смелость и отвага, чтобы идти вразрез с идеологическими принципами тех лет, устраивать "смелые" выставки.

"Золотыми" годами музея И.Антонова считает вторую половину 60-х годов, вплоть до перестройки. По новаторским замыслам работы музея можно сравнить с театром на Таганке тех лет. Так, в 1966 году, несмотря на возражения тогдашнего министра культуры Е.Фурцевой, в музее прошла выставка Тышлера. Позже была проведена выставка работ А. Матисса. В стенах музея исполнялись музыкальные произведения, появление которых трудно представить в те годы даже в консерватории: Стравинский, Шнитке, "Всенощная" Рахманинова. С 1967 года по ее инициативе в музее ежегодно проводятся Випперовские чтения - конференции памяти бывшего научного руководителя музея профессора Б.Р.Виппера.

В 1974 году под руководством И.А.Антоновой была проведена коренная реорганизация экспозиции музея. С этого времени в музее организуются "смешанные" выставки. Например, выставка портретов, где соседствовали работы (к примеру) Ренуара и Серова или же портреты одного и того же человека, выполненные русским и зарубежным художником. Это позволяло посетителям сравнить, как отечественные мастера выглядят в контексте мировой художественной культуры. Эти выставки производили огромное впечатление на публику.

В 1981 году в музее состоялась большая выставка "Москва - Париж". Сначала она проходила в центре Помпиду в Париже, потом - в ГМИИ. Она была одной из самых авангардных художественных выставок XX столетия. Были показаны работы Малевича, Кандинского, Филонова... Ее посетили тысячи людей. В 90-х годах была проведена уникальная выставка - "Москва - Берлин. Тоталитарное искусство" - русское и немецкое, на которой было представлено даже то, что боялись показать немцы. Выставка явилась прорывом из изоляционизма...

Лучшие дня

В конце 80-х годов по инициативе и при непосредственном участии Ирины Антоновой была разработана государственная программа развития музея. В рамках программы в 1995 году в ГМИИ был открыт музей личных коллекций. К настоящему времени собрано уже более сорока коллекций.

В 1996 году И.А.Антонова явилась инициатором открытия Учебного художественного музея имени И.В.Цветаева, который развернут в здании Российского государственного гуманитарного университета. Этот отдел ГМИИ имени А.С.Пушкина создавался на материале музейных коллекций слепков скульптуры древнего мира, средневековья и Возрождения.

В 1998 году в основном здании музея был открыт новый зал - Зал истории музея, экспозиция которого знакомит с важнейшими вехами создания музейных коллекций. Экспозиция показывает, как учебный музей слепков постепенно превращался в настоящую сокровищницу мирового искусства. В том же году И.А.Антоновой был создан еще один отдел музея - Мемориальная квартира Святослава Рихтера. В настоящее время готовится открытие детского центра эстетического воспитания детей.

В 1998 году музей отметил свое 100-летие. До сих пор датой открытия музея считался 1912 год. Однако днем рождения музея решено было сделать дату его закладки, которая состоялась в 1898 году в присутствии Николая II. Столетие закладки музея отмечалось в помещении Большого театра. Это стало событием культурной жизни современной России. В нем приняли участие М. Плисецкая, Ю. Башмет, многие выдающиеся деятели культуры и искусства.

Заметное достижение в работе музея - организация фестивалей "Декабрьские вечера". Целая серия интересных программ была задумана еще совместно с С.Т.Рихтером. Великий маэстро неоднократно принимал в них участие, так же как И.Архипова, Е.Нестеренко, Е.Кисин. Неизменными участниками "вечеров" были Г. Кремер, М. Плетнев, О.Коган, В.Третьяков, Н. Гутман, Ю. Башмет, Э. Вирсаладзе. В 2000 году "Декабрьские вечера" пройдут в двадцатый раз.

Начиная с первой половины 60-х годов И.Антонова участвует в Международном совете музеев при ЮНЕСКО (в течение 12 лет - вице-президент, а с 1992 года - почетный член). В течение 6 лет она возглавляет Международный комитет по воспитательной работе. Более 30 лет она участвует в работе советского национального совета музеев.

И.А.Антонова - автор более 100 публикаций (каталогов, статей, альбомов, телевизионных передач, сценариев научно-популярных фильмов). На протяжении ряда лет вела преподавательскую работу на искусствоведческом отделении МГУ, в Институте кинематографии, в аудитории ГМИИ имени А.С.Пушкина, в Институте восточных языков в Париже.

И.А.Антонова - действительный член Российской академии художеств, академик Российской академии образования, член-корреспондент Академии Сан-Фернандо в Мадриде (Испания), доктор Российского государственного гуманитарного университета, имеет почетную степень Honoris Causa, звание "Заслуженный деятель искусств России". Является член Президентского совета по присуждению Государственных премий. Наряду с О. Табаковым, А. Вознесенским, З. Богуславской, А. Битовым, В. Васильевым, В.Абдрашитовым, В.Аксеновым, Э. Неизвестным, Ю. Башметом она - постоянный член жюри национальной премии "Триумф", член коллегии Большого театра.

В 1995 году удостоена Государственной премии Российской Федерации.

Награждена орденами Октябрьской Революции, Трудового Красного Знамени, "За заслуги перед Отечеством" III степени, а также орденом Командора литературы и искусства Франции.

Ирина Антонова свободно владеет немецким, французским и итальянским языками, а также немного английским. Она очень любит театр, балет, музыку. Особенно выделяет Шопена, Вагнера, Малера, из вокалистов отдает предпочтение Монтсеррат Кабалье. Любимое занятие с детства - чтение книг (классических и современных). Любит и стихи, и прозу, особенно ценит Астафьева, Солженицына, Ахмадулину, Битова.

Среди ее пристрастий - вождение автомобиля, которым она управляет с 1964 года. Как говорит сама Ирина Александровна, "не мой дом, а моя машина - моя крепость", подразумевая, что машина - это замкнутое пространство, в котором можно отдохнуть наедине с самой собой, подумать, помечтать во время дороги, что очень важно для человека, работа которого связана с постоянным общением с большим количеством людей. Увлекается плаванием.

Живет и работает в Москве.

Ирина Антонова
danandr 14.06.2010 12:19:44

Испытываю глубочайшее уважение к этой достойнейшей леди, считаю её образцом интеллигентности и воспитанности.

Она для меня ИДЕАЛ...
Любовь Васильевна 13.10.2017 01:01:30

Недавно слушала и смотрела её беседу с Познером, ещё раз убедилась, что это эталон для многих, нас простых людей, человек в свои 95 лет прекрасно мыслит, разговаривает и память у неё просто супер,я восхищаюсь Ириной Александровной, желаю ей здоровья, сил и ещё плодотворной жизни. Спасибо что вы есть в России

#ЮБИЛЕЙ КОРОЛЕВЫ

/ О ВОЗРАСТЕ ДАМ ГОВОРИТЬ НЕ ПОЛАГАЕТСЯ. НО ЭТО ОСОБЫЙ, МОЖНО СКАЗАТЬ, ЕДИНСТВЕННЫЙ СЛУЧАЙ, КОГДА, КАК ГОВОРЯТ ФРАНЦУЗЫ, «СHAPEAU BAS». ШАПКИ ДОЛОЙ! ИРИНЕ АЛЕКСАНДРОВНЕ АНТОНОВОЙ – ПРЕЗИДЕНТУ ГМИИ ИМ. А. С. ПУШКИНА – ЭТОЙ ВЕСНОЙ ИСПОЛНЯЕТСЯ 95 ЛЕТ /

Текст CЕРГЕЙ НИКОЛАЕВИЧ
фото ЮРИЙ МАРТЬЯНОВ / Коммерсантъ, АНТОН ТУШИН / ТАСС

Много раз замечал: если начинается эра юбилеев, то конца им не видно. Кажется, только недавно праздновали 90-летие Ирины Александровны Антоновой и столетие Пушкинского музея. А вон прошло пять лет, и новый юбилей грядет в марте.

Девяносто пять – это какая-то непредставимая и величественная цифра, перед которой хочется снять шляпу и молча стоять с непокрытой головой на мартовском ветру. Собственно, все так и делают, как только на горизонте появляется Ирина Александровна.

Перестав быть директором ГМИИ им. А. С. Пушкина, она осталась одной из самых важных фигур нашего культурного ландшафта. Ей удалось не только сохранить свой кабинет по соседству от Итальянского дворика, но и отстоять право продолжать делать то, чем она занимается всю жизнь, – новые выставки, сложносочиненные художественные проекты, присутствие в высшей музейной лиге, попасть в которую можно, только имея за плечами бесспорные заслуги и огромный директорский опыт.

Я всегда восхищался, с каким профессиональным бесстрашием она обращается с микрофоном, как легко находит убедительный тон, как умеет точно формулировать, не оставляя камня на камне от аргументов своих противников. Знаю, что до сих пор сама водит машину. И однажды стал свидетелем, как ее возил на мотоцикле вокруг Пушкинского музея знатный байкер, актер Джереми Айронс. На вполне, впрочем, умеренной скорости, но ведь отважилась. Села, поправила юбку, обняла британца за широкие плечи и проехалась с ветерком! Только фотографы успевали отщелкивать исторические кадры. Она была первой, кто пустил моду в музейные палаты. До нее в России это не делал никто, полагая, что мода и искусство – понятия несовместимые. Успех великолепных выставочных проектов Роберто Капуччи, Диора, Шанель, за которые она и получила премию имени Олега Янковского фестиваля «Черешневый Лес», убедительно развенчал аргументы ее оппонентов.

При всей своей респектабельной седине и строгих английских костюмах с брошкой на лацкане Ирина Александровна, конечно, – дама лихая. Она любит скорость, не боится резких жестов и неожиданных поворотов. Не слишком церемонится там, где можно без этого обойтись. Когда лет десять назад я первый раз переступил порог ее кабинета, то удивился, как мало в нем женского уюта, каких-то милых мелочей, по которым можно было бы судить о личности и семейной жизни владелицы. Никаких портретов с автографами в рамках, никакого красного дерева и антиквариата, уместного в музейных покоях. Все очень строго, без лишних сантиментов. Только старинный гобелен XVII века на стене чуть смягчал казенную атмосферу, да стопки книг по искусству, громоздившиеся на столах, напоминали о том, что это кабинет директора одного из самых прославленных музеев страны.

Музею нужны деньги. Только что сорвался отличный проект, посвященный искусству ар-деко, который можно было легко привезти из Англии. Ничего подобного в Москве никогда не выставлялось, но денег у Минкульта нет, у ГМИИ тем более. Скоро все экспонаты разбредутся по другим музеям и частным коллекциям, и больше их не собрать. Было понятно, что Ирина Александровна внутренне уже простилась с этой выставкой, но при этом я видел, как руки ее продолжали тянуться к каталогу. Как она его трогала, поглаживала, как будто была не в силах признать свое поражение. До последнего она продолжала надеяться, что вдруг ей в голову придет какая-нибудь гениальная идея или само собой возникнет чье-то спасительное имя. «И надо всего каких-то двести тысяч фунтов», – вздыхала она, то отодвигая каталог, то придвигая его к себе.

Но у меня не было ни двухсот тысяч фунтов, ни мысли, откуда их можно взять, поэтому мои шансы заинтересовать Ирину Александровну были равны нулю. Она из породы женщин, чьи желания должны выполняться сразу при первом же намеке. Никакие проволочки и жалкие объяснения не принимаются. В такие моменты ее глаза приобретают стальной оттенок, а голос становится бесцветно-любезным, как в автоответчике. Только один раз за время нашей беседы он потеплел. Это когда я спросил, какой у нее любимый город.
– Венеция, – ответила она мгновенно.
И тут же вспомнила, как однажды утром в несезон оказалась на площади Сан-Марко и удивилась, что ее преследует звук чьих-то каблуков, а потом только сообразила, что это ее собственные каблуки. И что на Сан-Марко она совсем одна.
– Такого не бывает! – воскликнул я.
– Со мной только так и бывает, – ответила она чеканной ахматовской формулой с грустной усмешкой.

#С актером Джереми Айронсом на открытии выставки «Новый свет. Три столетия американского искусства» в ГМИИ им. А. С. Пушкина, 2007 год

В этот момент в нее легко можно было влюбиться. Что, собственно, и происходило со многими выдающимися мужчинами и женщинами, попадавшими под чары Антоновой. Тут и старенький Марк Шагал, радостно сиявший васильковыми глазами при одном упоминании ее имени. И неприступный Святослав Рихтер, в обход законной жены и главной наследницы Нины Дорлеак доверивший ей судьбу своих картин. И даже Энни Лейбовиц, великий американский фотограф, застенчиво призналась, что надела нелепое платье-балахон на собственный вернисаж из одного только уважения к госпоже Антоновой.

Наверное, если бы Ирина Александровна была просто музейной партайгеноссе, какой ее представляют недоброжелатели, то ничего бы этого не было. Но она – женщина. Со своими тайными страстями и драмами, со сложной жизнью, которая только угадывается по отдельным репликам и деталям. На выставке, посвященной 100-летию ГМИИ в Белом зале, в одной из витрин были выставлены рядом два служебных пропуска и две похожие записи в трудовые книжки, помеченные 1945 годом: ее и Евсея Иосифовича Ротенберга. Он был ее мужем, учителем. Выдающийся ученый, исследователь и знаток европейского искусства. Лишь в канун своего юбилея она обмолвилась: «Если я сегодня что-то начинаю понимать в искусстве и в жизни, то это его заслуга».

Ни в одном своем интервью она почти ничего не рассказывала о своей семье. Об отце, сложном и сумрачном человеке. О маме, которая была с ним несчастна, хотя и дожила до очень преклонных лет. О сыне Борисе, который давно и неизлечимо болен. Все личное отсечено и закрыто от посторонних глаз. А когда Первый канал попытался что-то вякнуть на эту тему, пресс-служба музея молниеносно отреагировала, выпустив официальный меморандум, наподобие тех, с которыми выступает Букингемский дворец, когда оказывается затронута личность Королевы. Никто ничего не должен знать. Никто не должен приближаться слишком близко.

Есть только Музей и образ строгой дамы с двумя нитками жемчуга на шее, который Антонова создавала десятилетиями, прочно внедрив его в массовое сознание. Другой ее никто себе и не представляет. Но я ее видел однажды без жемчугов. После тяжелой дороги (она, как всегда, сама была за рулем). Нагруженная сумками, свертками, она медленно шла к подъезду подмосковного дома отдыха «Лесные дали», где тогда проводили каждое лето ее муж и сын. Это был тот случай, когда точно она не хотела, чтобы ее узнавали. И помогать тащить сумки было необязательно, хотя поначалу у меня и был такой порыв. Нет, не надо. Ей будет неприятно. За прошедшие пять лет много всего поменялось в жизни Ирины Александровны: умер Евсей Иосифович. Теперь все заботы о сыне легли на нее. После острой дискуссии об объединении коллекций Щукина и Морозова, идею которого не поддержало музейное сообщество, ей пришлось оставить пост директора ГМИИ, перейдя на формальную должность «президента», придуманную специально для нее. В музейной иерархии это что-то вроде статуса «вдовствующей королевы» или «королевы-матери»: много почета, но по сути никакой власти.

ПРИ ВСЕЙ СВОЕЙ РЕСПЕКТАБЕЛЬНОЙ СЕДИНЕ И СТРОГИХ АНГЛИЙСКИХ КОСТЮМАХ С БРОШКОЙ НА ЛАЦКАНЕ ИРИНА АЛЕКСАНДРОВНА, КОНЕЧНО, – ДАМА ЛИХАЯ. ОНА ЛЮБИТ СКОРОСТЬ, НЕ БОИТСЯ РЕЗКИХ ЖЕСТОВ И НЕОЖИДАННЫХ ПОВОРОТОВ

Но даже в этой непростой ситуации ей удалось осуществить свою давнюю мечту – грандиозную выставку «Голоса воображаемого музея Андре Мальро». Про Мальро в России мало кто знает, его романы давно не переводились на русский. Его многолетняя деятельность на посту министра культуры в правительстве Де Голля у нас замалчивалась и почти неизвестна. Осталось громкое имя, но дела и идеи, стоящие за ним, успели безнадежно потонуть в океане времени, который, как известно, смывает все. Но оказалось, что нет, не все. Что-то остается, что-то еще можно сохранить, какие-то обломки выловить, старые идеи заново озвучить и осмыслить. Поразительно, что этим вдруг занялись в Москве. Есть фотографии, на которых молодая Антонова водит Мальро по залам Пушкинского музея. Спустя сорок лет она вспомнит этот визит и затеет с ним свой заочный диалог, весь выстроенный на неожиданных ассоциациях и рифмах, на сложном подтексте и шифрах, на том языке, который требует от зрителей не просто знаний, но культуры в самом подлинном и широком смысле этого слова. Культуры, как ее понимал Андре Мальро и как попыталась донести ее до нас Ирина Антонова. Я ходил по ее выставке с четким ощущением огромного и недооцененного события. Понятно, что Мальро – не Валентин Серов и не Айвазовский. Здесь толпы не предполагались изначально. Не было тут и общепризнанных полотен-хитов, которые всегда являются приманкой для широкого зрителя. Расчет был на погружение в культурный контекст, на деятельную работу души и мысли, на включенность в грандиозный замысел куратора, охватывающий сразу несколько цивилизаций, исторических периодов и тысячелетий. Мальро – как Харон, переплывающий реку Времени, забирая с собой все лучшее, что удалось скопить человечеству к концу ХХ века.

Логично было бы представить этот выставочный проект как «лебединую песню» Антоновой. Но при нашей встрече в ее кабинете она меня ошарашила неожиданным сообщением. Пока она готовила Мальро, в ее планах появилась еще одна выставка, ради которой она недавно слетала в Нью-Йорк пообщаться с известным филантропом и миллиардером Лаудером, пообещавшим ей несколько полотен Климта из своего собрания к следующему фестивалю «Декабрьские вечера». Вообще, когда говоришь с Ириной Александровной, то понимаешь, что такое гамбургский счет и как трудно, невозможно ей соответствовать даже при нынешних бойких навыках и новейших гаджетах, заменивших энциклопедические знания и масштабное видение. А растянувшиеся километровые очереди прошлой осенью в Париже на выставку в центре искусств Louis Vuitton, где на два месяца воссоединились коллекции Щукина из Эрмитажа и Пушкинского музея, наглядно продемонстрировали всем, что правда была на стороне Антоновой. Москва лишилась грандиозного музея. Но мы не касаемся этой болезненной темы. Ведь речь о юбилее. Я предложил поговорить о возрасте.

– Древние римляне считали, что старость – это болезнь, кавказские горцы-долгожители – что это мудрость, а что думаете вы?

– Лично я совсем не переживаю по этому поводу. Для меня старость выражается прежде всего в потере интереса к тому, что раньше составляло смысл твоей жизни. Я часто наблюдаю этот процесс, особенно у женщин, перешагнувших рубеж в 50-60 лет. И тогда человек начинает думать о смерти, беспрерывно прислушивается к себе: там кольнуло, тут стрельнуло. А дальше его уже ничего не интересует, кроме горсти лекарств, которые надо ежедневно принимать от разных болячек.

– Знаю, что с вами на темы здоровья говорить бессмысленно. Вы просто не знаете, что такое болеть?

– Очень даже знаю. В последнее время, например, стала хуже видеть. И это становится проблемой. Но говорить со мной на эти темы действительно не слишком интересно. Я тут неважный эксперт. Меня все время спрашивают: может, вы сидите на какой-то диете или делаете особую гимнастику? Видит Бог, нет. Не делаю. Что, может быть, и плохо? Не знаю.

– А что поддерживает и дает силы?

– Искусство. Для меня бесконечно важно, например, регулярно бывать в Консерватории. Я просто заболеваю, если не могу попасть на интересующий меня концерт, на премьеру в Большом театре. Меня всегда радуют приглашения на фестиваль искусств «Черешневый Лес», где, как правило, отлично составлена программа. Пушкинский музей был одним из первых, кого этот фестиваль включил в свою орбиту. Мы сделали вместе несколько интересных проектов. Можно назвать и ретроспективу театральных костюмов Франко Дзеффирелли, и выставку графики Николая Жукова ко Дню Победы. А ведь были еще одиночные визиты великих полотен Пармиджанино и Сандро Боттичелли из итальянских музеев. И ретроспектива легендарного модельера Роберто Капуччи «Костюмы и современники» и проект графики и рисунков Тонино Гуэрры «Латерны Толстого». А разве можно забыть первую по сути большую выставку живописи и графики Моисея Фейгина «Исповедь Арлекина»? Да много чего было, о чем я вспоминаю с теплотой. Мне близка тема Михаила Куснировича – тема созвучия в искусстве, которая заложена в основе «Декабрьских вечеров» Святослава Рихтера в нашем музее с 1981 года. Когда различные виды искусств, по-разному соотносясь друг с другом, создают более объемную и яркую картину мира. И в этих двойных, а то и тройных отражениях ты лучше начинаешь понимать и узнавать себя подлинного. Собственно, в этом и заключается магия настоящего искусства.

#С Михаилом Куснировичем на фестивале «Черешневый Лес», 2008 год

Мировому искусству эта элегантная женщина посвятила почти восемьдесят лет. Целую эпоху - даже в измерении мирового искусства. И за эти годы Ирина Антонова составила о самых важных жизненных ценностях свое, особое, независимое от общепринятых стандартов мнение. О гениальности, которая рождается на земле, а не падает милостью Божьей с неба. О смирении, которому не стоит подражать. О роскоши, которая вовсе не нужна, если она не имеет границ. И о том, почему до 90 лет она вообще не думала о смерти.

Закон одаренности

Политизировано ли искусство? Это очень размытое и конъюнктурное мнение. Искусство Микеланджело, которое работало на Папу Римского, оно было политизировано или нет? Когда он расписывал потолок Сикстинской капеллы, он отражал мнение Папы? Ну нет конечно!

Но всегда были и будут художники, которые выполняют волю любой власти и прислуживают режимам. Обычно это слабые художники.

Часто так бывает, что искусство, которое никто не финансирует, дает очень серьезные плоды. Живопись, литература, музыка и даже театр.

Очень многие художники были голодными, мера сытости не имеет прямого отношения к качеству работы. Художник может быть сытым и делать плохие картины. Может быть успешным и быть настоящим мастером, так случается, когда художник находит свою аудиторию, находит тех, кто поддерживает большое и настоящее искусство.

Поэтому расклад "он успешен, значит, работает на кого-то" - очень примитивен. Художник может быть внешне успешным, но при этом быть полной бездарностью. Он может быть внешне неуспешным, но при этом быть абсолютным гением. Настоящий талант жирком не заплывает. Случается, что талант очень силен как творец и слаб как человек. И уступает каким-то принципам.

Это все очень сложно и индивидуально. Поэтому каждого нужно судить по делам его.

Закон одаренности пока не открыт. Но я не думаю, что это капает с неба. Потому что с неба много что капает. Одаренность - это сочетание чего-то непостижимого в человеке, формула одаренности неизвестна. Но я уверена в том, что это не капает с неба.

Я многократно говорила, у меня нет веры, может меня так родители воспитали. Потом это опыт человека, который много живет и много видит. Человека, который привык думать. Сколько на свете горя, зла, несправедливости... Кому это надо?

Если это разрешает делать Бог, который олицетворяет справедливость и правду, то зачем ему так корежить мир? Для чего?

И вообще, зачем человек рождается с этим набором дурных способностей? Совершать гадкие поступки и творить отвратительные дела. Зачем и кем придумана такая система?

Нас уверяют, что Бог всемогущ, если это так, тогда он же может по-другому мир сложить? Я не понимаю зависимости жизни от кого-то всемогущего.

А если мы от кого-то зависим, то к нему и требования надо предъявлять, вот мы и предъявляем. Но не имеем ответа. Я не воинственный атеист, я размышляющий, думающий человек. Это разные вещи. Скажем так, за свои 95 лет я не нашла подтверждения тому, что Бог существует. Как бы было хорошо, чтобы в жизни было к кому обратиться. Но пока не к кому.

Пятьдесят комнат несчастья

Я обычный человек, который в жизни наделал массу ошибок, мне есть в чем раскаиваться. Безусловно. Но все-таки я не сделала ничего дурного в большом смысле, я никого не убила и не ограбила. Глобального зла не сделала. Да, я была несправедлива и необъективна. Ошибалась? Конечно, ошибалась...

Но не более, смертных грехов на мне нет. Поэтому у меня нет страха перед кем-то.

Понимаете, мы умрем, наша плоть истлеет, и все. В этом нет у меня никаких сомнений. В бессмертие души я не верю. Но есть одно существенное "но". Надо что-то оставить после себя. Это очень важно. Надо сделать какой-то вклад. Если ты озабочен только сегодняшним днем и тебе надо жилье в пятьдесят комнат, то это один вопрос. Ну скажите мне, зачем человеку дом в пятьдесят комнат? Даже если у тебя большая семья, то тебе хватит четырех, ну максимум шести комнат.

Я так и не смогла это понять. Мы часто себя ведем и живем так, как будто у нас нет рук, ног и даже головы.

Когда у человека пятьдесят комнат, это говорит о неправильном понимании того, для чего он родился. Он и родился для этих пятидесяти комнат, чтобы их обставлять, убирать и украшать. Это же страшно непродуктивная жизнь.

Если бы ты усыновил пятьдесят детей и расселил их по этим комнатам - это одно, но иметь эти комнаты "для себя" - не понимаю.

Я за качественную человеческую жизнь, человек должен себя удовлетворять и в одежде, и в еде, и в условиях жизни. Но должен быть предел и главное - понимание, до какой степени тебе это необходимо.

Смирение непродуктивно

Упреки Церкви как института в каких-то человеческих грехах, это бывает часто. Тут все зависит от меры знания и понимания ситуации. Это примерно как упрекать власть. Есть ли у меня вопросы к Церкви? Вы знаете, у меня очень мало прямых соприкосновений с Церковью.

Упреки к Церкви идут от того, что в течение длительного времени Церковь держала человека в послушании и смирении. Смирение мне не нравится, оно непродуктивно. Принципы смирения и рабства мне не близки.

Мне близки принципы порядочности, добра, желания сделать добро другим, не делать зла. Смирение мне не нравится, понимаете, оно не дает возможности развиваться.

Нельзя превращаться в полное послушание. Человек должен быть внутренне активен, смирение как модель поведения не достойна подражания.

Человек должен развивать свое тело, душу, знания, талант. А смиренному это невозможно.

Урок от сына

Да, меня обижали, да, ко мне были несправедливы, но не до какой-то критической черты.

У меня был период, когда я некоторым людям не подавала руку, правда, я активно добивалась публичных извинений. Для меня это важно. Когда это происходило, то все снова становилось на свои места.

Зависть? Понимаете, это качество, которое вкладывает в нас сама жизнь с ее извечными соревновательными моментами. Которые начинаются с раннего детства. Потом понятие справедливости у всех разное.

Запомнила урок справедливости, который я получила от своего сына. Когда он учился в первом классе, мне позвонила его учительница и голосом полным напряжения сказала: "Ваш сын ведет себя неправильно".

Оказалось, что учительница поставила в угол девочку за какой-то проступок. Боря, ни слова не говоря, вышел из-за парты и встал рядом с ней.

Она ему сказала: "Борис, я же тебя не ставила в угол", он ответил одним словом "несправедливо" и продолжал стоять.

Вот это очень говорящий маркер, как человек понимает справедливость и как он борется с несправедливостью.

Зависть - очень мощная антисила. Но любовь сильней! Только поэтому, что она сильней, мир и держится. Недаром же один из самых главных образов, который проходит через всю историю мирового искусства - это образ матери. Понимаете, мать - синоним любви.

Возьмите живопись. Сколько мировых шедевров, на которых изображены женщины с детьми на руках. А если не считать шедевры, а просто живопись?!.

От Мадонны до крестьянки, все с младенцами на руках. У великого Крамского есть картина, от которой глаз невозможно оторвать - "Неутешимое горе", где мать стоит у гроба ребенка. Повторяю, через всю историю мирового искусства проходит образ матери, а значит, образ любви.

В сегодняшнем искусстве его стало меньше. К сожалению.

Оказалось, что сейчас искусство не нуждается в людях, оно сегодня нуждается в конструкциях, которые лязгают и напевают.

Сегодня все больше пространства с исчерченными линиями, чем человека. Исчез и образ матери. Это страшно и тупиково. А на этот уход, как на спираль, накручиваются другие уходы.

Вот и с журналистики человек уходит, сегодня о людях пишут все меньше и меньше.

Сейчас на арену все больше и больше выходит авангардного искусства, которое тоже нельзя снимать со счетов. Но поверьте, еще долго ребенок будет рисовать овал, две ручки и две ножки и говорить, что это мама. Это потребность жизни, понимаете?

Искусство несет в себе все, что накопило человечество. Мои переживания живут во мне, они аккумулированы, а через меня они передаются другим. Поэтому я думаю, что искусство обязано нести в себе этическое начало.

Иначе оно не искусство и не связано с человеком. Эстетическое понимание красоты тоже должно нести, но обязательно с пониманием некрасоты. Чтобы понимать красоту, можно изображать и безобразие. Как это делал великий Гойя, например.

Через это мы начинаем что-то яростно ненавидеть, а к чему-то тянуться. Раньше была просто Мадонна, а теперь появляется кто-то против Мадонны и против этих святых чувств. Вот любовь к Мадонне усиливается в разы.

Когда на картине тигр терзает несчастное животное, у вас это вызывает жалость. Искусство призвано будировать в человеке лучшее. Порой провокационными ходами, но ради благой цели.

Природа моя

Как я отношусь к суррогатному материнству? Оно - результат невероятного желания иметь ребенка И если сегодня технологии позволяют родить новую жизнь таким способом, то почему бы и нет? Рождается же новая жизнь! Жизнь, понимаете?!

Я не осуждаю этих матерей. Я бы не смогла ею стать никогда в жизни. Но у каждого своя грань.

Вообще желание родить ребенка - фантастическая сила. Женщина даже не думает, что и как ей будет.

Я знаю женщин, которые имели детей, совершенно не рассчитывая на брак. Только иметь ребенка. Все!

Моя природа, вероятней всего, это генетика. Моя мама прожила сто лет и пять месяцев и умерла на ходу. Она до последнего дня читала газеты пачками, я вечером приходила домой, она мне говорила: "Ты это обязательно прочитай, а на это не трать время", и я с ней часто соглашалась.

Вместе с ней ушла часть дома, любви, доверия, атмосферы, часть меня ушла в конце концов. Мой отец уходил из семьи, потом вернулся. Мама его приняла. Думаю, что она его любила. Но она не была счастливым человеком, не была тогда счастлива и я. Я очень переживала их отношения.

Из детства очень хорошо помню чувство одиночества.

Мама работала наборщицей в типографии, ей приходилось часто работать ночами, и она вынуждена была оставлять меня одну. Помню ощущение большой комнаты, и я одна в ней. И свет, который с улицы падал в окно. Нет, мне не было страшно. Иногда я вставала с кровати и подходила к окну. Помню, как по площади шли, чеканя шаг, строгие ряды красноармейцев. Я на них смотрела в окно. Еще помню детский сон: ряды этих красноармейцев, за ними идет мама. Потом ряды уходят, и мама исчезает. Было ощущение ужаса и сильной тревоги от того, что мама уходит. Ощущение глубокого одиночества было присуще мне в ранние годы моей жизни.

Немножко верила в бессмертие...

Вы будете смеяться, я долго, лет до 90, о смерти не думала вообще.

В голове сидела смешная мысль, с какой стати я должна умирать? Я очень часто так думала, что потом даже немножко стала в это верить. Искренне считала, что смерть туманна и маловероятна. В какой-то момент все стало на свои разумные места, я прекрасно понимаю, сколько мне лет. Можете мне не верить, но у меня нет никакого внутреннего страха и ужаса перед смертью.

Я никогда не думала и не думаю, как мир будет без меня. Зачем? У меня в жизни есть два дела. Одно из них мое личное и связано с моим сыном. Оно никого не касается. И это самое главное дело. Мой сын болен и не сможет жить после меня...

Второе дело - это музей. Сейчас очень искажены идеи музейного городка, создание которого я начинала в 1961 году буквально сразу, как стала директором.

Я хочу кое-что вернуть на нормальный путь, но меня слышат очень плохо. Очень надеюсь, что услышат.

Маяки? Нет у меня внутри никаких маяков, я буду цинична, но я сама себе маяк. Сама иду на свой свет, понимаю, что его осталось немного, и понимаю, что он обречен погаснуть. Я должна доверять себе, своему опыту и постараться по мере сил сделать все, что я считаю важным.

При этом я читаю лекции, делаю выставки, но это моя текущая работа. А жизнь я посвятила тому, чтобы здесь был музейный городок. Когда я сюда пришла, тут был один дом, одно здание, а сейчас целый комплекс стал, целый организм. Главное, чтобы он не превратился в дешевый шоу-центр.

Жизнь люблю по-прежнему! Вот до сих пор вожу машину, за рулем с 1964 года, тогда в Москве женщин-водителей были единицы, и мне нравилось быть в числе этих единиц. Потом машина - это прекрасно, чувство личного пространства. Никого нет вокруг и чувство своей территории. И скажу вам честно, если где-то бывает возможность прибавить скорость, я это делаю с удовольствием.

Моя записная книжка - это особый документ. И сегодня многим, кто там записан, я уже звонить не могу. По одной причине - их уже нет на этом свете. Вот вам мой ответ на вопрос об одиночестве.

Но я сегодня просыпаюсь с хорошим, ровным настроением. Правда, зарядку делать уже перестала, но разминаюсь каждое утро. Могу лежа в постели делать какие-то незамысловатые, простые, но очень полезные движения. Домой, как правило, возвращаюсь поздно. Понимаете, дел по-прежнему очень много. И скажу вам честно, у меня нет усталости от жизни. Пока еще не понимаю, как можно от нее устать?

"На мужа смотрела как в зеркало..."

Любовь? Знаете, из моей жизни очень многое ушло вместе с уходом мужа. Мы с ним прожили 64 года и необыкновенно сроднились. Мы сроднились тогда, когда прошли все законы и сроки для всяких отношений, когда погасли все гормональные костры. Тогда появилось фантастическое взаимопроникновение и дружба. Абсолютное доверие, пришло такое состояние, когда мы верили друг другу как себе. Смотришь в него как в зеркало.

Мы с Евсеем Иосифовичем сроднились еще и на фоне общего горя, трагедии, нашей жизни. Я имею в виду болезнь сына...

Что тоже редкий случай, мужчины часто уходят, когда в семье рождается проблемный ребенок.

Когда муж умирал, я зашла в реанимацию. Гладила его по руке, что-то говорила. Ему было очень тяжело, он задыхался, был подключен к аппаратам. Затем, из последних сил прохрипел: "Я тебя люблю"... (плачет)

Часто ли я плачу? Крайне редко, мои слезы связаны чаще всего только с искусством. Могла плакать, видя, как Галина Уланова гениально танцевала "Джульетту"...

Справка "РГ"

Ирина Антонова родилась 20 марта 1922 года. В Государственном музее изобразительных искусств имени А.С Пушкина работает с 1945 года, с 1961 по 2013 год была его бессменным директором. Сейчас она президент музея. Доктор искусствоведческих наук, одна из шести женщин нашей страны полный кавалер ордена "За заслуги перед Отечеством". Владеет четырьмя языками. 64 года была женой Евсея Ротенберга, доктора искусствоведения.

«Я думаю, что я человек 30-х годов. Музей мирового искусства дает каждому человеку,
который долго работает в музее, специальное измерение внутреннее…»

Ирина Александровна Антонова.

Легендарный директор, ныне куратор, музея изобразительных искусств имени Пушкина Ирина Александровна Антонова с 20 марта 2017 года принимает поздравления с юбилеем. И это один из редких случаев, когда о возрасте дамы можно говорить с восхищением. Ей исполнилось 95 лет! Впрочем, поверить в это практически невозможно.

Большую часть своей жизни она посвятила Музею изобразительных искусств, в ответ он вписал её имя в историю мировой культуры. Антонова - легендарный куратор. Именно она открыла советской публике целые пласты зарубежного искусства, она инициировала диалог культур, как никто другой способствовала разрушению железного занавеса. Перечислять звания, должности и награды Ирины Антоновой можно бесконечно, но этого не требуется, достаточно просто назвать имя.

Неутомимая Ирина Александровна, как и последние полвека, стоит у руля Пушкинского,
она всё также деятельна и энергична, и угнаться за ней сложно даже молодым. О себе Ирина Александровна рассказывает редко, все больше о музее.

В передаче из серии Линия жизни - легенда музея им. Пушкина Антонова,
рассказала не только о выставках музея, на что сейчас «мода» в искусстве и о многом другом, но и о себе. Вот некоторые выдержки из передачи Линия жизни Ирины Антоновой, любезно представленные каналом «Культура» на страницах своего сайта.

«Я вдруг подумала, что линия моей жизни может показаться вам излишне прямой и потому скучноватой, и не очень интересной. Так получилось, что я родилась в Москве, окончила школу, поступила в ИФЛИ, - был такой замечательный Институт философии, литературы и истории, который в скором времени соединили вместе с Университетом. Затем я поступила на работу в Музей, как оказалось, на всю жизнь.

Я вышла замуж - и тоже оказалось, на всю жизнь. Я никогда не красила волосы, то есть не пыталась изменить свой имидж внешний. Может быть, это говорит об отсутствии какого-либо воображения. И я бы сказала более того: где-то на рубеже детства и юности возникли какие-то жизненные устои, которые, как я теперь поняла, остались со мной на всю жизнь.

Люди иногда говорят о себе: «Я шестидесятник», «Я семидесятник».
Я думаю, что я человек 30-х годов. Это очень сложное трудное время, но это время страхов и время идеалов, как это не противоречит одно другому. Больше того, я, наверное, человек, происходящий даже из 20-х годов. И в этом смысле, скажу вам сразу, я где-то очень хорошо понимаю и разделяю те идеалы, с которыми делалась Октябрьская революция.

Я думаю, что это вечные идеалы: равенство, братство - для людей, которые совершают революции - буржуазную французскую революцию, и Октябрьскую революцию, которую неправильно называют «переворот», потому что это была революция, - и меня в этом убеждают прежде всего искусство и культура этого времени.

Поэтому для меня среди тех высоких фигур 20 столетия, которые создали 20 столетие не только в нашей стране, но и мире, остается и Блок, и Горький, и Маяковский, и Кандинский, и Родченко, и Малевич, и, конечно, Мейерхольд, и Эйзенштейн в кинематографе.

Вся жизнь моя оказалась связана с Музеем, и я не жалею об этом. Я думаю, что музей - это фантастическое создание, это удивительный организм, особенно такой музей, в котором работаю я, - музей мирового искусства, где перед вами проходит вся мировая история искусства, начиная с Древнего Египта и кончая сегодняшним днем. Это дает каждому человеку, который долго работает в музее, как мне кажется, специальное измерение внутреннее: он соотносит себя со всем миром.

По воспитанию я, конечно, интернационалист и всегда таким была.
И если бы я была не так мала в 30-х годах, то, наверное, поехала бы воевать в Испанию. То, что я попала в этот музей, оказалось для меня - по тому, как я формировалась в детстве, - вполне органичным, наверное, поэтому я осталась в музее на всю жизнь».

Из интервью с Ириной Александровной:

- Кем Вы в детстве мечтали быть?

Очень хотела быть балериной, если не в театре, то хотя бы на лошади в цирке. Я любила и очень люблю цирк. Я считаю, что в цирке работают самые потрясающие люди. Вот уж кто не может сымитировать ни работу, ни что-либо другое - всё надо делать, иначе погибнешь. Какое-то время я хотела быть физиком, и даже собиралась поступать на физмат, но это тоже отошло.

- Откуда в такой хрупкой интеллигентной интеллектуальной женщине столько силы? Она у Вас врожденная или приобретенная?

Если сказать очень откровенно, я уж не такая хрупкая, это вечный предмет моих забот. Я не знаю, что как складывается, но были очень серьезные удары судьбы - трагические и в личном плане, и в плане жизни страны. Потому что те, кто не пережил периоды между 1946-1947 и 54 годом - те просто многого не знают о нашей стране, Но, наверное, особенность моего поколения состоит в каком-то преувеличенном, но очень органичном, генетическом оптимизме, который в нас заложен.

И может быть, такой генетический оптимизм он привел к такому…
Я обладаю одним абсолютно неинтеллигентным качеством - я не подвержена депрессиям. Я не испытывала, не знаю, что это такое. Так же как во мне нет цинизма. Есть много недостатков - цинизма нет. Кстати, цинизм не обязательно недостаток.

- Много разговоров в правительстве о том, что надо возрождать культуру, искусство, а конкретно что-то делается?

Нет. Мало что делается на сегодня. Какой-то программы масштабной я пока не вижу.
Что-то делается, но очень выборочно и не всегда понятно, по какому признаку. Ну, скажем, огромные суммы министерства переходят в Петербург. Мы радуемся за наших коллег, но все-таки не только они существуют, и мы понимаем, почему это происходит. Это не есть программа, это есть конъюнктура сегодняшнего дня.

Хотя Петербург - великий город, мой отец родился там, себя наполовину чувствую жительницей этого города. Но я должна откровенно сказать, что, когда я с высоких трибун слышу разговоры о духовности и так далее, меня это, скорее, раздражает. Я понимаю, что это чисто внешние реверансы, которые никак не подкреплены действиями и истинным пониманием дела.

Вместе с тем, если в чем-нибудь Россия сейчас более нуждается, - она нуждается в укреплении именно этого сектора. Это изначально, так должно быть для нашего отечества.

- У Вас очень аристократический облик, Вас можно сравнить с королевой Англии Елизаветой. Какие у Вас отношения с бытом?

Спасибо за добрые слова и неожиданное сравнение. С бытом... Когда я пришла в музей, молодые сотрудники занимались тем, что они собирали воду, и работа с ведром и тряпкой была основной научной работой.

С бытом… Я давно с 1964 года вожу машину, в субботу еду на рынок,
в магазин, покупаю продукты, привожу домой и готовлю сама. Методы у меня скоростные, выработанные жизнью, которые обеспечивают мне все это быстро делать Я всю жизнь жила с моей мамой, она прожила 100 лет и пять месяцев.

И надо вам сказать, что она не просто прожила - она была деятельна до 98 лет,
когда она упала и сломала ногу. А до этого она была моя левая и правая рука, это был мой тыл, самое дорогое, что у меня было в жизни. И она помогала мне жить в разных планах, не только в бытовом. А сейчас - ну что же, все надо делать».

Юбилеи Ирина Александровна давно считает стихийным бедствием.
И этот - 95-й, решила провести, конечно, в музее.

«Немножко тяжеловато это выносить. Я подумала, мне бы хотелось как артисту: в день своего рождения он выходит на сцену, вот и я инициировала учёный совет на тему о музейном городке, о наших планах», - признается Ирина Антонова.

Единый комплекс, целый городок вокруг музея, о котором говорил ещё Цветаев, - её мечта.
К реализации Ирина Антонова идёт планомерно всю свою жизнь.

В день славного юбилея предлагаю посмотреть документальный фильм
«Свидетели. Ирина Антонова. Телемемуары» , где Ирина Александровна
рассказывает о своей жизни, полной драматических событий, потерь и обретений.

Что можно сказать. Обаятельная, сильная личность. Пройдя через множество испытаний,
эта хрупкая женщина не утратила таланта жить.

С юбилеем, дорогая Ирина Александровна!

Долгие лета.

Жизнью, которой доволен сам, и о которой с восхищением говорят другие, можно гордиться... Ирина Антонова, бывший директор музея имени А. С. Пушкина, имеет полное право на уважение со стороны других людей за свою деятельность на этом нелегком посту.

Краткая биография Ирины Антоновой

Ирина Александровна родилась 20.03.1922 года в Москве, в семье больших любителей искусства. Хотя ее отец, Александр Александрович, бывший революционер, был только электриком, его любовь к театру оказалась страстной и передалась дочери. От матери Иды Михайловны, музыканта по классу фортепиано, она унаследовала любовь к музыке. У отца было влечение не только к театру (он даже принимал участие в любительских постановках), но и к стеклопроизводству, что стало его настоящим призванием.

Благодаря новой профессии отца Ирина Антонова с родителями с 1929 по 1933 гг. жила в Германии, где изучила немецкий язык настолько, чтобы читать немецких классиков в оригинале. После того как нацисты пришли к власти, семья Антоновых вернулась в Советский Союз.

После окончания школы Ирина поступила в Институт истории, философии и литературы в Москве, который закрылся, когда началась война. Ирина Александровна окончила курсы медсестер и всю войну проработала в госпитале.

После войны Ирина Антонова окончила этот институт в рамках МГУ, в который его перевели, и стала одновременно работать и обучаться в музее имени А. С. Пушкина, при котором в то время находилась аспирантура. Специализация Антоновой - итальянское искусство эпохи Возрождения.

В 1961 году, будучи старшим научным сотрудником музея, она получила назначение на пост его директора, который занимала более 40 лет.

Супруг - Евсей Иосифович Ротенберг (1920-2011), искусствовед, долгое время работавший в Институте истории искусствознания, доктор наук. Сын Ирины Антоновой - Борис - родился в 1954 году. Когда ему было 7 лет, он заболел, после чего так и не оправился. Сейчас передвигается исключительно в инвалидном кресле. Это тяжелое бремя для каждой матери, не исключение - и Ирина Антонова. Сын Борис болен уже более 40 лет.

Работа в музее в 1960-е

Почти все свое время Ирина Александровна посвящала музею, что было совсем нелегко во времена застоя, когда искусство имело направление исключительно на прославление идей партии. Чтобы управлять, а тем более организовывать выставки в музее западного искусства, требовалось определенное мужество, когда в стране действовал закон цензуры.

Ее работу в 60-е годы можно назвать смелой и новаторской, так как западное искусство, особенно современное, было не в чести у советской власти. В эти годы, идя вразрез с мнением Министра культуры Фурцевой и политикой партии, она проводила такие смелые выставки, как показ работ Тышлера, Матисса. С ее легкой руки в музее стали проводиться музыкальные вечера, на которых звучали Стравинский, Шнитке, Рахманинов, а ведь их не жаловало советское руководство.

Еще в этот период она ввела Випперовские чтения, посвященные ее учителю и бывшему научному руководителю музея Випперу Б. Р.

Пушкинский музей в 1970-е

Ирина Антонова стала тем человеком, под чьим руководством была проведена полная реорганизация залов и экспозиций.

Благодаря ей были проведены беспрецедентные на то время выставки - в одном зале поместили работы зарубежных и отечественных портретистов. Посетители могли посмотреть и сравнить работы, например, Серова и Ренуара одновременно.

В 1974 году Ирина Антонова настояла на том, чтобы из запасников музея были изъяты и выставлены на обозрение картины западноевропейских художников из бывших коллекций меценатов Щукина и Ивана Морозова. Они пролежали в запаснике десятки лет и благодаря Ирине Александровне им были отведены отреставрированные залы на втором этаже здания Пушкинского музея.

В конце 70-х началось более плотное сотрудничество с музеями и выставками западных стран. Благодаря работе, которую провела Ирина Антонова, музеи «Метрополитен» (Нью-Йорк) и других стран смогли предоставить работы великих художников на обозрение советским зрителям.

Музей в период перестройки

В 80-е и 90-е годы выводит на новый уровень Ирина Антонова Пушкинский музей. Выставки картин стали принимать масштаб мирового значения. Так, выставка «Москва-Париж» была объявлена событием 20 века, так как на ней впервые выставлялись работы Казимира Малевича, Кандинского и других художников, которые в СССР были запрещены.

Вместе с экспонатами Ирине Александровне удалось побывать во многих странах, встречаться с там выдающимися людьми, других ей посчастливилось сопровождать по залам любимого Пушкинского музея: Миттеран, Рокфеллер, Ширак, Хуан Карлос, Оппенгеймер, король и королева Нидерландов.

Чтобы привлечь публику в музей, ей приходилось все время генерировать новые идеи. Так, задумка сочетать музыку с изобразительным искусством переросла в совместную Антоновой с Рихтером «Декабрьские вечера».

Великие музыканты играли в залах учреждения, что вывело его на совершенно другой уровень как в глазах мировой общественности, так и в оценке советской публикой роли музея в культурной жизни страны.

«Золото Шлимана»

Одной из самых скандальных выставок имени А. С. Пушкина стала выставка 1996 года «Золото Трои». Многие западные и отечественные деятели искусства считали, что этой выставкой была запятнана ее биография. Антоновой Ирине предъявляли обвинения в замалчивании правды о вывезенном в 1945 году из Германии золота Трои, о котором ранее Советский Союз заявлял, что не имеет к нему никакого отношения.

Умалчиваний в советской истории было более чем достаточно, но обычно исторические ценности возвращались на свою родину. Так было с произведениями из например.

То, что золото было изъято из запасников на всеобщее обозрение, явилось показателем открытости нового правительства России.

Юбилей музея

В 1998 году было с размахом отпраздновано столетие закладки музея имени А. С. Пушкина. В 1898 г. на закладке первого камня присутствовал Николай Второй. Празднование происходило в Большом театре и отмечалось грандиозным концертом лучших музыкантов, певцов и танцоров.

Благодаря своему директору Пушкинский музей встал в один ряд с такими значительными «очагами» культуры, как Лувр, Эрмитаж, Метрополитен, Прадо, и другие.

Пушкинский музей в новом тысячелетии

С началом нового века в музее стали происходить множественные перемены. Так, он значительно разросся благодаря Ирине Александровне. На территории появились новые музеи - импрессионистов, частных коллекций, Детского центра. Но, по словам директора, этого мало. Если учитывать, что коллекция Пушкинского музея насчитывает более 600 000 произведений искусства, из которых в смотровых залах выставлено только 1.5%, то для полноценной работы требуется строительство настоящего музейного городка.

На расширение музея были выделены средства, так что со временем он вполне сможет стать настоящим городом искусства и культуры.

Семья Ирины Антоновой

Немногочисленная семья, тем не менее, имела для нее большое значение, особенно Борис Антонов, сын Ирины Антоновой. Талантливый мальчик, он радовал своими успехами родителей, знал много стихов наизусть, быстро развивался. В те времена, когда первый ребенок рождался у родителей, которым за 30, его считали поздним.

Сын Ирины Антоновой заболел в семилетнем возрасте. После этого, как она сама признается, любые проблемы и неурядицы стали казаться ей мелкими и незначительными.

Лечение у лучших врачей не помогло, и сегодня Борис - заложник инвалидного кресла. Ирина Александровна надеется, что найдется человек, который будет заботиться о сыне, когда ее не станет. Сегодня Антоновой 93 года, но это активная, творческая и целеустремленная женщина все еще работает.

Теперь она президент музея имени А. С. Пушкина и продолжает активно принимать участие в его жизни. Так же она входит в состав советников президента Россиийской Федерации.

Заслуги

Сегодня за плечами Ирины Александровны более 100 публикаций, работа в музее, огромный вклад в культурное развитие страны. За ее заслуги ей присуждены Трудового Красного Знамени, «За заслуги перед Отчеством» 1 и 2 степени, она действительный член Российской и Мадридской академий, имеет французский орден Командора искусства и литературы и итальянский «За заслуги».

Она была не только директором великого музея, но и вела преподавательскую деятельность в институте восточных языков в Париже, в отделении искусствоведения в МГУ, в Институте кинематографии.

В течение 12 лет Антонова являлась вице-президентом совета музеев при ЮНЕСКО, а сейчас она его почетный член. Совместно с выдающимися культурными деятелями страны является постоянным членом жюри независимого конкурса «Триумф».

В свои годы Ирина Александровна постоянно ходит на театральные постановки, концерты, в цирк. Привычку дважды в неделю ходить на культурные представления ей еще в детстве привили родители. Она очень любит балет, музыку, театр, с удовольствием водит машину. Именно автомобиль Ирина Антонова называла своей крепостью.